Эллу это не слишком впечатлило.

— Он просто запоминает, где какая карта лежит. Конечно, это удивительно, но на самом-то деле он не учится! Солли просто складывает карты разной масти… По сути, это не имеет ничего общего с числами.

— Я бы так не сказал. На картах, в отличие от домино, нарисованы именно цифры.

— А какая разница?

— Существенная. Смотрите дальше.

Последними Солли сложил в стопку десятки. После этого мальчик отодвинулся от стола и стал раскачиваться на стуле.

Элла взглянула на Рейнуотера, затем на карты, оставшиеся лежать рубашкой вверх.

— Он не стал складывать дальше — валеты, дамы, короли, тузы.

— На этих картах нет цифр.

Элла села на стул рядом с Солли — напротив Рейнуотера. Собрав со стола все карты, как сложенные ее сыном, так и оставленные им без внимания, она стала тасовать колоду. Сначала Элла разложила их так, чтобы была видна лицевая сторона, после чего все перевернула рубашкой вверх.

Солли внимательно смотрел за движениями матери. Как только она закончила, мальчик в буквальном смысле слова оттолкнул ее руки и начал переворачивать карты. Первыми он открыл двойки, потом уложил на них тройки, причем строго по мастям, и так до тех пор, пока десятки не легли на девятки. «Картинки» Солли опять не тронул.

Рейнуотер многозначительно посмотрел на Эллу:

— Ваш сын понимает, что цифры соответствуют определенному числу символов на каждой карте. Более того, он знает последовательность чисел. Четверка больше, чем тройка.

— Возможно, — пробормотала она не в силах справиться с сомнениями.

— Уверяю вас, это именно так.

— Да почему же?

— Сейчас расскажу. До того, как вы присоединились к нам, я убрал из колоды четверки. Солли сложил тройки и на этом остановился. Продолжил он лишь после того, как я вернул четверки на место. Затем я сделал то же самое с восьмерками. Мальчик вновь остановился после семерок, но на этот раз ждать не стал. Он сунул руку в карман моего пиджака и достал оттуда карты. Разложил их по мастям — трефы, пики, червы, бубны — и перешел к девяткам и десяткам.

То, что Солли сам, по своей воле прикоснулся к другому человеку, было для Эллы едва ли не более удивительно, чем его способность разбираться в числах.

— Он сунул руку вам в карман?!

— Причем без всяких подсказок с моей стороны, — улыбнулся Рейнуотер.

Элла перевела взгляд на сына. Она, не удержавшись, легонько погладила его по щеке и сказала:

— Молодец, Солли! Умница, Солли!

Мальчик отклонил голову, но Элле хотелось верить, что каким-то отдаленным уголком сознания он зафиксировал ее похвалу. Она посмотрела в глаза Дэвиду и поблагодарила:

— Спасибо, что вы тратите столько времени на моего сына.

— Не за что.

— Если Солли в состоянии распознавать цифры, если ему ясно, какая больше, а какая меньше и что за чем следует, возможно, когда-нибудь он выучит и буквы. Тот, кто освоит арифметику, освоит и чтение.

— Да. Я тоже так считаю.

— По крайней мере, мы вправе надеяться. Мы всегда можем надеяться на лучшее, не так ли?

Она даже не заметила, что сказала не «я», а «мы». Улыбка Дэвида погасла, но лишь на мгновение.

— Не всегда, но очень часто.

Когда на следующее утро Элла подавала завтрак, в столовую вбежала Маргарет: шляпка съехала на бок, лицо покрыто каплями пота. Служанка пыталась восстановить дыхание, но никак не могла сделать это. Элла испугалась:

— Что такое? Что случилось?

— В жизни своей… — начала было мисс Вайолет.

Они с сестрой смотрели на темнокожую служанку полными ужаса глазами. Старую даму перебил Рейнуотер:

— В чем дело? Что произошло?

— Я услышала в магазине, — выдохнула наконец Маргарет. — Мэм, на ферме у Томпсонов могут быть проблемы.

— У Олли с Лолой? — переспросила Элла.

— Да. У ваших друзей.

— Мне нужно идти. — Элла тут же сняла фартук и передала его Маргарет.

Они обе вышли в коридор. Там молодая женщина быстро надела шляпку, потом прошла на кухню и взяла за руку Солли, который до этого сидел за столом и ритмично постукивал чайной ложкой по его краю.

— Маргарет, завтрак оставляю на тебя. Не забудь разобрать покупки. Если я не вернусь к обеду…

— Поезжайте и ни о чем не волнуйтесь, мэм, — махнула рукой служанка. — Если что, я сама накрою на стол, нравится это нашим дамам или нет.

— Я отвезу вас, — сказал Рейнуотер, который в эту минуту вошел на кухню.

— Спасибо, не нужно. Я возьму свою машину.

— Да вы на ней уже бог знает сколько не ездили! — воскликнула Маргарет.

— Это не значит, что я разучилась водить автомобиль, — не удержалась от замечания Элла.

— Но моя машина припаркована у самого дома, — спокойно сказал Дэвид.

Элла взглянула на Маргарет, затем на Рейнуотера. Может быть, действительно не стоит отказываться от его предложения? Тем более что его автомобиль намного новее и надежнее.

— Благодарю вас, мистер Рейнуотер.

Она пошла к выходу, крепко держа за руку сына. Теперь Солли постукивал ложечкой по ее локтю.

— Томпсоны — это ваши друзья?

Усадив Солли между собой и Рейнуотером на переднее сиденье автомобиля, Элла торопливо объяснила, как можно побыстрее выехать из города. Ее постоялец вел машину на высокой скорости — сама Элла ни за что бы не рискнула так ехать на своем стареньком «Форде».

— Мы все вместе учились, но Олли и Лола ушли из школы раньше, чем я. Отец Олли умер, и ферма осталась на нем. У них молочное хозяйство. Старшие сестры Олли давно вышли замуж и уехали из дома. Они живут в других городах, так что все хлопоты сразу легли на его плечи. Мы все знали, что Олли и Лола обязательно поженятся — они были влюблены друг в друга с пятого класса. Когда Олли оставил школу, Лола настояла на том, чтобы они как можно скорее обвенчались. Став его женой, она могла помогать с делами на ферме… Сейчас у них четверо детей. Вот там поверните, пожалуйста, направо.

Дорога, на которую свернул Рейнуотер, была узкой и неровной. По ее обеим сторонам тянулись глубокие канавы, заросшие густой травой. Дальше видна была изгородь, отделявшая чахлую поросль кукурузы от хлопковых полей.

Несмотря на то что было еще относительно рано, жара усиливалась с каждой минутой. Очень скоро им пришлось опустить стекла в машине. Встречный ветер был сухим и горячим. Шляпка с Эллы чуть не слетела, и она машинально положила ее на колени. Теперь ветер трепал выбившиеся из прически молодой женщины волосы, но она не обращала на это внимания.

Все мысли Эллы были сейчас с друзьями. С рождением каждого ребенка Лола Томпсон обретала все более пышные формы, но это совершенно не мешало ее счастью. Лола любила мужа, детей, любила свою жизнь. Элла понимала, что этот природный оптимизм помогает ей выстоять в нелегкие времена.

Олли был типичным фермером, с большими руками и столь же большим сердцем. Он и учился неважно, потому что постоянно помогал отцу по ферме — доил коров до школы и после уроков, работал на поле и во дворе. Томпсон не особенно переживал, когда ему пришлось оставить учебу. Для Олли важнее была жизнь как таковая, а не книжные премудрости. Работал он много, но труд этот оправдывал себя — ферма Томпсонов давала неплохие доходы.

Так, во всяком случае, было еще совсем недавно. Во время засухи Олли пришлось взять в банке кредит, чтобы поддержать в эту трудную пору свое хозяйство. Травы коровам катастрофически не хватало, и молока они давали мало, но даже его приходилось отдавать за бесценок. За первым кредитом последовал второй… Неудивительно, что скоро Олли и Лола оказались в долгах.

Правительственная программа, обещавшая наличные деньги, должна была стать для них спасением. Однако это спасение могло повлечь за собой и сильнейшую эмоциональную травму.

— Боюсь, мы с вами опоздали, — сказал вдруг Рейнуотер.

В это же мгновение Элла увидела впереди клубы пыли.

— Что это такое?

— Машины, я полагаю.