Вкус горячей мужской кожи, скользившей по ее собственной. Желания прорывались сквозь сознание, пересекаясь снова и снова, пока ощущения не заставили ее плакать.

Она никогда не испытывала ничего подобного за всю свою жизнь. Так как же тогда такое могло произойти во сне?

И почему она засыпала рядом с волком и видела сон о мужчине?

О Лиаме.

Она знала, что это был Лиам. Она почти чувствовала на себе его губы. Но как такое может быть? Роуэн провела пальцами по своим губам. Откуда она знает что почувствует, если он поцелует ее.

— Ты этого хочешь, — сказала она, открывая глаза и смотря на себя в зеркало. — Ты хочешь его так, как не хотела никого другого. И ты абсолютная неудачница, Роуэн, потому что понятия не имеешь, как все это осуществить, кроме как во сне. Поэтому тебе остается только мечтать.

Не совсем уверенная смеяться ей или ужасаться на себя, она оделась и спустилась вниз, чтобы сварить свой утренний кофе. Затем натянула свитер и открыла окна, чтобы впустить в дом свежий воздух, все еще пахнущий дождем.

Роуэн подумала о хлопьях, тостах или йогурте, не чувствуя особого энтузиазма. Ей жутко хотелось хрустящих шоколадных чипсов, что, по ее мнению, было абсурдным в восемь часов утра. Она целенаправленно открыла шкаф, чтобы достать хлопья, но тут же захлопнула дверцу.

Если она хочет печенье, она его получит. С улыбкой на губах и блеском в глазах, она начала собирать ингредиенты. Высыпав на стол муку и сахар, она мешала тесто, не думая об осторожности. Никто не видел, как она слизывала тесто с пальцев. Никто спокойно не напоминал ей, что она должна наводить порядок после каждого этапа готовки.

Вокруг нее творился абсолютный хаос.

Прыгая от нетерпения, она ждала, пока испечется первая партия.

— Ну, давай же, давай. Мне нужно попробовать.

Как только таймер запиликал, она вытащила противень из духовки, поставила его поверх плиты и тут же подцепила лопаточкой первое печенье. Она подула на него, взяла в руку и начала перекидывать с ладони на ладонь, пытаясь остудить. Откусив первый кусок, она все же обожгла язык жидким шоколадом, но при этом драматично закатила глаза, издав стон наслаждения.

— Отличная работа. По-настоящему отличная работа. Еще.

Она съела дюжину штук, пока пеклась вторая партия.

Это было слабостью, ребячеством. Замечательно.

Когда зазвонил телефон, она поставила очередной противень в печку и подняла трубку.

— Алле?

— Роуэн. Доброе утро.

Сначала она не узнала голоса, потом поняла, что это Алан и почувствовала себя виноватой.

— Доброе утро.

— Надеюсь, я тебя не разбудил.

— Нет, нет. Я уже встала. Я… — Она улыбнулась и взяла очередное печенье. — Я завтракаю.

— Рад это слышать. У тебя есть привычка избегать режима питания.

Роуэн засунула в себя целое печень и начала говорить с набитым ртом.

— Не теперь. Возможно свежий воздух… — она остановилась, чтобы проглотить, — стимулирует мой аппетит.

— Ты не похожа на себя.

— Правда? — Как же ей хотелось сказать «Я теперь другая. Я стала лучше. И это еще не все».

— Ты говоришь немного странно. С тобой все в порядке?

— Да, я в порядке. Все замечательно. — Как она могла объяснить этому солидному и серьезному мужчине с таким же солидным и серьезным голосом, что она сейчас танцует на кухне и ест печенье, что провела прошедший вечер с волком и видела эротические сны с участием мужчины, которого едва знает?

И что она не изменила бы ни единой пережитой секунды.

— Я много читаю, — вместо этого сказала Роуэн. — Подолгу гуляю. Еще сделала насколько рисунков. Даже забыла, насколько мне это нравится. Сегодня прекрасное утро. Небо невероятно синее.

— Я проверял погоду в твоем регионе вчера вечером. Были репортажи о мощной грозе. Пытался дозвониться до тебя, но линия не работала.

— Да, у нас была гроза. Возможно именно поэтому сегодняшнее утро такое изумительное.

— Я беспокоился, Роуэн. Если бы я сейчас до тебя не дозвонился, то тут же прыгнул бы в самолет до Портленда, а там арендовал машину.

От одной мысли о том, что он может вторгнуться в ее маленький волшебный мир, на нее накатила паника. Но она очень старалась не показывать этого голосом.

— О, Алан, нет никаких причин для беспокойства. Я в порядке. Вообще, гроза была довольно впечатляющей. И у меня есть генератор на случай отключения электричества.

— Мне не нравится, что ты сейчас одна в какой-то маленькой деревенской хижине где-то в глуши. Что будет, если ты поранишься, или заболеешь, или у тебя спустит колесо?

Ее отличное настроение начало постепенно испарятся капля за каплей. Он говорил ей то же самое и раньше, как и ее родители, и все тем же расстроенным и заботливым тоном.

— Алан, это не деревенская хижина, а красивый, крепкий и просторный дом. Я всего в пяти милях от очень милого маленького городка, что абсолютно не похоже на глушь. Если я поранюсь или заболею, то отправлюсь к врачу. Если у меня спустит шину, то мне просто придется выяснить, как ее заменить.

— Но ты там одна, Роуэн, и как показала предыдущая ночь, можешь легко оказаться без связи.

— В данный момент телефон отлично работает, — проговорила она сквозь сжатые зубы. — А в машине есть мобильный. Вдобавок ко всему я нахожусь в здравом уме, чувствую себя абсолютно здоровой, мне двадцать семь лет и главной целью моего приезда сюда было побыть в одиночестве.

На мгновение наступила полная тишина, но Роуэн хватило времени понять, что она ранила его чувства, и ощутить свою вину.

— Алан…

— Я надеялся, что ты уже будешь готова вернуться домой, но видно это не так. Я скучаю по тебе, Роуэн. И твоя семья тоже скучает. Просто хотел, чтобы ты знала.

— Прости. — Прижимая руку к виску, где начала появляться тупая боль, Роуэн думала о том, как часто в своей жизни она произносила это слово. — Я не хотела набрасываться на тебя, Алан. Наверное, я просто чувствую, что должна отстоять свою точку зрения. Нет, я не готова вернуться. Если увидишься с моими родителями, скажи, что со мной все хорошо, и что я позвоню им сегодня вечером.

— Я сегодня встречаюсь с твоим отцом. — Его голос стал плоским, давая понять, что он обижен. — Все ему передам. Пожалуйста, не пропадай.

— Конечно. Очень мило, что ты позвонил. Я напишу тебе длинное-предлинное письмо на следующей неделе.

— Я буду рад. До свидания, Роуэн.

Ее прекрасное настроение улетучилось. Она положила трубку, обернулась и посмотрела на хаос, творящийся на кухне. В качестве раскаяния она вычистила каждый дюйм, затем положила печенье в пластиковый контейнер и плотно закрыла.

— Нет, я не буду унывать. Ни за что. — Она открыла шкаф, достала контейнер поменьше и переложила туда половину печенья.

Прежде чем у нее появилась возможность отговорить себя, она сняла с вешалки легкую куртку, подхватила контейнер и вышла из дома.

Роуэн не имела ни малейшего понятия, где находится дом Лиама, но он сам говорил, что живет ближе к морю. Значит, настало время это выяснить. На всякий случай. Она просто отправится на прогулку, и если не найдет… Что ж, подумала она, тряхнув контейнер с печеньем, хотя бы не умрет с голоду, пока ходит по лесу.

Она вошла в лесную чащу, в который раз удивляясь насколько здесь прохладнее и зеленее. Вокруг пели птицы, шептались деревья и чувствовался сладкий хвойный запах. Солнечные лучи, пробирающиеся сквозь листву, танцевали на земле и блестели в ручейковой воде.

Чем дальше она шла, тем быстрее возвращалось к ней хорошее настроение. Остановившись на секунду, Роуэн закрыла глаза и позволила ветру взъерошить волосы и играть на щеках. Она понятия не имела, как это можно объяснить такому человеку как Алан? Ведь каждое его желание было логичным, каждый шаг просчитанным и уверенным.

Как она может объяснить ему, или любому другому человеку из ее прежнего мира, что значит жаждать таких неосязаемых вещей, как песни деревьев на ветру, запах моря в воздухе, покой, который появляется, когда стоишь один посреди огромного живого леса?