— Ну и?..

В голосе Кристофера сквозило нетерпение. Момент для беседы явно был выбран неудачно, и Сьюзан подумала, что, возможно, еще пожалеет о своей поспешности.

— Я подумала, что неплохо бы в один из вечеров организовать встречу и пригласить на нее женщин, чтобы они получили возможность послушать специалиста, например врача-консультанта из больницы. По форме это была бы свободная беседа, где каждый задает интересующие его вопросы. Организовать такой вечер недорого, а в качестве помещения вполне подошел бы городской зал. Что скажете на это?

— По-моему, прекрасная идея.

Сьюзан прямо-таки остолбенела от такой покладистости Кристофера.

— Просвещение пациентов — наша святая обязанность, — продолжал он, — тем более что они сами требуют этого. Как я понимаю, вы уже говорили с Томом?

— Да. Он сказал, чтобы я поговорила с вами, поскольку через пару недель вы станете старшим компаньоном, — ответила Сьюзан.

— Разузнайте, сколько народу мы сможем собрать, и вперед!

Кристофер открыл перед ней дверь, собираясь также выйти из кабинета, но резко остановился и бросил на нее внимательный взгляд.

— У вас озадаченный вид, — заметил он. — Вы ожидали от меня какого-то другого ответа.

Сьюзан попробовала улыбнуться.

— Мне показалось, что я выбрала неудачный момент для своей просьбы. Вы последнее время вообще держались отчужденно. И вдруг — такая поддержка!..

— Отчужденно? — Кристофер скривил губы. — Давайте внесем некоторые уточнения. Я всего лишь старался не выходить за рамки чисто делового общения. Ведь вы именно этого хотели? Или я неправильно понял ход ваших мыслей?

Сьюзан замерла, раскрыв рот. Пока она лихорадочно искала подходящий ответ, Кристофер продолжил:

— Ясно! Вы просто боитесь собственных желаний. Впрочем, это вполне объяснимо: на вашу голову в последнее время обрушилось столько всего, что впору прийти в отчаяние. И все же я посоветовал бы вам во всем разобраться, разложить все по полочкам: ясность в мыслях — залог успеха. После этого дела у нас с вами пойдут как по маслу.

Какие такие «дела» имел в виду Кристофер, осталось для Сьюзан загадкой.

— Я со всем прекрасно управлюсь, — беспокойно заметила она. — И я не вижу никаких причин…

— Очевидно одно, — неумолимо прервал ее Кристофер. — Вы слишком серьезно относитесь к жизни. Вас беспокоит Максимилиан, потому что он может отбиться от рук, а исправлять куда труднее, чем воспитывать. От вас ушла няня, и вы все шишки валите на себя и ребенка: дескать, все дело в его плохом поведении, хотя он всего лишь обычный мальчишка — не хуже и не лучше других. Вы вините себя в том, что он остался без отца, хотя сам парнишка, насколько я могу судить, придает этому куда меньшее значение. И, по-моему, вы без всяких на то оснований корите себя за то, что вынуждены работать. Карьера для вас — способ самореализации, и Максимилиану, как всякому ребенку, важно, чтобы его мама добилась в жизни успеха и осталась верной своему призванию.

Сьюзан смотрела на него во все глаза. Челюсть у нее отвисла. Кристофер в нескольких фразах выразил вслух то, в чем она не смела признаться самой себе.

Пальцы Кристофера поймали ее подбородок.

— Прикройте ваш чудный ротик, пока я не захотел вновь поцеловать вас.

Сьюзан быстро закрыла рот и судорожно сглотнула.

— Вы поняли, о чем я говорю? — спросил он сухо. — Вечное напряжение, настороженность, взвинченность… Расстаньтесь с этим багажом без всякого сожаления. Вам нужно дать себе передышку, хотя бы ненадолго отрешиться от всех ваших бед. Кстати, в очередной раз хочу предложить свою помощь. В канун Рождества у меня в доме собирается небольшая компания, и вы во что бы то ни стало должны присутствовать на этом вечере, на этом я настаиваю категорически. Будут все наши из Центра, и несколько моих коллег из больницы.

— Но я, наверное, не смогу, — начала Сьюзан. — Отец…

— Но у вас есть, в конце-то концов, собственная жизнь? Если вам это так важно, приходите вместе с родителями. Сразу хочу сообщить: для Максимилиана и детей Джеймса приготовлена комната, где они могут поспать. Хочу предупредить вас, Сьюзан, что отказ не принимается. Если вы не придете добровольно, мне придется приехать и похитить вас вместе с сыном.

Он ласково провел большим пальцем по ее верхней губе.

— Ну что ж, коль дело ко всеобщему удовольствию улажено, я поспешу по своим делам. В десять мне нужно выйти, чтобы успеть в больницу.

— Улажено? Ко всеобщему удовольствию? — повторила Сьюзан, сбитая с толку. Боже, подумала она, неужели все мужчины столь неисправимы в своей привычке демонстрировать превосходство перед слабым полом? — С чего это вы взяли. Я еще вовсе ничего не…

Жаркий и порывистый поцелуй Кристофера прервал ее возмущенную тираду и словно молния пронзил каждую клеточку ее тела.

— Приходится уходить, — с извиняющейся мальчишеской ухмылкой сообщил он, оторвавшись от ее нежных губ. — Ничего, все детали обсудим потом.

Секундой позже он уже шагал по коридору, и Сьюзан, ошеломленная и ничего не понимающая, смотрела на его удаляющуюся спину. Ее охватило чувство странной, по-своему даже приятной беспомощности.

Сьюзан не видела никакой возможности отвертеться от вечеринки у Кристофера, да, собственно, и не стремилась к этому. Прошло несколько лет с тех пор, как она последний раз принимала участие в такого рода развлечениях. Со смертью Колина она поставила крест на такого рода развлечениях и сейчас чувствовала себя не в своей тарелке. Все другие, напротив, пребывали в состоянии радостного возбуждения, в Центре только и разговоров было, что о предстоящем сборище.

Сьюзан это приводило в отчаяние. Нервы у нее и так были на пределе, Кристофер тут оказался прав, и главным источником тревоги оставался, конечно же, отец. Она его видела в день операции: весь перевязанный, он показался ей таким беспомощным и слабым, что ей стоило неимоверных усилий не разреветься.

Вот и сейчас, стоя в коридоре больницы и через боковую стеклянную дверь глядя на отца, она с трудом удерживалась от слез, хотя, судя по румянцу на щеках, дела у него явно шли на поправку.

Рука Кристофера мягко опустилась ей на плечо.

— Я подожду вас в коридоре. Выше нос, Сьюзан! До сих пор вам удавалось не падать духом.

Сьюзан с послушной полуулыбкой оглянулась на Кристофера, и ей вдруг стало хорошо от его присутствия рядом.

— Спасибо вам, Кристофер, что вы взялись привезти нас с матерью сюда. Вы были правы: с моими растрепанными чувствами мне и в самом деле не стоило садиться за руль. Странно все-таки, да? Я врач, сталкиваюсь с такими вещами по пять раз на дню, смотрю на них с профессиональным хладнокровием, вдруг такой срыв!..

— Никакой это не срыв, а совершенно естественная реакция на болезнь близкого человека. Ну, да ничего, вам больше не придется пребывать в неопределенности. Думаю, Натан сейчас как раз сообщает вашим родителям окончательное заключение. Кстати, вы могли бы уже зайти: он, кажется, закончил беседу.

Сьюзан кивнула и подошла к двери в ту самую секунду, когда из нее вышел Натан Прайс-Дженкинс, как всегда спокойный и невозмутимый. Он приветствовал Кристофера, и за спиной у нее завязался разговор, но Сьюзан уже входила в палату.

— Папочка! — шумно выдохнула Сьюзан, обнимая отца. — Как ты себя чувствуешь?

— Все чудесно, — чуть хрипловато ответил Джон. — Я чувствую себя замечательно.

Сьюзан взглянула на него, потом на мать. Мать краем носового платка утирала слезы.

— Да, — сказала она глухо, — мистер Прайс-Дженкинс сказал, что опухоль доброкачественная. Для беспокойства нет никаких причин, и зрение у Джона скоро должно вернуться к норме. Единственная проблема теперь — как отрастить волосы до Рождества.

— Мамочка! Папочка! — Из глаз Сьюзан хлынули горячие слезы счастья, и она порывисто обняла родителей. — Это лучший рождественский подарок, который только может быть. Боже, как я рада! Я готова джигу танцевать от счастья.