— И поэтому выбрал колдунью.
— Знаю, слишком очевидно. Хотя сказка этого требует. Мстительная завистливая ведьма, которую взбесила доброта и прелесть принцессы, наложила заклятие, заперла ее в замке, отрезала от любви, жизни, счастья. Потом истинная любовь побеждает, заклятие снято, колдунья посрамлена. Дальше все живут счастливо до конца жизни.
— Кажется, для тебя все колдуньи злые и расчетливые. — Расчетливые. Именно это слово бросил ей в лицо Роберт. Только сейчас гораздо, гораздо хуже.
— Просто оберегают свою территорию. Власть развращает, правда?
Ана отложила альбом.
— Кое-кто так думает. — В конце концов, это просто набросок. Иллюстрация к вымышленной истории. Но рисунок напомнил, какое огромное расстояние им еще надо преодолеть. — Бун, у меня есть одна просьба.
— Сегодня можешь просить что угодно.
— Дай мне время. И верь. Я люблю тебя. Ни с кем другим не желала бы прожить жизнь. Только мне нужно время. Тебе, кстати, тоже. Неделя, — потребовала Ана, не дожидаясь возражений. — Всего неделя. До полнолуния. Потом я кое-что расскажу. Надеюсь, что ты после этого снова попросишь меня стать твоей женой. Если сможешь, то я скажу «да».
— Сейчас скажи. — Он прижал ее к себе, прильнул к губам, надеясь убедить одной силой воли. — Что изменится через неделю?
— Все, — шепнула она, обнимая его. — Или ничего.
Ждать не хочется. Бун нервничал, пока время еле ползло день за днем. Один, два, три… Чтобы утешиться, думал о повороте, который произойдет в его жизни по прошествии бесконечной недели.
Больше никаких одиноких ночей. Скоро, скоро она будет здесь, думал он, беспокойно ворочаясь в темноте. Наполнит дом собой, своим запахом, тонкими ароматами трав и цветов. Долгими тихими вечерами они будут спокойно сидеть на террасе, обсуждая прошедший день и грядущие.
Может, Ана предложит им к ней перебраться. Какая разница? Можно будет гулять в ее саду под деревьями, запоминая названия цветов.
Можно съездить в Ирландию. Она покажет памятные места своего детства, расскажет всякие истории, скажем, о юной колдунье и лягушонке, а он их, возможно, запишет.
Когда-нибудь у них появятся дети… Бун представил себе Ану с их младенцем на руках, как она держала двойняшек Морганы и Нэша.
Споткнувшись на мысли о детях, он посмотрел на фотографию в рамочке. Джесси улыбается с письменного стола.
Родная дочка. Его ребенок, давно уже только его. Других детей не хотелось. Лишь сейчас стало ясно, как ему хочется еще детей. Как ему нравится быть отцом. Ведь он и есть отец, делающий свое отцовское дело.
Забавляясь этой мыслью, Бун вообразил себя баюкающим ночью младенца, как некогда убаюкивал Джесси. Вообразил себя с ползунком, который делает первый неуверенный шаг, представил, что играет с сыном во дворе в мячик, придерживает седло шаткого велосипеда…
Сын… Разве нельзя родить сына? Или еще одну дочку? Братьев и сестер Джесси. Девочке наверняка понравится. Бун улыбнулся. Хорошо.
Конечно, он еще даже не выяснил мнение Аны насчет прибавления семейства. Конечно, надо обсудить. Вдруг она снова сочтет такую постановку вопроса слишком поспешной?
Опять вспоминалась Ана в постели с Джесси, ее сияющее лицо, когда она подносила к дочке двух крошек-инфантов, позволив посмотреть и потрогать…
Пройдет неделя, и они начнут строить общие планы на будущее.
Для Аны дни летели слишком быстро. Она часами подыскивала убедительные объяснения. Придумывала один способ, тут же его отбрасывала, изобретала другой.
Есть крутой вариант.
Посадить Буна у себя на кухне, поставить на стол чайник и объявить: «Я колдунья. Если это тебя не пугает, можно готовиться к свадьбе».
Есть более тонкий.
Усесться с ним под деревом в залитом утренним солнцем дворике, потягивая вино, глядя на закат, вспоминая детство, и сказать: «По-моему, расти и жить в Ирландии совсем не то, что в Индиане. Ирландцы всегда найдут по соседству колдунов и колдуний. — Улыбочка. — Еще вина, милый?»
Есть интеллектуальный.
«Ты наверняка согласишься, что почти у каждой легенды есть фактическая основа. — Беседа происходит на берегу под шум прибоя и крики чаек. — В твоих книгах видно глубокое понимание и уважение к так называемой мифологии и фольклору. Я сама, как колдунья, высоко ценю твое позитивное отношение к волшебству и магии. Особенно в описании чародейки в «Третьем желании Миранды».
Хорошо, что хватает чувства юмора высмеять все эти убогие сценарии. Решительно необходимо немедленно найти выход — остается меньше двадцати четырех часов.
Бун и так уже терпит дольше, чем позволительно требовать. Просьба о дальнейшей отсрочке не будет иметь оправданий.
По крайней мере, нынче вечером придет моральная поддержка. Моргана и Себастьян с супругами приедут на ежемесячный пикник по пятницам. Если не подкрепят ее к завтрашней встрече с Буном, ничего не будет. Ана вышла во внутренний дворик, поглаживая висевший на шее алмазно-чистый цирконий.
Джесси явно следила за ней ястребиным взором, потому что тут же прорвалась сквозь изгородь с визгливо тявкавшей позади Дэзи. Демонстрируя полную индифферентность к щенку, Квигли уселся и начал вылизывать лапы.
— А мы к вам на пикник придем! — объявила девочка. — И детки тоже будут, можно я одного подержу, осторожно-осторожно?
— Думаю, мы это устроим. — Ана автоматически оглядела соседний двор в поисках Буна. — Как прошел день в школе, солнышко?
— Отлично. Я научилась писать свое имя, папино и твое. Твое самое легкое. Папино тоже могу, а вот как писать «Квигли» не знаю, поэтому пишу просто «кот». Дальше всех родных выучу, как учительница говорит. — Джесси остановилась, зашаркала ногами, и Ана впервые за время знакомства увидела ее оробевшей. — Можно сказать, что ты тоже наша родная?
— Конечно, можно. Даже больше того. — Ана присела, легонько ее обняла. «Да, — подумала она, крепко зажмурившись, — вот что я хочу, вот чего мне нужно. Стать его женой, матерью его ребенка. Пожалуйста, дайте мне это устроить!» — Я люблю тебя, Джесси.
— Ты ведь не уйдешь, правда?
Поскольку девочка была совсем рядом, Ана не удержалась, заглянула в детскую душу, прочла мечты о матери.
— Не уйду, милая. — Она распрямилась и, очень тщательно подбирая слова, сказала: — Никогда не уйду по собственной воле. Но если вдруг придется уйти, если ничего нельзя будет сделать, то все равно всегда буду рядом с тобой.
— Разве можно уйти и быть рядом?
— Можно. Потому что я сохраню тебя в сердце. Вот. — Ана сняла золотую плетеную цепочку с квадратным цирконием, надела Джесси на шею.
— Ух! Как блестит!..
— Особенный камень. Когда станет грустно или одиноко, дотронься до него и вспомни меня. Я услышу и пошлю тебе счастье.
Восхищенная, Джесси повернула кристалл, взорвавшийся разноцветными искрами.
— Он волшебный?
— Волшебный.
Ответ принят с детской доверчивостью.
— Покажу папе. — Джесси уже помчалась к изгороди, но вдруг вспомнила о хороших манерах. — Спасибо.
— Пожалуйста. А… папа дома?
— Угу. На крыше.
— Почему на крыше?
— Потому что Рождество через месяц, и он начинает развешивать лампочки, чтобы мы знали, сколько еще надо купить. Чтобы весь дом осветить. Папа говорит, нынешнее Рождество будет самым необыкновенным.
— Надеюсь. — Ана взглянула вверх, прикрыв глаза ладонью. Он действительно на крыше, смотрит на нее. Сердце, как всегда, подскочило. Несмотря на волнение, она улыбнулась, махнула рукой, положив другую на плечо Джессики.
Все будет хорошо, заверила она себя. Непременно.
Позабыв про лежавшую рядом спутанную в клубок гирлянду, Бун радостно наблюдал за ними, пока Джесси не побежала обратно во двор, а Ана ушла в дом.
Все будет хорошо, заверил он себя. Непременно.
Себастьян схватил с подноса жирную черную маслину, сунул в рот.
— Что есть будем?
— Ты уже ешь, — сказала Мэл.
— Я настоящую еду имею в виду. Хот-доги, — подмигнул он Джесси.
