— Я понятия не имел о том, что ты так здорово стреляешь, Люси, — сказал Пауэрскорт, неторопливо прихлебывая из бокала местное белое вино.

— Меня научил дедушка, — ответила леди Люси, вспоминая давно минувший день в холмах близ усадьбы ее деда. — Это было в Шотландии. Все прочие члены семьи отправились на рыбалку, а мы остались в доме вдвоем.

«Я научил стрелять всех своих внуков, — вдруг сказал мой дед после завтрака. — Давай и тебя научу». И он повел меня в холмы, взяв с собой что-то вроде старинной доски для упражнений лучников и пару пистолетов. Я должна была тренироваться, пока не попаду в центр доски. «Если ты когда-нибудь окажешься в Индии, — сказал дедушка, — выйдешь за полковника, или вице-короля, или кого-нибудь в этом духе, умение хорошо стрелять может понадобиться тебе в самый неожиданный момент».

— Ты что, действительно собиралась выйти замуж за вице-короля, Люси? Вечера с танцами и ужином в вице-королевском домике в Симле и тому подобное? — спросил Пауэрскорт самым серьезным тоном, на какой только был способен.

— Не думаю, что в ту пору мои мысли занимал вице-король Индии, Фрэнсис. Скорее уж это был бравый молодой капитан из «Блэк уотч». [36]

— А дедушка остался доволен твоими успехами? — спросил Пауэрскорт, тихонько потирая ушибленное колено.

— Да, он был доволен, — весело ответила леди Люси. — Сказал, что не хотел бы очутиться в шкуре тигра или мятежника, которые попытались бы застать меня врасплох.

Внезапно раздались торопливые шаги: кто-то приближался к их столику.

— Лорд Пауэрскорт, леди Пауэрскорт, — капитан Империали смерил леди Люси внимательным взглядом. — Я только что услышал ужасные новости о том, что случилось сегодня вечером. Все это было ужасной ошибкой. Я пришел извиниться за поведение корсиканцев, моих соотечественников.

Капитан взял стул от соседнего столика и уместил на нем свой внушительный корпус.

— В каком смысле ошибкой? — спросил Пауэрскорт. Ничего себе ошибка: выстрелы, преследующие их на всем пути с горы, люди с винтовками, поджидающие беглецов на открытых участках дороги. Он чувствовал, что Империали знает больше, чем говорит. Может быть, он сам организовал эту охоту?

— В поселке Сан-Антонино есть традиция, — сказал Империали, улыбаясь леди Люси. — Возможно, у нас на Корсике слишком много традиций. Эта называется «Побег Предателя». Больше ста пятидесяти лет назад, леди Пауэрскорт, в Балани шла война между французами и генуэзцами. Кальви всегда оставался верен Генуе. Но в горах, а именно в Сан-Антонино, один юноша оказался предателем. Продался, как вы понимаете, за деньги. И тогда жители Сан-Антонино вывели его с невестой на дорогу, ведущую к побережью. «Идите, ищите там своих друзей-французов», — сказали они и подтолкнули их вниз. Они преследовали эту пару почти до самого подножия горы. Молодые жители Сан-Антонино позволили предателям добраться чуть ли не до самого пляжа, где было безопасно, однако потом убили их. А тела разрезали на куски и бросили на съедение волкам.

— Какая жуткая история, — сказала леди Люси, избегая взгляда капитана Империали.

— Так вот в чем дело, лорд Пауэрскорт. — Империали нагнулся, теребя в пальцах незажженную сигару. — С тех пор, каждый год, молодежь Сан-Антонино заново разыгрывает эту сцену. Вот почему она называется «Побег Предателя». Из всех жителей поселка выбирают по жребию одного человека. Он должен уговорить какую-нибудь девушку сопровождать его. Сегодня как раз очередная годовщина, милорд. Сегодня — День Побега Предателя. Вы были не единственными, кто спускался с горы. Пьерлуиджи Кассани и Мария Козенца из Сан-Антонино тоже бежали вниз. И молодые люди решили, что «предатели» — это вы. И начали стрелять. Но у них и в мыслях не было убивать кого-то. В День Побега Предателя они всегда стреляют в бегущих. Но больше чем за сотню лет там никого не убили и даже не ранили. Это как игра, только более серьезно, чем игра. Никто не собирался убивать вас сегодня вечером. Вас просто перепутали с другими, вот и все. Вам ничто не грозило.

Капитан Империали остановился, чтобы раскурить сигару.

— От лица всех жителей Кальви, от лица всего населения Корсики позвольте мне искренне извиниться, — сказал он.

— Большое спасибо за извинения, — сказал Пауэрскорт. Интересно, подумал он, есть ли в книге леди Люси о Корсике хоть одно упоминание о «Побеге Предателя». История была хорошая. Но он почему-то сомневался в ее правдивости.

— Могу ли я иметь удовольствие пригласить вас на ужин в лучшем ресторане Кальви? — продолжал капитан. — Омары там великолепны. А фирменное блюдо — дикий кабан, редкость в здешних местах.

Пауэрскорт поблагодарил его за приглашение, но сказал, что они оба устали и предпочли бы остаться в гостинице. Возможно, в другой день.

— Когда вы собираетесь покинуть наш остров, лорд Пауэрскорт?

Пауэрскорт сказал, что пока они не строили планов о возвращении. Капитан Империали поклонился им обоим и ушел, оставив в воздухе слабый аромат сигары.

— Ну, Люси, — спросил Пауэрскорт, — поверила ты хоть одному его слову?

— Какая отталкивающая личность, — твердо сказала Люси. — Когда он на тебя смотрит, по коже бегут мурашки. Поверила ли я? Что ж, пожалуй, — я уверена, что любой, кого бы мы ни спросили об этом в следующие несколько дней, побожится, что это правда. Эта история не из тех, что печатают в путеводителях. Она могла бы отпугнуть туристов.

— Рано утром в Марсель отправляется катер, — сказал Пауэрскорт. — Я забронировал два места на имя Фицджеральдов. Ты не против того, чтобы стать леди Фицджеральд, Люси?

— Конечно, нет, — откликнулась леди Люси. — Но я должна задать тебе один вопрос. Когда ты целился сегодня в тех людей на холме, ты хотел попасть в них?

— Разумеется, — ответил Пауэрскорт, — а ты разве не хотела?

— Ни в коем случае, — сказала леди Люси. — Я целилась примерно футов на десять в сторону и молилась, чтобы мне никого не задеть.

— Но почему? — удивился Пауэрскорт, осушая свой бокал с корсиканским белым вином.

— Ах, Фрэнсис, неужели ты не понимаешь? Предположим, мы убили бы одного из них. Это могло бы стать началом вендетты. Наша жизнь и жизни наших детей — все они были бы принесены в жертву неуемной страсти корсиканцев к мщению. Не думаю, что я когда-нибудь смогла бы спать спокойно. Они отправились бы за нами следом даже в Лондон.

Пауэрскорт погрузился в размышления. Корсиканцы в Лондоне. Корсиканские убийцы в Лондоне. Корсиканцы, которые душат своих жертв гарротой.

Уильям Аларик Пайпер нервно шагал туда-сюда по улице перед своей галереей. Он дожидался Льюиса Блэка, молчаливого американского миллионера, чья сдержанность уже довела его чуть ли не до болезни. Пайпер решил говорить как можно меньше, хотя и сомневался, что ему под силу перенести это испытание.

— Доброе утро, мистер Пайпер, — сказал Льюис Блэк, пожимая ему руку. — Погода нынче утром замечательная.

Это была самая длинная речь из тех, что Пайперу доводилось слышать от немногословного миллионера. Может быть, влияние Лондона все-таки начинало сказываться.

— Если вам будет угодно пройти со мной, мистер Блэк, — сказал Пайпер, направляясь вверх по лестнице мимо основных залов своей галереи в святая святых на третьем этаже, — то вы увидите картину, которая наверняка вас заинтересует.

Пайпер отворил дверь и включил освещение. На подставке покоился шедевр Джошуа Рейнолдса — Кларисса, леди Ланчестер, сидящая на фоне выдуманного пейзажа с великолепным закатом. На ней было кремовое платье. Маленькие руки сложены на коленях. А на голове красовалась шляпка с самыми роскошными и изысканными перьями, какие только могли раздобыть лондонские модистки конца восемнадцатого века. Но лицо дамы не было лицом из восемнадцатого века. Конечно, художник написал его так, что оно походило на лица восемнадцатого века. Однако та, что смотрела на Льюиса Блэка с картины, поразительно напоминала Милдред, известную также как миссис Льюис Блэк из Нью-Йорка. Ее изображение было скопировано со страницы журнала, украденного Эдмундом Декурси из клуба «Боуфорт».