– О, миледи! – проговорила служанка с заметным ирландским акцентом и повернула заплаканное лицо ко мне. – Она только встала, сэр, и, проходя мимо окна, увидела все это. Тогда она закричала и побежала вниз, и…
– Не надо волноваться.
Я изучающе посмотрел на полненькую темноволосую девушку. Судя по всему, она была весьма чувствительным существом и сейчас искренне переживала за свою хозяйку. Отныне в повседневной жизни Дороти придется полагаться только на нее.
– Как твое имя? – спросил я.
– Маргарет, сэр.
– В доме есть какое-нибудь крепкое вино, Маргарет?
– У меня есть немного водки, сэр. Сейчас я ее принесу. Скажите, сэр, а там, у фонтана… Это действительно… наш хозяин?
– К сожалению, да. Отправляйся-ка за водкой и принеси своей хозяйке одежду потеплее. Она не должна простудиться.
Я отвел Дороти в гостиную и усадил в кресло перед камином. Она дрожала, – видимо, испуг уступал место психологическому шоку. Окинув комнату взглядом, я вспомнил тот приятный вечер, который провел здесь всего неделю назад.
Пришла Маргарет. Она укутала плечи Дороти в теплую шаль и дала ей стакан с водкой, но пальцы женщины так сильно тряслись, что я забрал у нее стакан.
– Останься здесь, – велел я Маргарет. – На тот случай, если ей что-нибудь понадобится.
– Бедный мастер…
Маргарет поставила стул рядом с креслом хозяйки и тяжело опустилась на него. Было видно, что она потрясена до глубины души.
– Успокойся, – мягко проговорил я, обращаясь к Дороти. – На, выпей, тебе станет полегче.
Она не сопротивлялась. Я приложил край стакана к ее губам и помогал ей пить, как маленькому ребенку. Ее полные щеки стали белее полотна и обвисли, словно брылы у собаки. Во время недавнего ужина я сделал ей комплимент, сказав, что она выглядит намного моложе своего возраста. Теперь она в одночасье осунулась и постарела. Я с грустью думал: вернется ли к ней когда-нибудь ее теплая, игривая улыбка?
Водка придала ее лицу розовый цвет, и было видно, что Дороти постепенно приходит в себя, хотя и до сих пор дрожит.
– Мэтью, – тихо заговорила она, – мне сказали, что это ты нашел Роджера.
– Его нашли какие-то студенты, а я наткнулся на них и помог им вытащить тело из фонтана.
– Я вышла в гостиную и услышала какой-то шум снаружи.
Дороти наморщила лоб, будто вспоминала что-то давно минувшее.
– Вода в фонтане была красной, а рядом стояли люди, и я подумала: «Господи, да что же там происходит?» Потом я увидела лежащее на земле тело и сразу поняла, что это Роджер. Я узнала его башмаки. Его старые кожаные башмаки.
Она всхлипнула, и я подумал, что сейчас она снова разрыдается, но вместо этого женщина подняла на меня полные слез и гнева глаза.
– Кто это сделал? – спросила она. – Кто совершил это ужасное преступление? И почему?
– Не знаю. Скажи, Дороти, где был Роджер вчера вечером?
– Он встречался с клиентом, которого собирался защищать безвозмездно.
– С тем же самым, с которым он встречался в четверг? Когда мы расстались после поездки к доктору Малтону, он сказал, что поедет повидаться со своим клиентом. Он также сообщил, что у него есть письмо, связанное с этим делом.
– Да-да. – Она снова всхлипнула. – Оно пришло во вторник, от какого-то стряпчего. Да, я помню. Этого человека звали Нантвик.
– Роджер не сказал, откуда пришло письмо?
– Из какого-то места неподалеку от Ньюгейта. Ты же знаешь этих поверенных, вечно мечущихся в поисках работы. У половины из них и конторы-то нет. Он слышал, что Роджер практикует безвозмездную защиту интересов бедных людей, и спрашивал, могут ли они встретиться в таверне на Вич-стрит в четверг вечером, поскольку днем этот потенциальный клиент занят на работе.
– Ты видела письмо?
– Я не просила Роджера показать мне его, но просьба о встрече в таверне показалась мне странной. А Роджеру было любопытно, ты ведь знаешь, какой он доверчивый.
Дороти резко умолкла и со стоном втянула в себя воздух: отчаяние с новой силой обрушилось на нее. Она совсем забыла о том, что Роджер мертв, и говорила о нем как о живом. Она посмотрела на меня сумасшедшими глазами. Я сжал ее холодную руку.
– Дороти, я понимаю, тебе больно говорить, но мне необходимо спросить: что произошло на той встрече?
– Ничего. Этот человек так и не появился. Но чуть погодя пришло второе письмо, его подсунули под дверь на Страстную пятницу. В нем содержались извинения за то, что клиент не смог явиться в таверну, и просьба к Роджеру еще раз приехать туда. В качестве срока был назван вчерашний вечер. Этого письма я тоже не видела, – тоненьким голоском добавила женщина.
– И конечно же, Роджер поехал. – Я грустно улыбнулся. – Я бы на его месте так не поступил.
Внезапно мое сознание пронзила неожиданная мысль.
– Вчера было холодно, он должен был надеть плащ.
– Он и был в плаще.
Я вздернул брови:
– Где же этот плащ?
– Не знаю.
Несколько секунд Дороти размышляла, а потом заговорила:
– Я отправилась спать, когда пробило десять, а он все еще не вернулся домой. Но ты же знаешь, увлекшись какой-то темой, Роджер мог потерять счет времени и обсуждать ее часами.
«Уже „мог“, а не „может“, – отметил я про себя. – Бедняжка начинает привыкать».
– За день я очень устала и рано отправилась в постель. Я ждала, полагая, что Роджер вот-вот придет, но не дождалась его и уснула. Проснувшись через пару часов, я не обнаружила его рядом, но решила, что, не захотев беспокоить меня, он лег спать в соседней спальне. Он иногда поступает так, когда возвращается домой поздно и боится разбудить меня…
Она вновь осеклась, закрыла лицо руками и стала громко всхлипывать. Я пытался мысленно рассуждать. Клиент просил Роджера о встрече на Вич-стрит. На противоположной стороне Линкольнс-Инн-филдз. Самый короткий путь туда лежит через оранжерею. Значит, Роджер должен был взять свой ключ от двери. Но почему таинственный клиент не появился в таверне в четверг? Мое сердце провалилось от дурного предчувствия: а вдруг Роджер взял с собой письмо, в котором ему была назначена встреча? Так поступил бы любой барристер. Но преступник вряд ли оставил бы при нем это письмо, а плащ Роджера бесследно исчез. В нашем распоряжении осталось имя: Нантвик. Имя, надо сказать, необычное.
Я посмотрел на Дороти, и сердце снова наполнилось жалостью. Она уже не плакала. В ее глазах я увидел гнев. Наверное, то же чувство горело сейчас и в моих.
– Кто это сделал? – повторила она свой вопрос. – У Роджера не было ни одного врага во всем мире! Кто этот дьявол?
– Мы поймаем его, Дороти, обещаю тебе.
– Поклянись!
– Клянусь.
Она схватила мою руку и стиснула ее что было сил.
– Ты должен помочь мне, Мэтью! Прошу тебя. Я теперь совсем одна.
– Я помогу.
Ее лицо сморщилось от нового приступа плача.
– О Роджер!
Тело женщины вновь содрогалось, из груди рвались рыдания. Маргарет обняла хозяйку за плечи, а я держал за руку. Так мы и сидели, как некая скульптурная группа, символизирующая скорбь. В этот момент к нам бесшумно приблизился Элиас и сказал, что коронер находится внизу и желает немедленно видеть меня.
Арчибальд Броун, коронер графства Мидлсекс, был старым, желчным человеком, типичным представителем прежней, коррумпированной до мозга костей, судебной породы. Какой-нибудь несчастный труп мог несколько дней разлагаться на обочине дороги, но такой судейский крючок ни за что не приступит к расследованию, пока не получит за это мзды. Они ничем не напоминали новое поколение хорошо оплачиваемых и вполне компетентных чиновников, порожденное к жизни Тюдорами. Низенький, лысый, коренастый, он являлся обладателем круглой физиономии, изрытой оспинами. Когда я подошел к фонтану, он стоял рядом с казначеем, сунув руки в карманы толстого плаща и глядя на тело Роджера. Казначей Роуленд энергичными жестами отгонял проходящих мимо зевак, которые пытались задержаться и поглазеть на происходящее. Солнце уже растопило большую часть снега. Я размышлял над тем, где сейчас может находиться Барак.
