— В Летний пойдем? — спросил Брилев. И вдруг увидел Рогова с Любимовым. Они неторопливо шагали по коридору, поглядывали на портреты великих машиностроителей, которыми были завешены стены. Спокойно приблизились...
— Поздравляем,— сообщил Рогов.
— Вам чего? — удивился Брилев.
Достали эти менты. Отшили же их — нет, лезут. Надо бате пожаловаться. Пусть наконец исчезнут из его жизни. Неужели им еще неясно, кто в доме хозяин? Он повторил (уже со злобой):
— Чего вам?
— Сопромат сдал — можно садиться.
Любимов достал наручники. Стукалов и Коротков сделали по шагу в стороны. Непроизвольно.
Вечером теща мыла посуду, а Вася доедал свою порцию квашеной капусты и сожалел, что не зашел с Жорой отметить задержание. Второй вечер подряд теща без повода выпить не даст. А милицейские достижения Василия для нее не повод — они там каждый день кого-нибудь ловят. Если все отмечать, то и спиться недолго.
Но повод, как и вчера, появился в лице довольного Федора Ильича. В руках у него был лист с отпечатанным решением суда. Солидный лист — гербовая бумага, водяные знаки.
— Ну, что я говорил, выиграл! — с гордостью сообщил Федор Ильич.
— В лотерею, что ли? — не поняла теща.
— Сама ты лотерея! Процесс выиграл!.. Обязаны все до копейки вернуть! На, читай!..
Тесть обернулся к Василию, вымолвил важно:
— Претендент создал!..
— Отлично,— сказал Рогов.— Надо отметить. Теща пыталась разобраться в длинном постановлении:
— Читать-то где?..
— Вот тут, внизу,— ткнул пальцем Федор Ильич.
Теща нашла нужный пункт.
— Взыскать с ответчика двести сорок восемь рублей.
— Нашли управу! — довольно пробурчал Федор Ильич.— Впрямь, Василий, придется отметить...
— А то!..— Василий встал и двинулся к холодильнику.
— Погоди-ка,— остановила его теща и прочла дальше: — «Судебные издержки составляют четыреста рублей...»
Федор Ильич изменился в лице. Выхватил у тещи красивую бумагу. Нацепил очки. Вперился в строчки:
— Какие четыреста рублей?! На суде про издержки не говорили... Так... Где... Судебные издержки... Гм... Четыреста рублей.
Снял очки, заморгал растерянно.
— Доигрался! — прокомментировала теща.
— Васек, да что же это за суд? — возмутился Федор Ильич.
— Какой есть,— Рогов театрально развел руками.
— Я денег не дам! — решительно заявила теща.
— Да не волнуйтесь вы,— расплылся в улыбке Рогов.— Издержки ответчик оплачивает.
— Приятные сапожки,— растерянно сказала Ирина.— Откуда, Юль?
— Антон подарил,— Юля чуть заметно покраснела. То есть практически незаметно: в полусумраке коридора румянца на ее щеках было не видно. Только сама она почувствовала, как по лицу разлилось приятное тепло.
— Антон?! Да, но...
— Он «Джек пот» выиграл в игровых автоматах. Ну и вот, сапоги подарил.
Виригин открыл дверь именно на этих словах.
— Кто выиграл? Кто подарил?
— Антон Зеленин... Ты его помнишь,— Юля покраснела сильнее.
— Еще бы не помнить,— криво усмехнулся Виригин. Не так уж много молодых людей убивало мошенников из его пистолета.— Но он мало похож на человека, играющего в автоматах... Или что — игроманию подхватил?
А про себя удивился: «Надо же, значит, бывает этот самый «Джек пот». Не сто процентов обман».
— Не, пап, он первый раз,— торопливо сказала Юля.— Просто у него сегодня такой день был, когда все получается. Ну, настрой особый. На радио позвонил песню заказать — с первого раза пробился. А я как-то пробовала — полдня на телефоне просидела. Обертку от мороженого в урну кинул, метрах в трех урна была — попал, представляете?
Юля не стала уточнять, почему у Антона сегодня был «особый настрой». Родители слушали ее внимательно.
— Ну вот, мы шли мимо игровых, и он говорит — спорим, с одного жетона «Джек пот» сорву...
— На что спорили-то? — как бы между прочим спросил Виригин.
Юля опустила глаза, но тут же подняла, взглянула на отца.
— На поцелуй.
— Ага,— уяснил Максим.— И кто же кого целовать должен?
— Тот, кто проиграл,— потупилась Юля.
— Ясно. И что — сорвал?..
— Сорвал...
— Везет же людям... — Максим снял ботинки, пошел в ванную. Спросил по дороге: — Ир, ты ужинала? Я дико голодный...
В коридоре Юля окликнула мать:
— Мам, меня Антон на Новый год в Турцию зовет. Можно?..
