— Я подумал, черт возьми, если это привело их в такой восторг, я могу сделать то же самое. Я умел драться, и делал это гораздо лучше Хола. Поэтому на следующий день подкараулил этих гадов около гаражей. У меня был к ним собственный счет. Во-первых, я хотел отомстить за своего младшего брата, во-вторых, отплатить им за издевательства над бедной девочкой.

— И что ты сделал?

— Они очень гордились собой. Они шли по дороге, смеясь и обсуждая свою победу. Я вышел из-за гаража и огрел одного из них крышкой от мусорного бака по голове. Сломал нос. Другого я ударил кулаком в живот и чуть не вышиб из него дух. Третьего пнул ногой в… в общем, в то место, удар в которое очень болезнен для мальчиков.

Дженни невольно улыбнулась и, покраснев, опустила голову.

— И что случилось потом?

— Я ожидал, что меня похвалят так же, как и днем ранее Хола. — Горькая усмешка озарила его чувственный рот, и он покачал головой. — Меня отправили в комнату без обеда, прочитали нотацию, устроили хорошую трепку, лишили на две недели карманных денег и возможности пользоваться велосипедом.

Его стул внезапно опустился на все четыре ножки, подчеркнув конец истории.

— Так что, видишь, Дженни, если бы я отправился с подобной же миссией в Центральную Америку, меня бы назвали зачинщиком беспорядков и бездельником, которому бы только ввязаться в драку. А Хол? Что же, Хола сочли святым.

— Не задумываясь, она протянула руку и накрыла его кисть.

— Мне так жаль, Кейдж, я знаю, как тебе больно.

Его рука автоматически легла на ее руку, их взгляды встретились. Слезы симпатии и сопереживания стояли в глубине ее изумрудно-зеленых глаз.

— Дженни? Мы уже дома. Ты где?

Хендрены вошли в дом. Однако Кейдж и Дженни продолжали смотреть друг на друга, разомкнув руки и отвернувшись лишь за секунду до того, как его родители оказались на кухне.

— А, вот ты где. Привет, Кейдж.

Дженни вскочила, предлагая пожилой паре освежающие напитки или кофе. Кейдж тоже поднялся:

— Мне надо идти. Я просто заехал узнать, не слышно ли чего нового о Холе. Я еще зайду. Пока.

У него больше не было поводов затягивать свой визит. Он хотел узнать про Хола, однако главной причиной его визита в этот дом являлось неистребимое желание увидеть Дженни.

Он ее увидел.

Дженни склонилась, чтобы убрать пакет с покупками на заднее сиденье своей машины. Хендрены подарили ей недорогую малолитражку по окончании университета. Протяжный свист заставил ее обернуться, причем так внезапно, что она почти врезалась головой в крышу машины.

Кейдж восседал на устрашающего вида мотоцикле, причем по наглости выражение его лица вполне соответствовало этому хулиганскому свисту. На его руке болтался черный сверкающий шлем. На нем была надета голубая хлопковая рубашка с закатанными рукавами. Ветер ли расстегнул ее застежку, либо Кейдж так и не побеспокоился застегнуть ее, но в любом случае единственное, что удерживало рубашку на теле, был брючный ремень, в который она была заправлена.

Выглядел он просто непристойно.

На шее у него болталась выцветшая бандана. Да, настоящий бандит. «Ангелы ада» [8]приветствовали бы его с распростертыми объятиями и, не раздумывая, избрали бы своим предводителем.

Дженни завороженно уставилась на светло-коричневые волосы, покрывавшие его грудь. Они начинались в районе бицепсов и спускались вниз, покрывая плотным слоем накачанный живот. Она с трудом отвела взгляд от его загорелой кожи и мягкого ковра волос.

— Да, видок у тебя еще тот, — лицемерно пробормотала Дженни.

— Благодарю вас, мэм.

Она улыбнулась.

— У тебя тоже, — отомстил Кейдж.

— И что во мне не так?

— На тебе джинсы, просто воспламеняющие мужское воображение.

Оглядев себя, она возразила:

— Лишь у некоторых мужчин. Тех, у которых мозги ниже пояса.

— Гм… Полагаю, ты имела в виду меня.

— А что? Вполне отражает твою сущность. Кто еще будет свистеть мне вслед.

— Ну, просто другие мужчины не видели тебя склонившуюся к машине.

Она бросила на него колючий взгляд:

— Сексист.

— И горжусь этим.

Подбоченясь, она гордо заявила:

— А что, если бы я встала позади тебя и также бы свистнула?

— Я бы уволок тебя в кусты.

— Ты неисправим.

— Так обо мне говорят. — Когда он улыбнулся, его зубы ярко блеснули на солнце. Положив руки на руль мотоцикла, Кейдж слегка наклонился вперед. Мускулы на его руках напряглись так, что Дженни смогла различить тугие вены на гладкой и загорелой коже. — Прокатишься со мной?

Отвернувшись от него, она с чувством хлопнула задней дверцей и открыла переднюю.

— Прокатиться? Ты сумасшедший. — Она недоверчиво посмотрела на его байк.

— Вовсе нет. Всего лишь неисправимый.

Она состроила ему рожицу, и его ухмылка засверкала ярче.

— Давай, Дженни. Будет потрясающе, с ветерком.

— Ни за что. Я никогда не сделаю ничего подобного.

— Почему?

— Я боюсь с тобой ехать.

Кейдж усмехнулся:

— Я трезв как стеклышко.

— Пока.

Настал его черед состроить ей рожицу.

— Дженни заявила в ответ:

— Я уже ездила раньше с тобой на машине и должна сказать, что рисковала жизнью буквально каждое мгновение. Даже дорожный патруль просто поприветствовал тебя, когда мы пролетали мимо. Возможно, они знали, что не смогут тебя догнать.

Кейдж пожал плечами, показательно поигрывая мускулами:

— Потому-то мне и нравится ездить быстро — чувствуешь себя в безопасности.

— Безопаснее для меня остаться в своей машине. Нет уж, спасибо, — вежливо отказалась она и села за руль. — Кроме того, мороженое растает, — бросила она в окно и завела двигатель.

Кейдж проследовал за ней до дома на своем мотоцикле, то обгоняя, то держась с нею бок о бок. Его невозможная езда заставляла ее сотню раз жать то педаль тормоза, то резко газовать, чтобы избежать с ним столкновения. Под тонированным стеклом его шлема играла широкая ухмылка. Выглядывая через ветровое стекло, она старалась хранить строгий и неодобрительный вид, однако в душе Дженни веселилась всю дорогу до пасторского домика.

— Видишь? — Он припарковал мотоцикл позади ее машины и снял шлем. — Совершенно безопасно. Давай прокатимся.

Солнце осветило его волосы, придавая его сбившимся прядям пшеничный оттенок. Глаза убедительно поблескивали, полуприкрытые густыми, опаленными солнцем ресницами. Дженни колебалась, мешок с покупками внезапно показался ей очень тяжелым.

— Когда в последний раз ты совершала спонтанные поступки? — спросил он искушающее.

«В ту ночь, когда я соблазнила Хола».

Но она не хотела даже думать о Холе. Его не было уже десять недель. Кейдж часто заезжал к ним домой. Он всегда появлялся неожиданно, как и сегодня на парковке у супермаркета. Если бы она знала его меньше, она могла бы подумать, что он ее преследует.

— Я не могу, правда, — стараясь увильнуть от прямого отказа, проговорила Дженни.

— Уверен, что можешь. Поспеши. Я помогу тебе выложить мороженое.

С ним невозможно было спорить. Покупки они быстро разложили в кладовке и в холодильнике, а поскольку Сары и Боба дома не было, Дженни оказалась предоставленной сама себе. Кейдж прекрасно знал, как прекратить все ее слабые попытки к сопротивлению и уговорить ее.

— Очень тебя прошу. — Он взмолился, слегка пригнув колени, чтобы смотреть ей глаза в глаза. Складочки в уголках его губ превратились в соблазнительные ямочки. Его умоляющую, немного виноватую улыбку следовало признать незаконной, поскольку она представляла реальную угрозу для общественной безопасности. — Будь ангелом.

— Ну хорошо, хорошо, — сдалась Дженни с сер дитымвздохом. На самом деле ее сердце замерло в предвкушении.

Он схватил ее за руки и повел к выходу, пока она не успела передумать.

— У меня даже есть для тебя шлем. — Он надел его ей на голову и нагнулся к ее подбородку, чтобы затянуть ремешок. На мгновение, всего на одно мгновение, их глаза встретились. Кейдж коснулся ее щеки. Однако прежде, чем она успела осознать, что означает этот блеск в его глазах, наваждение кончилось, и он уже показывал ей, как забраться на мотоцикл.