— Возненавидеть?.. — словно эхо, выдохнула Элма.

— Не очень приятное слово, верно? — спросил он голосом, срывающимся от напора эмоций.

Она кивнула. Губы его скривила пародия улыбки.

— Добренькая Элма. Добренькая и ответственная, мечтавшая стать медсестрой. Никак не может понять, с чего бы это мужчине взбрело в голову возненавидеть собственного сына.

Он пересек комнату и плюхнулся на диван, запустив обе пятерни в густую шевелюру.

— Черт, когда же прекратится этот дождь?! — взревел он, бросив взгляд в окно.

— Но… мы всего-то провели в доме несколько минут, — напомнила Элма. — Еще минут пять нам понадобится, чтобы выпить по чашке кофе. Поэтому попытайтесь расслабиться. — Она обошла стол и уселась рядом с Крейтоном. — Мне кажется, нам следует поговорить. Что-то терзает вашу душу — и уже долгое время.

Он мрачно посмотрел в ее сторону, и в его взгляде Элма различила тень той загадки Крейтона Кеннета, которая мучила молодую женщину все последние дни. И сейчас Крейтон был близок к тому, чтобы поведать ей то, что не давало ему жить все эти годы. Чувствуя неизъяснимое желание помочь ему выговориться, она взяла его руку в свои ладони и мягко попросила:

— Расскажите мне, Крейтон.

Пока Элма ждала ответа, дробь дождя по крыше звучала для нее пулеметной очередью. Он сам должен был собраться с силами и начать, когда сочтет нужным, и, несмотря на то что силы ее были на исходе, а в животе угнездился неприятный холодок, молодая женщина терпеливо ждала, не смея прервать молчания.

Крейтон откинулся на спинку дивана. Веки его были полуприкрыты, а губы сжались в тонкую линию, но прошло еще мгновение, и Элма увидела обращенные на нее глаза мужчины, который наконец решился.

— Я как-то сказал вам, что у меня не было брата, — произнес он неожиданно холодно.

Она кивнула, удивленная столь резкой сменой настроения.

— У меня был брат, но сейчас его уже нет в живых.

Элма заставила себя воздержаться от дополнительных вопросов. Следовало дать Крейтону возможность рассказать все, как он сам найдет нужным.

— Его звали Джойс, и он был на три года старше меня. В колледже он некоторое время встречался с Мелли, но потом женился на другой девушке. — Крейтон на мгновение отвел глаза, казалось, он весь ушел в себя, в свое прошлое. — Мне всегда нравилась Мелли. Однажды наши машины столкнулись в кампусе Аляскинского университета в Фэрбенксе, и с того момента события понеслись, как при ускоренной съемке. Не прошло и месяца, а мы уже были женаты. — Последовала еще одна пауза. — У Мелли тяжело протекала беременность. Вен родился до срока, и доктора сказали, что у нее больше не может быть детей. Меня это не сильно расстроило. Мне было достаточно Мелли и Бена.

Элма знала, что Крейтон был счастливым мужем и отцом. Почему же в его словах звучит столь неприкрытая горечь?

— Пять лет назад, — говорил он тем временем бесстрастным голосом, — я вернулся домой и обнаружил записку, в которой Мелли сообщала, что уехала вместе с Джойсом. Еще она писала, что была в ярости, узнав, что он женился на другой, и что специально подстроила и ту аварию и наш брак, прекрасно зная, какие чувства я к ней испытывал. — Рука Крейтона крепко сжала ладонь Элмы, и она вздрогнула, но не от боли, а от сочувствия к мужчине, который продолжал свой рассказ: — Мелли всегда все потрясающе планировала. Я и не подозревал, что наш брак — всего лишь хитрая уловка, чтобы войти в нашу семью и попытаться заставить Джойса вернуться к ней.

Увидев, как расширились глаза Элмы, Крейтон выдавил из себя подобие улыбки.

— Вы выглядите сейчас столь же потрясенной, сколь жалким чувствовал себя я в тот момент. Но это еще не самое худшее. — Он покачал головой. — Она также написала, что пришлет за Беном через неделю-другую после их медового месяца. Пришлет за моим сыном. — Бровь его дернулась, по всему было видно, что самообладание дается Крейтону с трудом. — Об остальном вы, вероятно, догадываетесь. Мелли и Джойс разбились в тот же день на обледеневшем шоссе неподалеку от Сьюарда.

Высвободив дрожащую руку из ее ладоней, он провел ею по губам. То, что он сказал, было исторгнуто из самых глубин его души, из самых темных глубин. Элма почувствовала озноб во всем теле, ее собственная душа рвалась к нему, в его объятия, но женщина сдержалась. Дай ему выговориться, говорил ей разум. Боль, выговоренная, излечивает раны.

Когда Крейтон повернулся к ней, лицо его было застывшим, как у покойника. Он произнес на одном выдохе:

— Мелли сообщила мне, что сын, которого я обожал, был вовсе не моим сыном, а Джойса.

Услышав это, Элма подумала, что сердце ее сейчас превратится в зияющую рану, наполненную болью, и ей захотелось выкрикнуть проклятия в адрес женщины, причинившей столько зла человеку, сидевшему сейчас рядом с ней с поникшей головой.

— Когда Мелли выяснила, что беременна от моего брата, и сообщала ему об этом, он отказался бросить жену и вернуться к ней. Тогда она вознамерилась ему отомстить и вышла замуж за меня. — Он горько усмехнулся. — Когда родился Бен, я еще подумал, что она отплатила Джойсу тем, что назвала сына моим именем, ведь полное имя Бена — Крейтон Бенджамин.

— Не могу поверить, что кто-то мог поступить столь низко и жестоко, — выдохнула Элма.

— Я тоже не мог, — ответил он, и в его темных глазах застыла боль.

— А если она солгала? — безнадежно предположила Элма.

— Я тоже поначалу надеялся на это. Мне казалось, что я скорее ослепну, чем смирюсь с написанным, пока анализы крови не доказали, что все сказанное ею правда. — Взгляд Крейтона стал совсем отсутствующим. — В конце концов мне пришлось смириться: Бен не мой сын.

Сердце Элмы было готово разорваться от сочувствия к нему, она обхватила себя руками за плечи, ошеломленная услышанным. Теперь ей казались чудовищными ее собственные обвинения в адрес Крейтона, представление о нем как о безответственном, равнодушном отце. Вероятно, для него слышать подобное было равносильно горящим головешкам, которыми вам тычут в глаза.

— Итак, вы отослали его подальше с глаз долой. И постарались возненавидеть за зло, причиненное вам его матерью, — мягко произнесла она. — Но ведь нельзя же ненавидеть ни в чем не повинного ребенка, разве не так?

Крейтон устремил взгляд в потолок.

— Я старался не поддаться этому чувству, отправил его в частную школу, расположенную как можно дальше от дома, ни разу не посетив его там, утоляя мой гнев в работе. — Он коротко рассмеялся, хотя глаза его оставались по-прежнему грустными. — И стал богатым. Чертовски богатым и чертовски несчастным.

— А как вам пришло в голову провести это лето вместе с ним? — спросила Элма.

Крейтон пожал плечами.

— Он безусловно страдал. Я это знал, но не предпринимал ничего, чтобы помочь ему. Он ввязывался в драки, ломал все, что попадалось под руку. Оценки его становились все хуже и хуже. В школе мне сказали, что он либо исправится, либо будет исключен. — Лицо Крейтона исказилось гримасой неподдельного горя. — У Бена никого нет. И я привез его сюда, понятия не имея, что он задумал меня женить. Воображаю, что он имел в виду: если я снова женюсь, в наших отношениях все изменится к лучшему. Вернется к тому, что было раньше.

— Бедный мальчик, — пробормотала Элма, стараясь не выпустить наружу гнев, который вызвала в ней Мелли, принесшая горе сразу двум людям, вызывавшим у Элмы симпатию! А Бен, безвинный сын Мелли, теперь был обязан платить своей жизнью за предательство матери…

Эти мысли вызвали у нее целый поток слез. Устыдившись своей слабости, Элма прошептала:

— О, Крейтон, а я-то обзывала вас всякими дурными словами, даже когда вы старались помочь мальчику… Простите меня.

— Вы не могли знать всего, — ответил он.

Их взгляды встретились. И спустя секунду Элма обнаружила, что находится в объятиях Крейтона, что губы их сомкнулись, как будто оба собирались сказать что-то друг другу шепотом. Страсть, овладевшая ими в тот вечер на местном празднике, приутихла из-за трагических событий. И сейчас их влекло взаимное доверие и понимание, которые были для Элмы более желанны и упоительны, чем страстные поцелуи до потери сознания. Нежность, защищенность, которые она ощущала, доверившись его рукам, разбудили в ней новые чувства к Крейтону, и сердце Элмы забилось как сумасшедшее. Когда их губы наконец разомкнулись, она взглянула ему прямо в глаза и на одном дыхании произнесла: