— Почему бы тебе не заглянуть к нам на обед, — но произнесла это как утверждение, а не как вопрос. Она ненавидела умолять.

Я тоже не очень одобряла эту затею. Мои подозрения не уменьшились ни на йоту. Но я ничего не сделала. Я наблюдала, как они втроем провели идеально приятный вечер, растянувшись на новых кожаных диванах и провозглашая тосты за успех Тоби, в то время как Тео, которому было уже четыре, спал, как медведь.

И я ждала.

Последнюю пару лет Соня прожила в Париже. Она похудела и возвышалась, точно башня, в туфлях на шестидюймовых платформах. Беседу она пересыпала французскими словечками и именами знаменитостей и прославленных фотографов.

Марго ерзала в кресле. Она посмотрела на свой старый свитер с дырами под мышками, купленный на распродаже, на джинсы, которые начали протираться на коленках. Потом взглянула на Соню, разодетую по последнему слову парижской моды, с ее длинными ногами, созданными для бикини. «Она такая красивая», — подумала Марго. Забудь про это, велела я. Она страдает булимией, она одинока. Почему я не могу быть такой, как она? Может, Тоби было бы лучше с ней, а не со мной.

И я впервые это увидела, словно анорексичка, которая наконец-то глядит на фотографии самой себя, превратившейся в скелет, и говорит: «Да, на самом деле я не была толстой!» Так и я подумала: «Да, теперь я поняла. Это не Тоби меня не любил. Это я сама себя не любила».

Поэтому я довольно настойчиво сказала Марго:

— Тоби тебя любит.

Но, наблюдая, как Соня адресует Тоби свой скучный отчет о компании художников Монмартра, время от времени протягивает руку, чтобы смахнуть невидимую пылинку с его штанины, Марго погрузилась во мрак саморазрушения. В конце концов Соня схватила Тоби за руку и затрясла ею.

— Пообещай, что навестишь меня в Париже, Тобес, пожалуйста!

Гайя старалась привлечь внимание Тоби к выражению лица Марго. Он уже выпил подряд четыре джина с тоником и теперь наклонялся к Соне все ближе и ближе, соглашаясь поехать в Париж. А потом, добавляя к неведению обиду, отпускал шутки насчет прошлого, в котором не было Марго.

В конце концов Гайя прорвала оболочку, сковавшую ясность ума Тоби, и пробудила в нем совесть. Он взглянул на Марго и отнял свою руку у Сони.

— Ты в порядке, милая? — мягко спросил он.

Марго с отвращением отвела взгляд. Тут из детской раздался вопль.

— Я позабочусь о нем, — сказала Марго и вышла из комнаты.

Тоби не был настолько пьян, чтобы оставаться в неведении насчет настроения жены. Он повернулся к Соне и подчеркнуто внимательно проверил свои наручные часы, поднеся их к самому носу.

— Эй, Сон, было отлично с тобой повидаться, но становится уже поздновато…

Соня посмотрела на Тоби, прежде чем осушить бокал. Потом подалась вперед, не сводя с него взгляда — глаза в глаза.

— Ты рассказал Марго о нашей беседе за обедом?

Марго, стоя в коридоре, услышала, как ее имя упомянули приглушенным тоном. Она застыла у двери, обратившись в слух.

Соня медленно спустила длинные ноги с дивана и придвинулась ближе к Тоби.

— Нет, — ответил он. — А что?

— Ты как-никак женатый мужчина, — пожала плечами Соня и улыбнулась, — не мне говорить тебе, что делать. Просто… — Она взглянула на дверь.

— Что?

— Я гадаю, чья это идея — пригласить меня на обед. — Ее улыбка стала шире. — Твоя или ее?

Я помнила эту фразу так, как будто она была вмонтирована в мой мозг. Марго, слушая под дверью, позволила заключавшимся в этих словах вопросам выгравироваться на ее подозрениях.

Тоби заморгал на Соню, не вполне уверенный, к чему та ведет.

— Моя, думаю.

— А какие еще у тебя есть идеи, — кивнула Соня, — можно спросить?

Я наблюдала, как ее рука скользнула на ногу Тоби и остановилась как раз под пахом. Соня захихикала. Тоби положил ладонь на ее руку и сжал.

— Сон, — сказал он, — что ты делаешь?

Марго у порога слышала флиртующие нотки в голосе Сони. Она взялась за ручку двери.

— А что, по-твоему, я делаю, Тоби? — Соня откинулась назад. — Разве это не то, чего ты хочешь?

Я дышала так тяжело, что чувствовала, как теряю сознание.

— Наблюдай, наблюдай, — стоя рядом со мной, сказала Гайя. А я ей ответила, что не могу.

Марго в дверном проеме чувствовала то же самое.

Часть ее хотела ворваться в комнату, а часть — убежать.

Итак, я наблюдала. Тоби, всегда такой быстрый на слова, что-то бессвязно бормотал.

— Это было «да»? — Соня отвечала за него.

Она потянула его руку к своему бедру. Тоби убрал руку.

— Сон, не будь такой, — внезапно протрезвел он.

Тоби выпрямился, качая головой. Гайя посмотрела на меня, очень серьезно.

«Он не спал с ней? — подумала я. — Не спал?»

Соня небрежно растянулась, прислонившись к спинке дивана, скрестив длинные ноги и играя складками платья.

— Просто скажи мне одну вещь, — очень серьезно произнесла она.

Тоби посмотрел на нее.

— В тот раз, когда ты сказал, что любишь меня, ты не шутил?

Я увидела, как Марго в коридоре поднесла ладонь ко рту. Я внимательно наблюдала.

— Это было столько лет назад, — глядя на свои ноги, пробормотал Тоби.

— Ты не шутил? — Соня говорила настойчиво, даже отчаянно.

Эзикиел вышел из угла и положил руку на ее плечо. В вопросе Сони была беззащитность, боль, коренившиеся очень глубоко, не в Тоби, глубже.

— Нет, — снова посмотрев на нее, пробормотал он.

Соня метнулась вперед, обхватила Тоби правой ногой, оседлав его, потом наклонилась, чтобы поцеловать.

И — да, в тот самый момент в комнату вошла Марго.

В тот момент весь ад сорвался с цепи.

В тот момент кончился мой брак.

На следующее утро Марго заставила Тоби собрать вещи. Ее чувства воздвигли крепость, неприступную для моей мольбы, для извинений Тоби. Поэтому он взял смену одежды и временно устроился в доме друга. Спустя месяц, когда его друг перебрался в северную часть штата, Тоби переписал на себя его арендный договор.

Марго словно оцепенела. Я была сокрушена.

Спустя шесть месяцев Марго начала судебный процесс по официальному разводу. В то утро, когда Тоби получил бракоразводное письмо, он сорвал зеркало со стены и разбил об пол — симптом расстройства. В каждом осколке появилось мое лицо, всего на мгновение, прежде чем расплыться в забвении за его слезами.

Мое глубокое горе из-за их расставания вскоре превратилось во всеобъемлющее отчаяние, когда я поразмыслила над тем, что припомнила о своем существовании сразу после того, как умерла. Обстоятельства моей смерти все еще оставались невыясненными: только что я была жива, а в следующий миг смотрела на свое мертвое тело и еще через мгновение уже болтала с Нан в загробном мире. Но все, что было перед этим в моей памяти, оставалось ясным, как ледниковая вода: Тео отправили в тюрьму. Пожизненно. И что-то в моей душе начало поворачивать обвиняющий палец в моем направлении.

Вскоре после этого появился Грогор. Он решил обосноваться в спальне Тео. Я подумала, что это скрытая угроза, которая и заставила Тео раскричаться во сне. Это отвлекло Марго настолько, что у него хватило времени побеседовать со мной.

Не знаю почему и не хочу знать, но Грогор больше не был грязнолицым, горящим монстром, каким предстал во время нашей первой встречи. Он выглядел с головы до ног человеком. Высокий, с квадратной челюстью, с чернильно-черными волосами, зализанными над ушами, — мужчина такого типа, который некогда меня привлекал. У него даже была трехдневная щетина и обломанный передний зуб. В общем, весь из себя человек, и это застало меня врасплох.

— Я пришел с миром, — поднимая руки и улыбаясь, произнес он.

— Убирайся, Грогор, — занося пригоршню света, ответила я.

Я не забыла наше последнее танго.

— Пожалуйста, не надо, — сказал он, складывая ладони в знак покаяния. — Я пришел извиниться. Искренне.

Я швырнула в Грогора луч, сильный, как удар машины, и швырнула его через всю комнату. Он упал у комода и стал кашлять, стоя на четвереньках.