– То, что ты говоришь, правильно, – ответил Эрл, – но…

Дальше этого «но…» он не продвинулся.

– Высокому Народу нанесено чудовищное оскорбление, – заговорил Гавэн. – А если эльфы не поддержат нас в создании Империи, у нас ничего не получится. Все так же будет литься кровь, все так же будут гореть селения и города, все так же будут гибнуть люди. И не ровен час, пламя войны перекинется из соседних, раздираемых смутой королевств в Гаэлон… заботиться о подданных которого – ваш Долг, ваше величество.

Эрл отошел к окну. Ударом кулака распахнул ставни. Зазвенел на плитах пола оторвавшийся бронзовый засов.

– Ваше величество… Эрл, мальчик мой… прости за то, что я осмеливаюсь называть тебя так… Я предан тебе до последнего вздоха – как королю. Но я и люблю тебя всем сердцем – как сына своего родного брата. Я понимаю: ты доверяешь рыцарям своего Братства, душой своей ты всегда будешь с ними. Но бремя короны тяжело… Поверь мне, иногда наступает такой момент, когда приходится делать выбор. Сложный выбор, невероятно сложный. Дружба – она и есть дружба. Но Долг короля – в том, чтобы суметь поступиться личным ради блага своего королевства. Того, что произошло, нельзя оставлять без последствий. Рыцари нарушили твою волю – за одно это их должно покарать смертью. Но ведь их жуткий поступок угрожает будущему всего королевства! Будущему не рожденной еще Империи…

– Брат Кай и брат Оттар поклялись везде и всюду сопровождать ее высочество, оберегая жизнь и спокойствие Литии, – оборвал король Гавэна. – Ты знаешь об этом. Не отпустив принцессу с Лилатирием – они всего лишь выполнили свой Долг. Они не могли отпустить Литию. Потому что самое страшное для рыцаря Братства Порога – сойти с пути Долга. Они сами приведут принцессу в Дарбион. Пока ее высочество с ними, я могу не опасаться за ее жизнь.

– Они оскорбили Высокий Народ недоверием, – покачал головой первый министр. – Они обнажили оружие против эльфа. Они нарушили волю короля. Что будут говорить при дворе, когда узнают: принцесса не прибудет в ближайшее время во дворец? Ведь о возвращении ее высочества говорили от вашего имени… А слово короля должно быть тверже камня.

Эрл стиснул зубы и коротко выдохнул.

– Эти рыцари… – торопился дальше высказаться Гавэн, – они… обязаны предстать перед судом. И это должен быть не суд Совета министров. Это должен быть – Королевский суд. Да… Простите меня, ваше величество, но… если вы этого не сделаете, вы отступите от своего Долга. От Долга короля.

На мгновение Гавэну показалось, что Эрл выхватит меч и зарубит его прямо сейчас и здесь – на лежанке, покрытой медвежьей шкурой, зарубит, запятнав его кровью свою же пурпурную мантию. Первый министр заставил себя смотреть в глаза королю, хотя больше всего ему сейчас хотелось вскочить и выбежать из комнаты.

Взгляд Эрла окаменел. Гавэну показалось, что прошла целая вечность, прежде чем король заговорил.

– Долг короля… – медленно и тихо произнес он. – Долг короля – делать все ради блага своих подданных. Но и право короля: казнить или миловать тех, кого он судит. – Голос Эрла окреп. – Они поймут меня…

– Казнят или милуют тех, кто предстал перед судом, – осторожно произнес Гавэн.

Эрл поморщился с досадой:

– Не говори мне очевидных вещей. Итак… Мой Долг велит мне взять под стражу рыцарей Братства Порога, осмелившихся нарушить королевскую волю, дерзнувших – пусть даже без умысла – поставить под угрозу благополучие королевства. Что ж… Да будет так.

Гавэн сполз с лежанки и встал на колени.

– Я вижу перед собой истинного короля, – проговорил он, упершись лбом в пол. – Я понимаю, Эрл, мальчик мой, как тяжело тебе было сделать свой выбор…

Король остался безучастным к действиям министра. Он сказал:

– Запомни, господин первый министр Гавэн: я ни за что не стану казнить своих братьев. Ты понимаешь меня?

– Я понимаю вас, ваше величество, – не вставая с колен, ответил Гавэн. – Виновны или нет обвиненные на Королевском суде, решает Совет Министров. Но окончательное слово принадлежит королю – и только королю. Вам не о чем беспокоиться – жизнь ваших братьев в ваших же руках.

– Эй! – крикнул Эрл, и дверь в комнату тут же приоткрылась. – Пергамент, чернила и сургуч! Быстро!.. Поднимись и ляг, господин первый министр, – добавил он, кладя руку на королевскую печать, висящую на поясе, – ты еще слаб… Да! И распорядись, чтобы того несчастного слугу, который подал тебе кубок с вином, освободили… и выдай ему из казны… сколько посчитаешь нужным.

– Ваше величество! Я позабочусь о нем, – пообещал первый королевский министр.

Кряхтя и морщась, Гавэн поднялся с колен и тут же уселся на лежанку. Говорить было больше не о чем, но первый министр, кажется, чего-то еще ждал от короля. Да и сам Эрл не спешил – ни покидать комнаты, ни призывать слуг, чтобы они доставили Гавэна в его покои.

– Ваше величество, – осторожно начал первый королевский министр, – мне показалось, что вы не слишком опечалены тем известием, что прибытие принцессы в Дарбион задержится. Быть может… ваши братья действовали по вашему указу?

– О чем ты говоришь, дядюшка? – нахмурился король. И, избегая глядеть министру в лицо, снова отвернулся к окну.

Гавэн вздохнул и неловко пошевелился – лежанка отозвалась тихим скрипом.

– Мне было еще меньше лет, чем вам, ваше величество, когда я начал служить королю Ганелону в Дарбионском королевском дворце, – произнес он. – Можно сказать, я всю свою жизнь провел при дворе. Ничто из того, что происходит здесь, не укроется от моего внимания.

Эрл промолчал.

– Ваше величество… – позвал Гавэн.

– Если ты так много знаешь, о чем же ты спрашиваешь? – резко произнес король.

– То, что я знаю, – тихо сказал Гавэн, – знаю только я. И еще те, кто никогда не откроет рта без моего позволения. Я думаю, что нам нужно поговорить с вами, ваше величество, потому что…

– Не о чем говорить! – резко оборвал министра Эрл. – Кроме разве что вот чего… Убери от меня своих соглядатаев. Или ты думаешь, что я – рыцарь Ордена Горной Крепости Порога – не способен распознать слежку за собой? Говорю тебе, если я еще раз почувствую взгляд в спину, я не погнушаюсь, лично догоню твоих крыс и отрублю им ноги.

– Помилуйте, ваше величество! – распахнул глаза Гавэн. – Вы мой король, и я знаю вас с самого вашего рождения! Неужели я посмел бы следить за вами?!

– Хочешь сказать, что я лгу?! – Лицо Эрла покраснело.

– С тех пор, как я заметил, что с вами что-то творится, я велел приставить к вам охрану, – скороговоркой выпалил Гавэн.

– Что? – удивился король.

– Моим людям приказано, оставаясь в тени и не попадаясь на глаза, стеречь вашу безопасность, отмечать, кто, когда и зачем приближается к вам или оказывается рядом с вещами, которыми вы могли бы воспользоваться. Если такова будет ваша воля, я распоряжусь убрать этих людей – и вы больше никогда их не увидите. Но, ваше величество… Все, что я делаю, направлено на ваше благо и благо королевства. И я бы советовал…

– И что же докладывали тебе твои… мои охранники? – перебил Гавэна Эрл, и голос его звучал напряженно-насмешливо.

– Вот об этом я и хотел говорить с вами, ваше величество…

– Не о чем разговаривать! – мгновенно переменившись в лице, снова воскликнул король.

И, тяжело ступая, крепко хлопнул дверью.

Спустя час, когда слуги натирали душистыми маслами его тело, Гавэн вдруг прислушался, сторожко подняв голову, и вскинул руку, отталкивая ближайшего к нему прислужника.

– Вон отсюда, – негромко потребовал он. – Быстро!

Ни о чем не спрашивая, слуги один за другим покинули покои первого королевского министра. Гавэн натянул на голую, блестящую от масла грудь покрывало. Тотчас гобелен на стене комнаты дрогнул и разошелся надвое, будто оконные занавеси, обнажив вовсе не каменную кладку стены, а черный четырехугольный провал. Из того провала неслышно выступил человек в темных одеждах. Удивительно было лицо появившегося: тусклые, словно полустертые черты не выражали никаких чувств, и оттого, наверное, ничей даже самый пытливый взгляд не задержался бы на этом лице надолго.