Роган понял, что ей стыдно за то, как она его встретила. Хотя чего стыдиться? Роган легко ее простил. Он рванул в Англию после разговора с адвокатом. Чисто инстинктивно. Просто чтобы лично убедиться, что отец действительно мертв. Следовательно, Роган и не подумал кому-то сообщать о своем появлении. Миссис Бэйнс, конечно, узнала бы его с первого взгляда, хотя за пятнадцать лет он ни разу не был в Салливан-Хаус…

А Элизабет Браун знать его в лицо не обязана.

Тем не менее взволнованный румянец на щеках добропорядочного доктора, пожалуй, даже симпатичен. Он придает голубым глазам больше глубины, больше блеска. А волнение, без сомнения, вызвано тем, что она совершила грандиозную ошибку, приняв хозяйского сына за грабителя.

Ну, положим, по этому поводу мисс Браун может не беспокоиться. Роган давно не считал себя хозяйским сыном. Он десять лет отслужил в американской армии, и она стала ему новой семьей. От нее он зависел гораздо больше, чем от того, в чьем доме когда-то родился.

Он пожал плечами:

– Забудьте, это несущественно.

Может быть, для него и несущественно, но, зная, что сын умершего хозяина должен приехать, она, скорее всего, не напала бы на него. Совсем с ума сошла… Боже, как бы забыть о случившемся? Да еще эта медяшка, наверное, оставила на его ноге хороший синяк. И грубые ботинки не спасли…

Элизабет взглянула на него с интересом.

Роган был прав, когда утверждал, что у него нет никакого сходства с отцом.

Брэд Салливан был белокурым и сухопарым, а голубые глаза иногда отливали сталью. Когда-то Брэд тоже наверняка был высоким и сильным, как сын, но, состарившись, стал болезненно худым и сгорбленным. И лицо у него было другим…

А у сына лицо почти скульптурное… и очень красивое.

Роган Салливан действительно очень походил на мрачных, опасных и одновременно привлекательных героев книжек про вампиров и демонов, которые Элизабет любила почитать перед сном. Надо же как-то расслабляться, если все дни и вечера заняты обучением студентов. Она, конечно, не намерена оправдываться, но подобные книжки помогают начисто забыть о реальности. И зря Роган подкалывает ее на этот счет.

Не ему, проявившему так мало чувств по поводу недавней кончины отца, ее подкалывать… Миссис Бэйнс вкратце объяснила Элизабет ситуацию, сложившуюся в отношениях между отцом и сыном.

Пятнадцать лет назад Брэд и Роган Салливаны поссорились после смерти Мэгги, жены Брэда и матери Рогана. Рогану тогда исполнилось восемнадцать. Очевидно, вскоре после этого он ушел из дома, и в следующий раз отец услышал о нем, только когда узнал, что сын вернулся в родную Америку и пошел служить в армию. А потому, как только Элизабет выяснила, что с Роганом можно связаться лишь через почтовый ящик в Нью-Йорке, ей уже не требовалось объяснений, насколько не ладили отец и сын…

– Не стоит торопиться с выводами на основе того, в чем вы, возможно, не разбираетесь, – вдруг сказал Роган.

Он видел все, что было написано на выразительном лице Элизабет: сначала голубые глаза округлились от любопытства, а потом красивые губы изогнулись в легком неодобрении…

Элизабет удивленно приподняла брови:

– Вот уж не думала, что поступаю подобным образом.

Роган нахально улыбнулся:

– Вы сидели и думали, что для человека, у которого только-только умер отец, я выгляжу не таким уж грустным.

Она думала именно об этом!

Возможно, Элизабет недооценила Рогана. Кроме того, она понятия не имела, почему отец с сыном поссорились лишь спустя несколько месяцев после смерти матери Рогана. Ссора закончилась долгими годами отчуждения. Она знала только, что, скорее всего, Брэд был ужасным мужем и отцом.

Как ее собственный отец…

Кроме того, теперь, когда очаровательно любезный Брэд умер, слишком легко обвинить в напряженных отношениях насмешливого, невнимательного и небрежного Рогана.

– Итак, что же вы здесь делаете? – Темные глаза Рогана Салливана совершенно беспардонно уставились на нее.

Элизабет нахмурилась:

– Я ведь вам уже говорила, что меня пригласили сюда для того, чтобы внести книги из библиотеки вашего отца в единый каталог.

Он протянул:

– Ага, это вы говорили. Я другое имел в виду. Почему вы еще здесь, когда он умер?

Элизабет сокрушенно призналась:

– Я не понимала, что теперь делать. Ваш отец нанял меня пока на полтора месяца и… – Она тряхнула головой и повторила: – А теперь я не знаю, что делать…

Прозвучало не очень убедительно.

Точеные губы презрительно покривились.

– Занимаетесь большой переписью, да?

– Да, на время летнего отпуска. Вы именно это хотели сказать, мистер Салливан?

Он пожал плечами:

– Может быть, физическое перенапряжение и стало причиной сердечного приступа моего отца неделю назад?

Элизабет чуть не задохнулась:

– Вы… хотите сказать, что у меня с вашим отцом… могли быть… личные отношения?!

– Это вы сказали.

Роган специально дразнил ее. Эта женщина чертовски хороша, когда сердится!

Голубые глаза Элизабет потемнели, а на щеках запылал румянец, губы решительно сжались, подбородок вызывающе вздернулся. С прической в виде остроконечных прядочек она сразу стала похожа на встопорщившегося ежика.

– Библиотека уже была здесь, – объяснил Роган, – когда двадцать лет назад мы переехали в Англию и отец купил этот дом. Но я не помню, чтобы мы когда-нибудь задумывались о каталоге, – нарочито раздраженным тоном объяснил он.

У нее нервно вздрагивали упрямо сжатые губы, когда она попыталась защититься:

– Откуда вам знать, думал об этом ваш отец или нет, если последние пять лет между вами существовала только почтовая связь?

У Рогана угрожающе сузились глаза.

– Лайза, я уже предупреждал вас, чтобы вы не судили о вещах, в которых ничего не понимаете!

Румянец так же быстро исчез с ее щек, как и появился. Теперь лицо было белее молока.

– Я предпочитаю, чтобы вы называли меня Элизабет или доктор Браун, – невероятно чопорно произнесла она.

Роган задумчиво смотрел на нее. Сокращенное имя явно задело ее за живое.

Он сухо сказал:

– О’кей. Так вот… Элизабет, не надо судить о том, в чем ничего не понимаете.

Чего Элизабет действительно не понимала, так это собственной реакции на колкости и инсинуации собеседника! Доктор Браун, высококвалифициро ванный преподаватель одного из самых престижных университетов в стране, привыкла к однозначному уважению и со стороны коллег, и со стороны студентов. Элизабет Браун, женщина абсолютно независимая в финансовом отношении, считала обязательным для себя избегать любых ситуаций, способных привести к какой бы то ни было эмоциональной конфронтации.

Особенно с человеком, который так действует ей на нервы!

– В отличие от вас я не большой поклонник формальностей. Друзья называют меня просто Роуг[1], – объяснил он.

Элизабет смущенно нахмурилась. Роуг? В каком смысле? Негодяй или шалун? А может, бродяга?.. Как все-таки подходит это имя опасному и вызывающему беспокойство человеку!

– Значит, мне повезло, что я не вхожу в круг ваших друзей. Я предпочитаю называть вас мистер Салливан. Или Роган, если вы так уж настаиваете на непринужденности, – холодным тоном произнесла она.

– О да, Элизабет, я непременно настаиваю, – хрипло пробормотал он.

Она старательно избегала теплого, дразнящего, темного взгляда.

– Вероятно, нам следует отложить разговор до утра, Роган. Мне кажется, сегодня мы достигли немногого.

– Кроме того, что обидели друг друга, – заметил Роган.

– Именно… – Элизабет так радостно кивнула, что Роган хохотнул, а она тут же спросила: – Наверное, вы устали с дороги?

Этот человек опасен. Очень опасен. Он явно развлекается и так смотрит на нее, что она ощущает непривычное стеснение в груди. И вообще странно реагирует…

Роган устало потянулся:

– Отличная отговорка, Элизабет. Ну я-то всегда говорю, что думаю, а вы чем оправдаетесь?