— Защищал? Во имя Господа, Роуэн, это же волк.

Она отшатнулась, когда Алан попытался схватить ее. Наверное, впервые в жизни, повинуясь инстинкту, она соврала, даже не задумываясь.

— Конечно же, нет. Не говори ерунды. Это собака. — Ей показалось, что волк напрягся от ее последней фразы. Боковым зрением она заметила, что тот задрал голову и будто осуждающе посмотрел на нее. — Моя собака, — продолжала настаивать она. — И он сделал именно то, что требуется от хорошо натренированной собаки. Он защищал меня от того, что воспринял как угрозу.

— Собака? — Потрясенный и не совсем уверенный в том, что его горло находится вне опасности, Алан перевел взгляд на Роуэн. — У тебя есть собака?

— Да. — Ложь начала закручиваться вокруг ее языка. — И… как видишь, я здесь в полной безопасности. С ним.

— Что это за порода?

— Я сама точно не знаю. — Ох, она ужасно плохая лгунья. — Тем не менее, он — замечательная компания, тем более мне не нужно беспокоиться, что я нахожусь здесь одна. Если бы я его не отозвала, он бы тебя укусил.

— Он выглядит, как чертов волк.

— Подумай, Алан. — Она приложила все силы, чтобы засмеяться, но вышло как-то слабо и пискливо. — Ты когда-нибудь слышал о том, чтобы волк влетал через окно или слушался женщину? Он замечательный. — Она присела и потерлась носом о густую шерсть. — И так же добр со мной, как лабрадор.

При этих словах волк наградил ее стальным взглядом и, отойдя в сторону, лег у огня.

— Видишь? — Ей хотелось вздохнуть от облегчения, но она удержалась.

— Ты никогда не говорила, что хочешь собаку. Кажется, у меня аллергия. — Он быстро достал носовой платок и шумно чихнул.

— Я много чего не говорила. — Она снова подошла к нему и взяла его за руки. — Я сожалею об этом. Я не знала, что должна сказать и как. До этого момента.

Алан покосился взглядом на волка.

— Ты можешь выставить его на улицу?

Выставить его? подумала Роуэн с неуверенным смешком. Волк всегда приходил и уходил когда ему вздумается.

— Он ничего не сделает, я обещаю. Присядь, ты до сих пор немного дрожишь.

— Неудивительно, — пробормотал он. Ему хотелось попросить у нее принести бренди, но для этого ей, скорее всего, придется выйти из комнаты. А Алану совсем не хотелось рисковать, оставаясь наедине с огромным черным зверем.

Как бы подтверждая правоту его решения, волк оскалил зубы.

— Алан. — Роуэн села на кушетку рядом с ним и снова взяла его за руки. — Прости меня. Прости, что не смогла быстро разобраться в себе и заставить тебя понять. Прости, что не могу быть такой, какой ты хочешь. Но я ничего не могу изменить, не могу вернуться к тому, что было раньше.

Алан снова убрал волосы со лба.

— Роуэн, будь благоразумной.

— Я благоразумна, насколько мне известно. Ты мне не безразличен, Алан. Ты был для меня замечательным возлюбленным. Теперь будь другом и будь откровенным. Ты ведь не любишь меня. Тебе просто кажется, что так должно быть.

— Конечно, я люблю тебя, Роуэн.

Задумчиво улыбнувшись, Роуэн сама убрала упрямую прядь волос у него со лба.

— Если бы ты меня любил, то не смог бы принять благоразумное решение больше со мной не спать. — Ее улыбка потеплела, когда он начал неуверенно ерзать на месте. — Алан, мы были замечательными друзьями, но посредственными любовниками. Между нами не было никакой страсти, нетерпения, безрассудства.

Открытое обсуждение подобной темы смущало его. Ему хотелось заметаться по комнате, но тихий рык волка тут же его остановил.

— А почему вообще должно быть так?

— Я не знаю, но уверена, что должно. — Задумавшись, она начала поправлять его галстук. — Ты тот сын, которого всегда хотели мои родители. Добрый, умный, спокойный. Они любят нас обоих. — Она подняла глаза и подумала — понадеялась — что наконец-то увидела в его взгляде какое-то понимание. — Поэтому они и решили, что мы будем вместе, поженимся. И убедили тебя, что ты хочешь того же. Но так ли это на самом деле, Алан?

Он посмотрел на их соединенные руки.

— Ты часть моей жизни, и я не могу представить, что будет иначе.

— Я всегда буду ее частью. — Она наклонила голову, приблизилась и дотронулась до его губ своими. При этом жесте волк поднялся со своего места, подошел ближе и оскалился. Отстранившись, Роуэн положила руку волку на голову и посмотрела на Алана. — Кружится ли у тебя голова, бежит ли быстрее кровь? Конечно, нет, — пробормотала она, прежде чем он смог ответить. — Ты не хочешь меня, Алан, не так, как хочет безумно влюбленный. Любовь и страсть не поддаются логике.

— Если ты вернешься назад, мы можем попробовать. — Когда она лишь покачала головой, он сильнее сжал ее руки. — Я не хочу тебя терять, Роуэн. Ты важна для меня.

— Тогда позволь мне быть счастливой. Позволь думать, что есть хотя бы один человек, важный для меня и заботящийся обо мне, который приминает то, что я делаю.

— Я не могу тебя остановить. — Сдавшись, он пожал плечами. — Ты изменилась, Роуэн. За три короткие недели ты действительно изменилась. Возможно, ты счастлива, или лишь собираешься быть счастливой. В любом случае, мы будем рядом, если ты передумаешь.

— Я знаю.

— Мне пора. До аэропорта долгий путь.

— Я… я могу приготовить ужин. Можешь остаться здесь на ночь, если хочешь, и уехать утром.

— Будет лучше, если я уеду сейчас. — Он поднялся, кинув на волка обеспокоенный взгляд. — Я не знаю, что думать, Роуэн, и понятия не имею, что сказать твоим родителям. Они уверены, что ты вернешься вместе со мной.

— Скажи, что я люблю их. И что я счастлива.

— Хорошо, скажу, и даже постараюсь их в этом убедить. Но так как я не уверен, что верю сам… — Чихнув, он начал пятится к дверям. — Не поднимайся, — сказал он ей, убежденный, что находится в безопасности, пока она держит руку на огромной собачей голове. — Я найду выход. Тебе следовало бы надеть ошейник на это животное… и поинтересоваться о сделанных прививках…

Снова громко чихнув, он направился к выходу, не убирая платок от лица. Казалось, собака смеется над ним, хоть он и понимал, что это глупо.

— Я позвоню тебе, — выговорил он и быстро выскочил на свежий воздух.

— Я обидела его. — Глубоко вздохнув, Роуэн прижалась щекой к верхушке волчьей головы и слушала, как оживает двигатель арендованной машины. — Иного пути я не нашла. Так же, как не могу найти способа полюбить его. — Она повернула голову, успокаиваясь от ощущения теплой мягкой шерсти. — Ты такой храбрый, такой сильный, — промурлыкала она. — Напугал беднягу Алана до полусмерти.

Она тихо засмеялась, но звук больше напоминал всхлип.

— Да и меня тоже. Ты выглядел великолепно, влетая через окно. Такой дикий и свирепый. И такой красивый. Оскаленные зубы, горящие глаза и потрясающе гибкое тело.

Она спустилась с кушетки и села на колени с ним в обнимку.

— Я люблю тебя, — пробормотала она и почувствовала, как встрепенулся волк под ее руками. — С тобой так легко.

Они еще долго сидели рядом, пока волк смотрел на гаснувший огонь и слушал ее спокойное дыхание.

Следующие три недели Лиам старался как можно больше занять Роуэн и держать ее поблизости. В этом отношении она облегчала ему задачу, так как любила работать. Правда была в том, что большинство ее рисунков могли быть — или даже должны быть — сделаны ей самостоятельно. Но она не возражала, когда он настоял на почти ежедневной совместной работе.

Лиам уверял себя, что просто присматривает за ней. Изучает ее, пытается решить, что делать дальше. И когда делать. Это все не из-за того, что он жаждет видеть ее. Он предпочитал работать в одиночестве и совсем не нуждался в том, чтобы она его отвлекала своим видом или запахом. Или разговорами, которые временами были милыми и достаточно откровенными. И уж тем более, ему были не нужны сладости, которые она приносила с собой. Торты, печенья, маленькие пирожные.

Чаще всего они были либо недопеченными, либо подгоревшими — и всегда невероятно сладкими.