Неожиданно по лицу Лиз потекли слезы. Джерри был таким живым, таким молодым и так беззаветно верил в себя! Они были знакомы очень мало, и назвать его другом Лиз не могла, и все же Джерри какое-то время спал в комнате ее дочери и держал свои вещи в ящиках ее комода.

Теперь Лиз жалела, что часто слушала его россказни вполуха, держалась с Джерри суховато и начальственно. Как-то он пригласил ее выпить, но она отказалась, потому что ей предстояло сводить баланс. Какой же она оказалась черствой, бездушной! Удели она ему тогда всего час своей жизни, она бы, возможно, поняла, кто он такой, откуда приехал и почему умер.

Услышав стук в дверь, Лиз вытерла лицо руками. Глупо плакать, ведь слезами горю не поможешь.

Джерри Шарпа больше нет, и она тут совершенно ни при чем.

Утираясь на ходу, она направилась к двери. Головная боль немного утихла. Лиз решила, что лучше всего сейчас же позвонить Мораласу. Пусть пришлет кого-нибудь за вещами. Открывая дверь, она повторяла себе: она тут совершенно ни при чем.

На секунду она замерла на пороге с открытым ртом. Футболка, которую она, сама того не замечая, по-прежнему держала в руках, упала на пол. Пошатнувшись, она сделала шаг назад. Закружилась голова; в глазах потемнело. Ей пришлось поморгать, чтобы снова обрести способность видеть четко. Мужчина, стоящий на пороге, метнул на нее осуждающий взгляд.

– Дж… Джерри… – с трудом проговорила она и едва не закричала, когда он шагнул вперед.

– Элизабет Палмер?

Ошеломленная, Лиз машинально покачала головой. Она не считала себя суеверной. Правда, на чисто практическом уровне она верила в принцип «что посеешь, то и пожнешь». И вот она у себя дома – и к ней явился покойный Джерри Шарп!

До ее слуха донеслись слова:

– Вы Лиз Палмер?

– Я ведь тебя видела… – произнесла она, но собственный голос показался ей чужим. Она не могла отвести взгляда от его лица. Дерзкий взгляд серых с поволокой глаз, черные брови вразлет, чуть раздвоенный подбородок… Такое лицо сразу наводит на мысль о риске – и с таким любая женщина не прочь рискнуть… – Кто вы такой?

– Джонас Шарп. Джерри был моим братом. Мы близнецы.

Поняв, что у нее дрожат колени, Лиз поспешила сесть. Разумеется, он не Джерри, твердила она себе, пытаясь успокоиться. Волосы такие же темные и густые, но стрижка аккуратная, а не вечно нечесаная грива, как у Джерри. Лицо такое же красивое, и черты так же резко высечены, но у Джерри она ни разу не видела такого угрюмого и холодного выражения. Да и дорогой костюм незваный гость носил так, словно родился в нем. Его поза выдавала сдерживаемую страсть и раздражение. Прошла секунда, всего секунда, прежде чем ее гнев вырвался наружу.

– Вы нарочно! – Лиз вытерла влажные ладони о колени. – Зачем вы меня напугали? Вы ведь знали, что я подумаю, когда открою дверь!

– Я рассчитывал на такую реакцию.

Она откинула голову назад и сделала глубокий вдох, восстанавливая дыхание.

– Вы подонок, мистер Шарп!

Впервые за много времени уголки его рта дернулись, словно в едва заметной улыбке.

– Можно мне присесть?

Лиз махнула рукой в сторону стула.

– Что вам нужно?

– Я приехал за вещами Джерри. Кроме того, мне нужно с вами поговорить.

Усевшись, Джонас не спеша огляделся по сторонам. Он озирался не вежливо и сдержанно, как гость, впервые оказавшийся в чужом доме, а цепко, пытливо. Внимательно изучал владения Лиз Палмер. Гостиная в ее доме маленькая, не больше его кабинета. Сам он предпочитал приглушенные оттенки и четкие линии. Лиз Палмер, видимо, питала слабость к ярким, контрастным цветам и всяким безделушкам. На стенах висели маски древних майя; на полу лежали коврики различных размеров и оттенков. Через прорези в красных жалюзи проникали полосы солнечного света, уже начавшего бледнеть. Посреди стола на плетеной подставке стояла большая синяя керамическая ваза с цветами; правда, лепестки уже начали опадать. Полировку на столешнице закрывал тонкий слой пыли.

Потрясение, от которого у нее все внутри перевернулось, мало-помалу проходило. Он не спеша озирался по сторонам, а Лиз смотрела на него. Зеркальное отражение Джерри! А разве у зеркального отражения не противоположный заряд? С таким, как Джонас Шарп, видимо, жить не очень-то весело. Лиз ужасно захотелось прогнать его, выпроводить быстро и навсегда. Пришлось урезонить себя: к чему горячиться? Он всего-навсего мужчина и к ней никакого отношения не имеет. К тому же он совсем недавно потерял брата.

– Примите мои соболезнования, мистер Шарп. Вам сейчас очень тяжело.

Он так молниеносно перевел на нее взгляд, что внутри у нее снова что-то екнуло. Она почти не замечала, как пристально он разглядывает ее гостиную, но столь же внимательное изучение ее самой не могло оставить ее безучастной.

Элизабет Палмер оказалась совсем не такой, какой Джонас ее себе представлял. Лицо худое и какое-то угловатое – широкие скулы, длинный узкий нос, заостренный подбородок. Явно не красавица, но чем-то притягивает – невозможно оторваться. Должно быть, все дело в глазах, глубоко посаженных, темно-карих, слегка раскосых. А может, в губах – полных и вместе с тем трогательных. Широкую рубашку можно было обернуть вокруг нее несколько раз. Незакрытыми остались длинные загорелые ноги. Руки, лежащие на подлокотниках кресла, маленькие, узкие. Ни одного кольца. Джонасу казалось, что вкусы брата он знает, как свои собственные. Лиз Палмер явно не во вкусе Джерри, который питал слабость к шумным и броским красоткам. Она и не во вкусе самого Джонаса – он предпочитает изящных интеллектуалок.

И все же Джерри с ней жил. Джонас посмотрел на Элизабет Палмер исподлобья. Не сказать, чтобы она так уж убивалась по своему любовнику!

– И вам тоже.

От его пристального взгляда Лиз пробила дрожь. Он рассматривает ее не так, как обычно рассматривают незнакомого человека. Под его взглядом она показалась себе экспонатом в музее, на который наклеили ярлык и собираются поместить под стекло для дальнейшего изучения. Она старалась напомнить себе, что горе у разных людей принимает разные формы.

– Джерри был славным человеком. Нелегко…

– Как вы с ним познакомились?

После того как мужчина грубо оборвал ее, Лиз расправила плечи. Раз он не нуждается в сочувствии – что ж, она не будет его предлагать. Если брату погибшего нужны только факты, он их получит.

– Несколько недель назад он пришел ко мне в центр. Он интересовался дайвингом.

– Дайвингом? – вежливо удивился Джонас, хотя глаза у него оставались холодными.

– У меня небольшой дайвинг-центр на пляже – прокатное снаряжение, морские прогулки, школа подводного плавания. Джерри искал работу. Поскольку в своем деле он разбирался, я его наняла. Он работал матросом на катерах, обучал туристов дайвингу и тому подобное.

Джонас вспоминал последний телефонный разговор с братом. Джерри ни разу не обмолвился, что зарабатывает на жизнь уроками подводного плавания. Он взахлеб рассказывал о каком-то «крупном дельце», которое у него «на мази». Большие деньги, звездный час.

– Он не выкупил у вас долю предприятия? Не стал вашим партнером?

На лице Лиз появилось странное выражение. Джонас так и не понял, что это: гордость, презрение или насмешка.

– Мистер Шарп, партнеров я не привлекаю. Джерри работал на меня, вот и все.

– Все? – Незваный гость снова выразил удивление. – Он ведь у вас жил.

Лиз прекрасно поняла, на что он намекает. Ей уже пришлось отвечать на похожие вопросы полицейских. Она решила, что ответила на все вопросы и уделила Джонасу Шарпу достаточно своего времени.

– Вещи Джерри здесь. – Встав, она направилась к комнате Веры и встала на пороге, ожидая, что Джонас к ней подойдет. – Я только начала складывать их. Наверное, вам захочется разобрать их самому. Не торопитесь.

Она собралась отойти, но Джонас взял ее за плечо. Он смотрел не на нее, а в комнату с розовыми стенами и кружевными занавесками на окнах, с полками, заставленными куклами и мягкими игрушками. Вещи Джерри были кое-как набросаны на спинке крашеного белого стула и на цветастом покрывале. Джонаса снова кольнула боль.