Она полулежала на качелях, глядя на их освещенный дом и дома соседей. Недавно они с матерью поужинали на кухне. Ванесса пыталась вести себя прилично, но при всех стараниях едва дотронулась до еды. Лоретта обиделась. Ванесса, конечно, не стала объяснять, что все дни ее не отпускает пустая, сосущая боль в желудке. «Немного потерпеть, и само пройдет», – считала она, списывая обострившуюся чувствительность на внезапный перерыв в работе, из-за чего только и делает, что прислушивается к себе. Она вспомнила, что не занималась уже два дня. Даже если она решила покончить с публичными выступлениями, бросать занятия не имеет права. «Завтра», – сонно подумала Ванесса, закрывая глаза. Мерно покачивались качели. Она плотнее укуталась в куртку. Она забыла, что тут холодает, едва солнце сядет за горы. К дому подъехала машина. Кто-то вышел. Где-то позвали ребенка, заигравшегося на улице. Зажигались огни. Раздался детский плач. Ванессе захотелось вытащить старую палатку, которую они с Джоани ставили на заднем дворе, залезть в нее и заснуть под эти вечерние звуки.

Вдруг совсем рядом залаяла собака. Она повернула голову и увидела большого золотистого ретривера очень яркого окраса. Он пробежал наискосок через соседский газон, перепрыгнул клумбу, где мать уже высадила анютины глазки и маргаритки, и очутился у качелей, свесив длинный язык. Не успела Ванесса испугаться или обрадоваться, как он положил передние лапы ей на колени и разинул пасть в собачьей улыбке.

– Ой, привет, – она потрепала его уши, – ты откуда такой?

– За два квартала сюда прибежал, – ответил ей запыхавшийся Брэди, выходя из тени. – Я по глупости взял его с собой на работу, а когда сажал в машину, чтобы ехать домой, он решил пробежаться. – Брэди остановился напротив качелей. – Можно мне сесть или ты снова меня ударишь?

– Может, и не ударю, – неопределенно ответила Ванесса, продолжая гладить пса.

Тогда Брэди сел рядом и вытянул длинные ноги. Пес сразу же попытался забраться к нему на колени.

– Эй, не подлизывайся, – оттолкнул его Брэди.

– Какой красавец! – восхитилась Ванесса.

– Не надо ему льстить, он и так слишком высокого о себе мнения.

– Говорят, что домашние питомцы похожи на своих хозяев, – заметила Ванесса. – Как его зовут?

– Конг. Он был самым крупным щенком в помете. – Услышав свое имя, Конг дважды гавкнул и побежал гоняться за тенями. – Я избаловал его еще в детстве, а теперь пожинаю плоды. – Брэди положил руку на спинку качелей и стал накручивать на палец кончики ее волос. – Джоани говорит, что ты вчера была у нее.

– Да. – Ванесса оттолкнула его руку. – Она выглядит такой счастливой.

– Она и вправду счастлива. – Он как ни в чем не бывало взял ее ладонь и начал перебирать пальцы. Старый, знакомый жест. – Ты видела нашу крестницу?

– Да. – Ванесса отняла у него свою руку. – Прелестный ребенок.

– Ага, – он снова взялся за ее волосы, – похожа на меня.

– Ну, ты от скромности не умрешь, – хохотнула она. – Убери руки, пожалуйста.

– Не получается, – вздохнул он, но все-таки повиновался. – Мы тут часто сидели, помнишь? Здесь я тебя поцеловал в первый раз.

– А вот и нет.

– Да, верно. – Он и сам это хорошо знал. – В первый раз это было в парке. Ты пришла посмотреть, как я бросаю мяч в корзину. А я меткий был стрелок.

– Я случайно мимо проходила.

– Ты пришла, потому что я всегда играл без рубашки, а тебе нравилась моя голая потная грудь.

Она громко расхохоталась – даже чересчур. Отчасти потому, что он был прав. И потому, что он умел рассмешить.

– Грудь как грудь – подумаешь.

– Я хорошо помню тот день, – продолжал он, проводя рукой по ее волосам, и в этот раз она не отстранилась, будто не заметила. – Это было летом, в мои последние летние каникулы – перед выпускным классом. Тогда ты уже почти превратилась из салаги Секстон в секси Секстон и щеголяла с распущенными волосами, в коротеньких шортах, выставляя на всеобщее обозрение свои потрясающие ноги. Негодница. У меня всегда слюнки текли, когда я тебя видел.

– Да ладно, ты вечно пялился на Джули Ньютон.

– Я только делал вид, что на нее смотрю, а на самом деле я смотрел на тебя. И в тот день ты проходила мимо площадки. Наверное, ты ходила в магазин Лестера – в руке у тебя была бутылка шипучки. Виноградной шипучки – как сейчас помню.

– Ну и память у тебя. – Ванесса удивленно подняла бровь.

– Но ведь это знаковые моменты нашей жизни, – возразил он. – И вот ты пришла и говоришь: «Привет, Брэди. Тебе не жарко? Хочешь глотнуть шипучки?» Я чуть мяч не проглотил. Ты первая начала со мной заигрывать.

– Ничего подобного.

– Ты мне глазки строила.

– В жизни никому не строила глазки, – заявила Ванесса и усмехнулась.

– А мне строила, – возразил он, – я же помню.

– А я помню, как ты начал передо мной выставляться – и лейапы, и хуки, и чего только не вытворял. Типичный мачо. А потом как меня схватишь!

– Я помню это. И помню, что тебе понравилось.

– От тебя несло потом, как в спортзале после урока физкультуры.

– Может быть. И все-таки я тебя поцеловал. Это был мой первый поцелуй.

И ее тоже. Она и не заметила, что сидит прислонившись к его плечу и улыбается.

– Мы были так молоды, и все было так просто.

– Вот бы так всегда. – Сидя с ней на качелях и чувствуя ее голову у себя на плече, он мог об этом только мечтать. – Ну – мир и дружба?

– Ладно, уговорил.

– Я так и не спросил тебя, как надолго ты тут задержишься?

– Я пока не решила.

– У тебя, наверное, плотное расписание.

– Мне захотелось отдохнуть. Смотаюсь, может быть, в Париж на пару недель.

Брэди снова взял ее руку и перевернул ладонью вверх. Он любил ее руки – узкие кисти, длинные пальцы, короткие ногти, нежную – точно детскую – кожу. Она не носила колец. Однажды он подарил ей колечко – золотое с крохотным изумрудом. Он истратил на него все деньги, что заработал летом, подстригая газоны. В благодарность она чмокнула его в щеку и поклялась никогда не снимать этого кольца. Наивно было бы полагать, что она сдержит обещание, данное в детстве.

– Знаешь, однажды я слышал тебя в Карнеги-холле. Это было потрясающе. Ты была бесподобна. – К их общему удивлению, он поднес ее пальцы к своим губам. А затем, спохватившись, опустил. – Я хотел с тобой увидеться, когда был в Нью-Йорке, но тебе, я полагаю, было не до встреч со мной.

Словно электрический ток прошел от ее рук по всему телу.

– Надо было позвонить. Я бы нашла время.

– А я звонил. – Он, как ни пытался, не мог отвести взгляда от ее глаз. – Но дальше первой линии обороны я не пробился.

– Извини. Мне правда неудобно.

– Ничего страшного.

– Нет, я правда хотела бы с тобой встретиться. Но люди, окружающие меня, иногда слишком обо мне пекутся.

– Да, наверное, так и было.

Он коснулся ладонью ее шеи под подбородком. Она стала еще красивее. Если бы их встреча в Нью-Йорке состоялась, в менее интимной обстановке, что бы он почувствовал? Признаться, ему не очень хотелось знать. Он просил ее о дружбе. Не стоит добиваться большего.

– У тебя усталый вид, Ван. Ты бледная как смерть.

– Я отпахала сумасшедший сезон.

– Ты хорошо спишь?

– Может, сыграем в доктора, Брэди? – шутливо сказала она, отводя его руку.

– Я бы с превеликим удовольствием, но сейчас я говорю серьезно. Ты выглядишь изнуренной.

– Я всего лишь немного устала – поэтому и решила устроить себе каникулы.

– Почему бы тебе не прийти на прием? – не унимался Брэди.

– Что еще за новости? Раньше это называлось «давай пообжимаемся», – съязвила Ванесса.

– Я поговорю с отцом – пусть он тебя примет.

– Да не нужен мне врач. Я никогда не болею. За десять лет не отменила ни одного концерта. Признаться, я немало понервничала, возвращаясь сюда, но я справлюсь.

Вернулся Конг, и Ванесса наклонилась, чтобы погладить его. Желудок снова болезненно сжался, и она спрятала лицо в собачьей шерсти.