Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Несли серебряный отсвет и многие из тех, кто остался на родине. Разве творчество Анны Ахматовой или Осипа Мандельштама – это не стихи-эстафеты из ушедшего старого времени?! «Серебристость», если можно так выразиться, еще долго отражалась на тех поэтах и прозаиках, которые дебютировали в литературе в начале XX века. А параллельно «попутчикам» (так называли в 20-е годы старых, «буржуазных» писателей) вышагивало новое поколение уже истинно советских писателей с барсуками, цементом и сталью. И долгие десятилетия существовали раздельно две русские литературы – «советская» и «эмигрантская». У поэта-эмигранта Георгия Раевского (1897 – 1962) есть стихи:

Ты думаешь: в твое жилище
Судьба клюкой не постучит?..
И что тебе до этой нищей,
Что там, на улице, стоит!
Но грозной круговой порукой
Мы связаны, и не дано
Одним томиться смертной мукой,
Другим пить радости вино.
Мы – те, кто падает и стонет,
И те, чье нынче торжество;
Мы – тот корабль, который тонет;
И тот, кто потопил его.

Но будем надеяться, что корабль с названием «Россия» все же не утонул и будет дальше бороздить моря и океаны. Порукой тому то, что в наши дни наконец-то произошло соединение (слияние) двух некогда разных литератур – советской и эмигрантской. Теперь они слились в единый поток. И это вселяет оптимизм.

Какая нынче «на дворе» литература? Судить не нам, пусть будут выносить оценки наши потомки. А наша задача вспомнить один из самых интересных отрезков художественной жизни в России – Серебряный век. Он нынче в моде. Выходят многочисленные воспоминания, составляются антологии, не говоря уж о том, что печатаются – и впервые на родине – интереснейшие тома поэзии и прозы кумиров и законодателей мод Серебряного века.

Книга, которую вы держите в руках, поможет вам разобраться во всех сложностях и перипетиях Серебряного века. Это – своеобразный путеводитель по жизни и творчеству самых громких и звонких его представителей: литераторы, философы, издатели.

Такое деление, конечно, условно, ибо многие из творцов Серебряного века работали в разных жанрах: Бунин, например, писал прозу и стихи, Владимир Соловьев известен как философ и как поэт. О каждом из них рассказывает краткий очерк-эссе. Это живой рассказ о человеке; не только о том, где он родился, какое образование получил и какие книги написал, но и о том, как выглядел по воспоминаниям современников, какие поступки совершил, кем и чем увлекался. О ком-то больше, о ком-то чуть меньше. Но это уж как написалось…

Отдельные факты, события, подробности, детали, собранные воедино, дают, по мнению автора, примерную картину интеллектуальной и духовной жизни России на рубеже XIX и XX веков, а также жизни российских интеллектуалов в советской России и на Западе.

Так как среди героев этой книги преобладающее место занимают поэты, закончим ее стихотворением Владимира Вейдле. Он родился в 1895 году в Петербурге, а умер в 1979 году в Париже; поэт, профессор-богослов, Вейдле – один из многих, кто не попал в условное число «99», не попал потому, что любую книгу ограничивает объем. Но именно стихотворением Владимира Вейдле я позволю себе закончить вступление о Серебряном веке.

Итак, «Стихи о стихах»:

Неназываемое нечто,
Слиянье правды и мечты,
Того, что – тлен, того, что вечно,
Того, что – ты и что – не ты.
Почудилось, – и вот уж начат
Двуличных слов набор, отбор,
Тех, что, гляди, да и заплачут
Твоим слезам наперекор.
Извилисто, молниеносно,
В разбивку, исподволь, навзрыд,
И неспроста, и «ах, как просто»:
Шажок – стежок – открыт – прикрыт…
Подшито, выверено, спето.
Ну что ж, зови. Подай им весть.
Пусть верят наó слово, что это
Как раз то самое и есть.

На мой взгляд, это тот самый необходимый последний аккорд в предисловии. А дальше – сама книга.

Август 2001, 2007

ПОЭТЫ, ПРОЗАИКИ, КРИТИКИ

АВЕРЧЕНКО

Аркадий Тимофеевич

III.1881, Севастополь – 12.III.1925, Прага

99 имен Серебряного века - _02.png

Аркадий Аверченко – писатель-юморист, драматург, театральный критик. И сразу напрашивается эпитет «блестящий».

А там, где кончается
звездочки точка,
месяц улыбается и
заверчен, как
будто на небе строчка
из Аверченко, —

писал Маяковский. И действительно, Аверченко умел завертеть строчку в юмористическом танце. Со словом Аверченко был на «ты». И это более чем удивительно, ибо за его спиной было всего лишь два класса гимназии. Но недостаток образования компенсировал природный ум и, конечно, талант.

В одном из писем Аверченко вспоминал о своем детстве: «Девяти лет отец пытался отдать меня в реальное училище, но оказалось, что я был настолько в то время слаб глазами и вообще болезненен, что поступить в училище не мог. Поэтому и пришлось учиться дома. С десяти лет пристрастился к чтению – много и без разбора. Тринадцати лет пытался написать собственный роман, который так и не кончил. Впрочем, он привел в восторг только мою бабушку».

Трудовую деятельность Аверченко начал в качестве младшего писца, затем конторщика и бухгалтера. Но из службы ничего толком не вышло. Как объяснял сам писатель: «Вел я себя с начальством настолько юмористически, что после семилетнего их и моего страдания был уволен». Юморист и служба – вещи несовместные. Что оставалось делать? Податься в литературу. Первый рассказ Аверченко «Праведник» появился в «Журнале для всех» в 1904 году. Символично: Аверченко и стал писателем для всех. Его любил читать даже сам император Николай II. Весело. Свежо. Остроумно.

С 1908 по 1913 год Аркадий Аверченко редактировал журнал «Сатирикон», а далее, по 1918 год – «Новый Сатирикон». Тот самый «Сатирикон», который, по свидетельству Куприна, «в то смутное, неустойчивое, гиблое время был чудесной отдушиной, откуда лил свежий воздух». В каждом номере Аверченко печатал юмористические рассказы, фельетоны, театральные обозрения, сатирические миниатюры. Вел он и раздел «Почтовый ящик». Вот как, к примеру, это выглядело:

«Ст. Грачево. Ки-мо-но. «Посылаю лучшее, что написал:

Бубенцы,
рассыптесь словно бы горох.
Эх, помчись ты, взвейся,
тройка…
– Тпрру… Не надо. Зря скачете».

Откровенный смех и буффонадность стиля Аверченко позволили критикам назвать его русским Марком Твеном. В своих публикациях Аверченко бичевал замшелость общественных устоев России, мещанство с его ленью, жадностью и глупостью, с его стремлением выглядеть непременно красиво. «Утром, когда жена еще спит, я выхожу в столовую и пью с жениной теткой чай. Тетка – глупая, толстая женщина – держит чашку, отставив далеко мизинец правой руки, что кажется ей крайне изящным и светски изнеженным жестом…» (рассказ «День человеческий»).

4
{"b":"143011","o":1}