— Эти духи помогут скрыть твой собственный запах, — объяснил Джулиан. Наклонив склянку, он смочил духами указательный палец. — У вампиров вообще острый нюх. А запах свежей человечины они способны распознать с закрытыми глазами.

— Значит, у меня есть собственный запах? — изнывая от любопытства, спросила она. — И как же я, по-твоему, пахну?

Джулиан осторожно коснулся надушенным пальцем нежной ямки у основания девичьей шеи. Тяжелые веки опустились, прикрывая нестерпимый блеск глаз, густые ресницы затрепетали и стали похожи на мохнатых шмелей.

— Как булочки с черникой, только что из печи, такие сладкие, такие аппетитные, что просто умираешь от желания поскорее вонзить в них зубы. — Он снова капнул духами на палец и провел им у нее за ушами. — Как бутон розы в разгар лета, когда он, разворачивая лепестки, жадно тянется к солнцу. — Палец Джулиана коснулся ложбинки между ее грудями, и ноздри его затрепетали — наверное, даже стойкий аромат духов не смог перебить ее собственный запах, промелькнуло в голове у Порции. — Ты пахнешь, как женщина… — он поднял голову, и взгляды их встретились, — которой нужен мужчина.

Что ей нужно в данный момент, подумала она, так это вдохнуть — горло как будто сдавило тугой петлей, и легкие разрывались от боли, умоляя о глотке воздуха. Но едва она успела подумать об этом, как Джулиан отодвинулся, чтобы взять из рук подошедшего лакея ее теплую мантилью на норковом меху. Какое счастье, что вся прислуга в доме Эйдриана безупречно вышколена, в который уже раз с благодарностью подумала Порция, бросив взгляд на невозмутимую физиономию лакея. Никому из слуг и в голову бы никогда не пришло обсуждать поведение хозяев, каким бы странным оно ни казалось.

Джулиан заботливо укутал девушку в теплую мантилью, отеческим жестом завязав ей ленты под подбородком, как будто она была ровесницей Элоизы.

— Чтобы наша сегодняшняя игра выглядела убедительнее, ты должна смотреть на меня с обожанием, — напомнил он, насмешливо покосившись на зардевшееся лицо Порции. — Впрочем, помнится, у тебя когда-то неплохо получалось.

— Да, думаю, у меня получится. Попробую убедить себя, что у меня перед носом вазочка со взбитыми сливками. — Порция вздохнула и мечтательно облизнулась. — Ты не представляешь, как я их обожаю!

— Ну и ну! Ты меня пугаешь. — Джулиан с напускным ужасом закатил глаза. — Надеюсь, тебе не придет в голову отведать, каков я на вкус?

Порция в ответ оскалила зубы.

Джулиан придирчиво оглядел безупречно-белые зубки девушки.

— М-да… — протянул он, сокрушенно покачав головой. — Знаю, что требую от тебя почти невозможного, но… советую на всякий случай держать рот закрытым.

Порция снова оскалила зубы. И угрожающе зашипела.

— Очень убедительно! — Одобрительно кивнув, Джулиан предложил девушке руку. — Ну что, идемте, миледи? Первое, о чем вам следует помнить, — ночь слишком коротка, чтобы тратить драгоценное время попусту.

Порция, зябко сунув замерзшие руки в теплую муфту на меху, незаметно покосилась на Джулиана. Все его хорошее настроение разом куда-то исчезло. С каждой минутой он все больше мрачнел и держался все отчужденнее. Он уже больше не шутил, лицо его стало суровым и замкнутым — казалось, перед ней чужой человек. Хотя их с Порцией швыряло друг на друга всякий раз, как карета подскакивала на очередной колдобине, он, похоже, даже не замечал, что их колени соприкасаются. Такое впечатление, что мыслями он на другом конце света, с тоской думала Порция, втайне уже предвкушавшая поездку с Джулианом наедине. Отвернувшись от нее, он молча смотрел на тянувшиеся за окном скованные морозом поля, залитые призрачным лунным светом, всем своим видом напоминая, что ночь принадлежит таким, как он. Украдкой поглядывая на его суровый профиль, Порция тихонько вздохнула. Она заранее знала, что ступает на зыбкую почву. Джулиану не было нужды напоминать ей об опасности, которой она подвергается — она решилась на это на свой собственный страх и риск.

К тому времени как карета резко остановилась, возникшее между ними напряжение достигло своего апогея. Порция, кусая губы, чувствовала, что балансирует на грани истерики. Наконец один из грумов, спрыгнув с запяток кареты, распахнул дверцу, и у нее вырвался шумный вздох облегчения.

— Оставьте нас, — властно приказал Джулиан, резким движением захлопнув ее прямо перед носом опешившего от изумления слуги.

Потом повернулся к Порции. Девушка молча поежилась. В тусклом свете светильника лицо его казалось зловещим.

— Боюсь, я не был до конца откровенен с тобой, — глухо пробормотал он.

— Быть такого не может! Ты шутишь! — воскликнула Порция, в притворном ужасе схватившись рукой за сердце. И почувствовала, как оно затрепетало, словно бабочка в кулаке.

Джулиан сделал вид, будто не заметил сарказма.

— Есть кое-что, о чем тебе следует знать, прежде чем мы пойдем туда. Несмотря на то что вампиры обожают превращать жизнь смертных в хаос, тем не менее, когда речь идет о них самих, они привыкли строго придерживаться иерархии. — Джулиан сжал ее руку, ласково поглаживая ее замерзшую ладошку, словно стараясь смягчить суровость своих слов. — Если мы хотим заставить их поверить, что ты по доброй воле отдала мне свою бессмертную душу, то ты должна постараться видеть во мне не просто возлюбленного. А своего господина и повелителя.

Суровая откровенность Джулиана заставила девушку зябко поежиться. По спине у нее поползли мурашки. Порция зажмурилась, невольно представив себе, как покорно склоняется к ногам Джулиана, готовая повиноваться любому его приказу, — зрелище довольно пикантное и вместе с тем возбуждающее. Сердце неистово забилось в груди, едва не выпрыгивая наружу. Какой-то неясный инстинкт подсказывал ей, что именно покорности ждет от нее Джулиан. И что за эту покорность она будет вознаграждена сторицей…

С трудом укротив не в меру разгулявшееся воображение, Порция подняла на него заблестевшие глаза.

— И как прикажете к вам обращаться? Ваше величество? Или мой обожаемый и единственный повелитель?

Губы Джулиана невольно дрогнули от едва сдерживаемого смеха.

— Это уж слишком. Уверен, обращения «мой господин» будет вполне достаточно. Только, боюсь, вампирам потребуется более… хм… наглядное доказательство твоей покорности. — Высвободив руку, Джулиан сунул ее в карман, порылся в нем и смущенно продемонстрировал девушке широкий золотой браслет, к которому крепилась изящная, но достаточно прочная цепочка.

По лицу Порции пробежала тень.

— По-моему, он для меня великоват, — растерянно пробормотала она.

— Это потому, что он предназначен для твоей шейки, малышка.

Порция, вскинув на «его глаза, растерянно заморгала.

— Ты рассчитываешь, что я позволю тебе надеть на меня это… — она запнулась, — этот ошейник?! Хочешь, чтобы я стала похожа на дрессированную обезьянку?

— Постарайся не думать об этом как об ошейнике, — терпеливо проговорил Джулиан. — Представь, что это…

— Цепь, на которую сажают каторжников, — ехидно подсказала Порция.

Терпение Джулиана, и так-то не беспредельное, похоже, лопнуло.

— Пусть так! — рявкнул он, злобно сверкнув глазами. — Все равно она не слишком отличается от брачных цепей, которыми вы, смертные, привыкли связывать супружеские пары!

— Как мило! — промурлыкала она. — Даже представить себе не могла, что у тебя такие романтические взгляды на брак!

Джулиан в замешательстве взъерошил волосы, изо всех сил стараясь не встречаться с ней взглядом.

— Э-э-э… — смущенно промямлил он, пряча глаза, — почему бы тебе не смотреть на это, как на своеобразный пояс целомудрия… ммм… на вампирский лад, конечно? Как только ты согласишься его надеть — а ключ, прошу заметить, будет только у меня, — ни одному вампиру не придет в голову вонзить клыки тебе в горло.

— Боже, какое облегчение это слышать! А я-то, глупая, боялась! — Порция, скрестив руки на груди, смерила Джулиана испепеляющим взглядом. — Кстати, это не ты, случайно, в свое время рассказывал мне, что на теле человека помимо горла полным-полно других мест, куда может укусить вампир? — Она вызывающе прищурилась. — А как насчет той маленькой сочной артерии на женском бедре, прямо под…