буду медлить, тем сложнее будет потом.

Она удовлетворенно сидела рядом, и держала меня за руку: «Теперь тебе станет лучше, ты же

знаешь. Все будет хорошо, ничего страшного не происходит. Не думай об этом. Меня нет, и

никогда не было, я твоя страшная фантазия. Никто об этом не узнает. Никто даже представить себе

не сможет, что такое случается. Все хорошо»

Все было плохо, я это понимала, но в данный момент мне было еще хуже, и хотелось наконец-то

поставить точку и пойти лечь спать.

В туалете все мое существо запротестовало, закричало от унизительной, пронзающей насквозь

боли. Все невыплаканные слезы, невысказанные слова, скрытые эмоции, усталость – все ушло из

меня туда, оставив за собой лишь чувство слабости и бессилия перед реальной жизнью. Если бы

это можно было назвать ритуалом, я бы назвала его «ритуал очищения от реальности».

– Мила, теперь мы можем поговорить? – Артур стоял в коридоре. Я на мгновение испугалась, что

он что-то заподозрил.

– Зачем нам разговаривать? Давай просто побудем рядом. – Я исподлобья взглянула на своего

мужа. По легкой радости облегчения, сменившей выражение досады на его лице, я поняла, что

Артур ничего не заподозрил. Он слишком глубоко увяз в собственных эмоциях и переживаниях,

чтобы наблюдать за повадками жены, сопоставлять и анализировать ее поведение.

– А почему нельзя было этого сделать полчаса назад?

– Потому что я сильно устала и хотела спать.

– Что изменилось теперь?

– Теперь усталость ушла, а сон тем более.

– Странная ты женщина. Иногда мне начинает казаться, что я живу с инопланетянкой.

– Артур, я не инопланетянка, я просто слабая и чувствительная, как и многие другие женщины в

этом мире.

– Если честно, то ты не похожа ни на одну, с кем я общался раньше. Возможно, именно поэтому я

полюбил тебя. Ты – самый близкий в моей жизни человек, и я хочу знать о тебе все, я хочу тебе

помогать, быть с тобой. Говори со мной, говори со мной всегда, когда захочешь, я готов слушать

тебя бесконечно.

Он обнял меня, крепко прижал, взял на руки и отнес в спальню.

Глава 5.

Когда Ее не было рядом, я много размышляла о своей болезни. Я знала ее название, симптомы,

течение, следствия, но не знала лишь одного – причины. Почему эта болезнь развилась именно у

меня? Почему я не могу сама с ней справиться? Что нужно делать, чтобы жить дальше без нее?

Эти вопросы пугали своей бесконечностью.

Я прочитала все, что смогла найти, но вся полученная информация не представила полного

ответа. Я узнала, что булимией болели многие люди, даже знаменитости, и это повергло меня в

шок. Неужели принцесса Диана или Джейн Фонда столкнулись с той же проблемой, что и я?

Неужели они не могли никак это изменить?

Первой реакцией было отрицание. Я все еще отрицала факт того, что больна, поэтому, узнав, что

кто-то конкретный болеет этим заболеванием, я отрешалась от таких людей. Леди Диана или жена

Оззи Осборна стали отвратительны мне, я мысленно сместила их в ряд людей, недостойных

восхищения или сочувствия. «Я не такая, как они, пусть они знамениты и имеют власть, но они не

достойны восхищения, если не могут справиться с этой напастью», - думала я.

Я постоянно наблюдала за окружающими людьми: дома, на улице, на работе, в ресторанах, кафе,

магазинах. Я пыталась представить себе жизнь каждого из них: чем они живут, куда идут, в чем

спят, о чем думают, говорят и мечтают.

«Так много людей на свете, и у каждого есть свой сокровенный мир. Пусть эти миры различных

размеров и порой кардинально различаются друг от друга, однако они есть», - и все эти люди чем-

то больны. Их миры похожи лишь в мгновения радости, а отличаются болезнями, дурными

мыслями, страхами и страданием.

Все люди ели, в чем также сильно походили друг на друга: кто-то больше и чаще, кто-то меньше и

реже. В массе своей у всех людей были очень некрасивые, с моей точки зрения, тела и лица. И это

удивляло и пугало меня.

Я часто вспоминала, как одна подружка сказала мне, что скорее бы умерла от голода, чем стала

толстой. Ее милая мордашка всегда всплывала передо мной, когда я видела толстого жующего

человека, особенно девушку или женщину. Я не понимала, как можно было запустить себя до

такой степени? Мое тело настолько было приучено к ежедневной физической нагрузке, что

начинало ныть, если случалось пропустить день упражнений. Я не могла себе представить, каково

это – ходить с таким грузом в виде жира, не иметь возможности одеть то, что тебе хотелось бы

видеть на себе, есть и не испытывать при этом угрызений совести?

Мое сознание воспалилось от подобных мыслей. Когда начался этот нездоровый процесс – трудно

было ответить однозначно. Я любила размышлять об этом, сидя на подоконнике и с

отстраненностью монаха наблюдая за проходящими внизу людьми.

Иногда мне начинало казаться, что я родилась уже такой. Я вспоминала, как недвусмысленно

серьезно относилась к своему телу и внешнему виду в детстве. Как менялось мое самосознание,

когда из привычных шорт и маек мама переодевала меня в изящное платьице и завязывала банты.

Как я отодвигала пальчиком тарелку с невкусной и неинтересной, на мой взгляд, едой. Как

демонстрировала свое пренебрежение к некрасивым, грубым, толстым взрослым женщинам. Все

это было еще тогда.

Когда Ее не было рядом, я любила сесть в располагающей к мечтанию позе, уютно устроившись на

кресле, диване или балконе, и смаковать горячий свежезаваренный зеленый чай с небольшими

канапе и нарезанными фруктами.

Я щурилась на солнце и ни о чем не думала. Ноги и руки становились теплыми и тяжелыми,

словно от долгого лежания на пляже. Голова тоже тяжелела, все краски становились сладко-

насыщенными, голоса людей смягчались, приглушались. Мне было слышно каждый отдельный

звук внешнего мира, чувствовалось собственное дыхание. Все соединялось в единую картину

миросозерцания, которому я давала простое и объемное название - «сейчас».

«Сейчас» в такие моменты было счастливым, но кратковременным. Я не умела его удержать,

чтобы наслаждаться вечно. Я не умела жить «сейчас», которое не было идеальным. Мне было

проще соскользнуть в параллельный мир, чем жить, дышать и думать в настоящем.

Чаще всего Она приходила вместе с телефонным звонком. Я начинала ненавидеть телефон, но без

него вся жизнь обретала металлический привкус советских времен. Отсутствие телефона, к

сожалению, не гарантировало спокойствия и жизненного равновесия, так как он все-таки был

необходим для хоть какого-то логического упорядочивания дня и быстрого решения возникавших

вопросов или проблем.

Тем не менее, понимая все это, я внутренне напрягалась от телефонного звонка. Чаще всего, это

были звонки от родственников или по работе. В любом случае, сердце начинало колотиться

быстрее, я напрягалась, словно перед стартом двухсотметрового забега на скорость. И появлялась

Она.

«Что, дорогая, снова проблемы? Ни дня без моей помощи прожить не можешь», - еще зевая и

потягиваясь, она уже начинала язвить. – «Ну ладно, не переживай, как-нибудь справимся. Какой

прогноз на сегодня?»

Мне хотелось бы ее прогнать, но я действительно понимала, что без ее поддержки пропаду, сойду

с ума, самоуничтожусь. Мы так долго были с Ней вместе, что я отвыкла делать что-либо в

одиночку, везде требовалось ее присутствие, зоркий взгляд и холодное равнодушие. Иногда, как

сегодня, во временном состоянии внутренней гармонии, я разговаривала с Ней по душам:

«Когда ты появилась первый раз в моей жизни? Помнишь?» - я смотрела Ей прямо в лицо, но

читала ответ по губам, растягивавшимся в безумной саркастической улыбке.