Но и не меньше, подумала Берта, вспоминая слова Лоуренса, сказанные во время приема.

Она посмотрела на часы. Было пять минут восьмого. Ханна вот-вот должна была ее позвать к столу. Берта бросила последний взгляд в зеркало. Да, сегодня она была хороша как никогда. Даже жемчужное платье не делало ее такой обольстительной красавицей.

— Берта! Ой, как же вы хороши! — воскликнула Ханна, входя в ее комнату.

— Спасибо. — Берта ответила ей теплой улыбкой.

— Ужин готов, мужчины вас ждут.

— Иду.

Она в последний раз посмотрела в зеркало, поколебалась несколько секунд, но все же брызнула на себя волшебными «Кензо».

Когда она спустилась вниз, сразу два вздоха вырвалось из груди потрясенных мужчин, и две пары пораженных глаз пристально уставились на нее.

— Боже мой! Что я делал в Лондоне, если меня дома ждало такое сокровище! — воскликнул Лоуренс, подходя к Берте и целуя ей руку.

— Спасибо, Лоуренс, — ответила она, чувствуя, как ее щеки заливает румянец.

— Вы потрясающе хороши, когда краснеете! — продолжал сыпать комплиментами Лоуренс.

Берта бросила случайный взгляд на Холдена. Тот стоял бледный, как лист бумаги, и смотрел на нее. Она заметила, что в его глазах цвета зимнего моря плещется ярость. Берта вздрогнула, когда поймала этот взгляд. Она не могла понять, почему он так на нее смотрит. Ведь она же не делает ничего дурного! Лоуренс — ее жених, да и тот просто целует ей руку. Обычный жест галантного человека!

Господи! Почему это я оправдываюсь, да еще и в своих собственных мыслях! Какая глупость! Если Холден действительно считает меня своим другом, он должен радоваться за меня.

— Давайте наконец отдадим должное и нашему ужину, — предложил Лоуренс, когда поток комплиментов иссяк.

Берта согласно кивнула, и они сели за стол. Так получилось, что она сидела напротив мужчин. Берта не знала, на кого ей смотреть. То ли на заливающегося соловьем Лоуренса, то ли на мрачного, как грозовая туча, Холдена. В итоге она решила, что лучше всего уткнуться в свою тарелку.

Ужин, который обещал стать самым прекрасным в ее жизни, постепенно превращался в изощренную пытку. Болтовня Лоуренса начинала раздражать Берту, а хмурый вид Холдена заставлял ее чувствовать себя виноватой.

Что происходит со мной! — в ужасе думала Берта, когда подали десерт — корзиночки с малиновым желе. Она поковыряла вилкой в них, но кусок восхитительного блюда, которому в любой другой вечер Берта воздала бы должное сполна, не лез в горло.

Последним Ханна подала кофе, но Берта отказалась его пить, сославшись на то, что не сможет уснуть ночью. Ей хотелось как можно скорее оказаться в своей комнате. Еще час назад она надеялась, что сегодня вечером Лоуренс останется с ней. Его глаза, его губы, все в нем кричало о том, что он хочет сделать ее своей. И у Берты захватывало дух при мысли, что ей принесет эта ночь. Но сейчас она была слишком вымотана, чтобы думать о чем-нибудь, кроме сна.

— Берта, милая, вы очень бледны? — забеспокоился Лоуренс, внимательно посмотрев на нее. — Как вы себя чувствуете?

— Если честно, то не очень, — призналась Берта, вымученно улыбнувшись. Кажется, нашлась отговорка. — Думаю, мне следовало бы лечь в кровать.

— Конечно-конечно, если хотите, я вас провожу. Вдруг вам понадобится помощь, — предложил Лоуренс, его глаза блеснули. Берта сразу же распознала в его словах намек.

— Я сама справлюсь. — Она улыбнулась ему, нежно пожимая руку. — Если что, позову Ханну.

— Спокойной ночи, моя милая Берта, — сказал Лоуренс, нежно целуя ее в щеку.

Берта прекрасно слышала разочарование в его голосе. Она бы тоже очень хотела, чтобы сегодня он был рядом, но что-то останавливало ее. И Берта решила, что сначала следует разобраться в себе, а уж потом приглашать в свою спальню мужчину. Тем более что у них с Лоуренсом впереди вся жизнь.

Когда Берта уже поднималась по винтовой лестнице, она услышала фразу, брошенную Холденом Лоуренсу:

— И зачем ты так торопишься со свадьбой? Ведь вы сейчас в трауре.

— Чем быстрее это произойдет, Холден, тем лучше для всех. И вообще, если честно, я подумываю о том, чтобы отказаться от твоих услуг. Иначе, боюсь, мне придется разворачивать компанию за возвращение любви моей невесты!

Лоуренс рассмеялся, через несколько секунд рассмеялся и Холден, но их смех был таким наигранным!

— Нет, Лоуренс, так просто ты от меня не избавишься. Я не уйду отсюда, пока не буду полностью уверен в безопасности моей подопечной.

— А что тебя смущает? Есть поводы для опасений? — иронично поинтересовался Лоуренс.

— Я слишком хорошо знаю кое-что о тебе, Лоуренс.

— Теперь с помощью тетушки я могу решить…

Окончание фразы Берта не услышала, она поднялась уже слишком высоко, но и того, что достигло ее ушей, было вполне достаточно. Что-то, кроме отношений работодателя и наемного охранника, связывало Лоуренса и Холдена. Вот только что?

В эту ночь Берта спала очень плохо. По-настоящему уснуть она смогла, лишь когда небо стало сереть. Поэтому к завтраку не спустилась. И все домочадцы всерьез заволновались по поводу ее здоровья.

Берта не привыкла, что с ней обращаются как с больной, тем более что лично она не видела никаких причин для этого. Просто не выспалась. Да и приехавший доктор так же не нашел никаких отклонений в работе организма молодой женщины. Он мог рекомендовать только покой.

Теперь ее почти не выпускали из постели, а Холден появился на пороге ее комнаты раз или два, чтобы осведомиться о ее здоровье и тут же уйти. Берте было очень обидно, что он так себя с нею ведет.

Ну разве так поступают настоящие друзья! — со слезами на глазах думала она. Вот Лоуренс ухаживает за мной. Он даже завтраки сам мне носит! Читает мне, говорит со мной.

Берта запнулась в своих размышлениях. Ведь все чаше она замечала, что Лоуренс говорит не с ней, а для себя. Он даже не пытался вести диалог. Говорил почти всегда сам, а ее роль сводилась лишь к кивкам и вздохам восторга.

Состояние Берты, несмотря на хороший уход и внимание всего дома, с каждым днем становилось все хуже. Но она старалась делать вид, что начинает выздоравливать. Все потому, что однажды Лоуренс с явным неудовольствием отозвался о перспективе перенести их свадьбу из-за ее болезни.

Берта начала чаще вставать с постели, выходила в сад. Но перед глазами у нее был туман, а голова отказывалась соображать. Она могла сидеть и часами тупо смотреть на одну страницу раскрытой книги.

Иногда у нее случались приступы дикого, панического ужаса. Хорошо, что это обычно происходило ночью. Иначе бы она могла выдать себя. В такие минуты она пряталась под одеяло и не шевелилась, пока страх не уходил.

Берта полюбила ходить в картинную галерею и там долго рассматривала портреты предков Лоуренса. Она придумывала истории из их жизни, основываясь на том, что ей иногда рассказывали Ханна или Холден.

А потом Берта стала словно наяву видеть людей, которые были изображены на картинах. Прошло еще несколько дней, и они начали разговаривать с ней. В минуты просветления она понимала, что ей надо срочно обратиться к врачу, но так не хотелось расстраивать Лоуренса! Да и приступы случались не очень часто. Берта просто старалась держать себя в руках и не ходить в гостевое крыло без сопровождения. Но вскоре она все же отказалась от этого правила. Ведь у нее появились друзья, с которыми не следовало разговаривать при посторонних.

Однажды Берта вновь пошла в гостевое крыло замка. С тех пор как она начала болеть, что-то с неудержимой силой тянуло ее к этим старым заплесневелым стенам, темным картинам в позолоченных рамах.

Она уже знала по именам всех обитателей галереи, знала подробности их жизни и жизни английской аристократии тех времен. Берта уже даже не задумывалась над тем, что происходящее с ней ненормально. Ей было весело и интересно с этими давно умершими людьми. Они приняли ее в свою семью. Вот только старая графиня, прабабушка миссис Мэллори-Спенсер, часто вздыхала, глядя на Берту, и не уставала повторять: «Помни, с чего началась наша семья. Помни о проклятии рода Мэллори!».