Их дружба пережила этот неприятный случай, но Люк чувствовал себя виноватым каждый раз, когда видел шрам над глазом Рэнди и вспоминал, что причиной их драки была всего лишь его глупая любовь к неверной невесте. Именно тогда Люк поклялся никогда больше не терять контроля над собой.

Наконец он открыл один глаз и посмотрел на часы:

— Как, черт возьми, может быть восемь часов утра?!

Застонав снова, он натянул джинсы и спустился вниз, в комнату профессора.

— Дедушка? — Он толкнул дверь, но там никого не было.

Люк испуганно замер. Он волновался не о здоровье профессора — Джон Маккейд был здоров как бык. Доктор утверждал, что старик доживет лет до ста.

Люк сбежал по лестнице через две ступени и остановился, только когда увидел, что дедушка сидит на своем обычном стуле. Он был одет, чего старик не делал сам последние несколько недель. Кроме того, профессор раскрыл французские двери в сад. Казалось, ожидание было написано на его лице. И Люк тут же спросил себя, помнит ли о своем обещании Ники.

Ожидание дедушки могло быть хорошим знаком.

— Да, да, — бормотал дедушка. Он отпил глоток из чашки, оставленной Люком для него. — Именно так мой маленький сержант ухаживала за садом.

Люк подошел к дверям и с любопытством выглянул во двор. Посредине его лежала целая гора сорняков, свидетельствуя об упорной работе. Затем он увидел Ники, и у него перехватило дыхание. Ее прекрасные обнаженные ноги были обтянуты синими шортами. Тонкая талия — которую Люк мог обхватить руками — делала ее фигуру идеальной, подчеркивая форму груди, которую обтягивала простая футболка.

Люк шагнул навстречу ей, ступая по влажной траве.

— Я разбудила тебя? — спросила Ники, прежде чем он открыл рот.

— На самом деле я не знал, что ты здесь.

Ники зевнула и потянулась, гонкая футболка задралась, обнажив живот и еще сильнее подчеркнув грудь.

— Ты так выглядишь… — пробормотал он в замешательстве.

— Как?

— Ну… — он скользил взглядом по ее фигуре, поражаясь, какой изящной она оказалась. Он никогда и не предполагал, что Ники может быть такой… такой сексуальной.

— Ты сам подал мне идею надеть шорты, — невинно сказала она. — А что не так?

Люк открыл было рот и снова закрыл. Кто бы мог подумать, что маленькая мисс Серая Мышка могла лишить его дара речи? В попытке собраться с мыслями Люк огляделся вокруг. Видимо, Ники трудилась здесь уже давно, пока он спал.

— Давно ты здесь? — спросил он.

Она отбросила волосы с лица:

— Я пришла на рассвете.

— Ты многое успела.

Ники нахмурилась. Ей хотелось, чтобы Люк остался в доме. Она наслаждалась одиночеством и чувством единения с садом. И теперь не хотелось думать, как Люк воспринял ее новый внешний вид. Он вел себя странно. Возможно, ему не понравилось. Или, может быть, она выглядела смешной, но Люк был настолько вежлив, что промолчал.

Внезапно ее осенило, и Ники улыбнулась сама себе.

Люк? Настолько вежлив?

Люк Маккейд никогда не был вежливым. Ники предполагала, что его мать пыталась привить ему хорошие манеры, но, очевидно, уроки пропали даром.

— Чему ты улыбаешься?

— Я улыбаюсь?

— Да. Как Мона Лиза. И эта улыбка способна вскружить мужчине голову. Ну, сознавайся!

— Тебе придется умереть в неведении.

— Ты упрямая женщина, Ники Йоханссон… хотя что-то мне подсказывает: на самом деле к тебе можно найти подход.

Его пристальный взгляд задержался на ее груди, и она смутилась. Карие глаза Люка почти похотливо смотрели на нее, отчего сердце Ники подпрыгнуло.

И сейчас, когда Люк смотрел на нее по-иному, Ники почувствовала раздражение. Почему мужчины сперва замечают лишь нарядную раму и только потом уделяют внимание внутреннему содержанию? Она была той же самой Ники, что и вчера, только сменила одежду.

— Мне нужно работать, — сказала она, и улыбка исчезла с ее лица.

Ники хотела, чтобы Люк восхитился ею, но теперь почему-то почувствовала неловкость. Сегодня, когда он только появился, Ники еще раз отметила, как хорошо он сложен. Он не был так волосат, как ее бывший муж, и это ей очень нравилось. Люк демонстрировал свое тело без тени стеснения. Он стоял над ней сексуальный, полусонный, босиком.

Ники снова нагнулась над клумбой, вырывая упрямые сорняки. Рука протянулась над ее плечом и выдернула сорняк одним движением.

— Спасибо, — пробормотала она.

Тело Люка излучало жар, и контраст между его теплотой и прохладным, свежим утренним воздухом заставил Ники задрожать.

— Без проблем, — к ее удивлению, он опустился на колени рядом с нею. — Давай я буду мускулами, а ты мозгом, — предложил он. — Только скажи, где выпалывать.

По привычке она чуть было не заподозрила что-то нехорошее в его словах, но потом осознала, что дни, когда Люк поддразнивал ее в детстве, давно миновали.

— Я думала, ты должен работать.

— А что я, по-твоему, делаю?

— Я имела в виду твой бизнес.

— Еще слишком рано, поэтому пока я могу пополоть сорняки. Несправедливо, что ты все делаешь одна.

Он говорил так искренне, что Ники даже испугалась. Она подозревала о существовании отзывчивых мужчин, но меньше всего ожидала подобное поведение от Люка. За исключением ее бывшего мужа, Люк был самым самодовольным эгоистом, которого она когда-либо знала.

Ники наклонила голову и нахмурилась. Она размышляла. Вообще-то, самодовольные эгоисты не тратили свое время, заботясь о больном дедушке. Возможно, Люк и прагматичный человек, равнодушный к искусству, но, похоже, он не был таким эгоцентричным, как она думала.

Прохлада мало-помалу стала испаряться. Ники продолжила бы работу даже в жару, чтобы только доказать Люку, что она не белоручка, но он встал и отряхнул руки.

— Пожалуй, хватит на сегодня, пойдем в дом, выпьем чего-нибудь холодненького, — предложил он.

— О! Ну, в общем, мне надо принять душ… Я поеду домой и вернусь, — сказала она, сознавая, что футболка промокла от пота, не говоря уже о земле под ногтями и пятнах на коленях.

— Да ты здорово выглядишь! — улыбнулся Люк. — Кроме того, держу пари, что ты не завтракала, а дедушка, видимо, перекусил чипсами. Мы поедим, а потом ты займешься картинами, а я своим бизнесом. Думаю, в офисе уже сходят с ума, задаваясь вопросом, почему я не подхожу к телефону.

— У тебя бывает отпуск? — с любопытством спросила Ники.

— Мне не нужен отпуск. Я люблю свою работу — нет ничего лучше, чем совершить удачную сделку.

Она закусила губу, сдерживая себя от комментария.

— Ну, пошли, — сказал Люк, беря ее за руку и таща в дом.

Ники торопливо отряхивалась от травы.

— Подожди, — сказала она, сорвав на ходу лилию с одной из клумб.

В доме она вручила цветок профессору, который нежно коснулся лепестков. Старик ничего не сказал, даже не улыбнулся, но Ники показалось, что профессор не так безразличен, как делал вид. Аромат лилии заполнил комнату, и он поднес цветок к лицу, глядя на бархатные лепестки.

Что-то мелькнуло в его глазах. Воспоминание?

— Ты голоден, дедушка? — спросил Люк, положив ему руку на плечо. — Что тебе приготовить?

Старик промолчал, но Люк, казалось, и не ожидал ответа. Дедушка встал и вышел из комнаты. Казалось, его губы были сжаты еще тверже.

Ники внимательно посмотрела на профессора Маккейда. Еще на распродаже, когда она купила картину, он выглядел словно застывшим. Но сейчас… Больше всего ее потрясло, насколько он постарел. Глубокие морщины избороздили его лицо. Густые волосы поседели, а его бездонные глаза, которые когда-то горели весельем и энтузиазмом, стали безжизненными, как остывшие угли.

— Профессор… — тихо обратилась к нему Ники. Через какое-то мгновенье он обернулся. — Я так и не поблагодарила вас за ваши лекции. Вы изменили мою жизнь.

Что-то дрогнуло в его лице, словно он хотел улыбнуться:

— Мы все меняемся, другие жизни только влияют на наш путь.

— Тогда спасибо за ваше влияние.