— Что случилось? — Люк вышел из кабинета.

— Ммм… ничего. Я просто… решила передохнуть, там очень жарко.

Он раздраженно посмотрел на нее и помахал кипой бумаг, которую держал в руке.

— Мне трудно сконцентрироваться на работе, когда ты так хлопаешь дверями и громко топаешь по лестнице! У меня бизнес, которому нужно уделять внимание.

На Ники накатила волна ярости, но она сдержалась.

— И-и-звини, мистер Маккейд, я постараюсь больше не хлопать дверью.

Люк хотел что-то сказать, но лишь махнул рукой. В конце концов, Ники здесь ни при чем. Он действительно никак не мог сосредоточиться, но лишь потому, что беспокоился о дедушке. К тому же он должен был принять нелегкое решение. Никто в семье не хотел решать эту проблему. Все почему-то ждали, что все чудесным образом устроится по-прежнему.

Люк пытался найти выход из сложной ситуации, но у него ничего не получалось. Старик таял на глазах. Дедушку отвезли к доктору еще раз, и доктор Кроеджер поставил диагноз — старость. Но лечение не возымело эффекта, не помогли умственные упражнения, которые они пробовали, — трудно лечить пациента, если он не хочет выздоравливать.

Люк даже сожалел, что не может обсудить эту проблему с Ники. В конце концов, у нее трезвая голова на плечах, а так как она не была членом семьи, то могла рассуждать здраво.

Люк кашлянул:

— Прости… я не хотел орать на тебя. Нашла что-нибудь ценное?

— Нужно сначала разобрать там все на чердаке, — она казалась бледной и вытирала руку о бедро.

Люк нахмурился, вспомнив ее визг с чердака: — Ты уверена, что с тобой все хорошо? — Все в порядке. Просто там жарко. — Не хватало только, чтобы ты упала в обморок от теплового удара, — сказал он, все еще хмуря брови. — Лучше я отнесу картины в одну из комнат для гостей. Ты можешь работать там. Когда расправишься с первой партией, мы переместим ее в другую комнату, и я принесу еще. Дом огромный, так что места хватит.

— Хорошая идея, — вежливо сказала Ники.

Он был уверен, что она сомневается в его умственных способностях, возможно, вообще считает придурком. Что ж, у нее есть на это причины. Когда-то ей пришлось помучиться, подтягивая его по пропущенным в школе предметам. Правда, с тех пор прошли годы, он уехал из этого городка и добился успеха в жизни.

А сама она? Почему решила жить в Дивайне? С ее умом и способностями эта девушка наверняка достигла бы большего. Но все же она решила вернуться. Говорит, что здесь ее дом. Он-то сам вообще не мог понять, что заставляет людей жить здесь, если у них есть шанс уехать.

— У тебя здесь семья? — резко спросил Люк, снова нарушив свое правило невмешательства.

— Нет, — она моргнула. — Я выросла без мамы, она… умерла сразу после родов. А отец скончался, когда я еще училась в колледже. У него была сестра в Техасе, но они не общались. Не знаю, есть ли у меня другие родственники. Отец не рассказывал о своей семье.

— Я не знал о твоем отце. Сожалею.

Ники задумалась, затем вздохнула:

— Мы не были близки.

— Пойду принесу картины, — пробормотал он.

Люк поднялся на чердак, и воспоминания обрушились на него. Когда-то чердак был местом захватывающих игр, где он, Шерри и их кузены проводили все свободное время. Тогда чердак не был захламлен, и бабушка приносила сюда лимонад с яблочным пирогом, чтоб утихомирить внуков, когда они уже буквально стояли на ушах. Яблочный пирог Грэмс был неподражаем, на сельской ярмарке она всегда получала приз за него — до тех пор, пока не перестала ездить па конкурс, ссылаясь на то, что восемь призов подряд смущают ее.

Ностальгическая улыбка возникла на лице Люка, но он быстро избавился от нее, тряхнув головой. Времена изменились, напомнил он себе. Грэмс умерла, ему больше не восемь лет, и от тех воображаемых приключений уже не захватывает дух. Все же хорошо вспомнить о счастливых днях в Дивайне! Обычно его воспоминания сводились к тому злосчастному году, когда он еще учился в средней школе.

— Тебе нужна помощь? — спросила Ники от двери. Она тоже поднялась на чердак и стояла у порога, опасливо глядя на пол.

— Только не говори, что видела здесь мышь, — сухо произнес Люк.

Он никогда не встречал женщину, которая не боялась бы мышей. Даже его сестра ненавидела этих грызунов. Во всяком случае, у нее появилась проблема, когда кто-то принес ей на лечение в ветеринарную клинику крысу.

Ники пожала плечами.

— На самом деле видела парочку. Вам стоит установить мышеловки, чтобы переловить тех, которые живут в доме, и завести кота, чтобы отпугивать новых. Я не имею ничего против мышей, даже думаю, что они прелестны, но они портят вещи.

— Прелестны?

— Конечно, милые мордочки с яркими глазками. Такие симпатичные…

Люк недоверчиво хмыкнул и переставил большую корзину к стене. Как и ожидалось, из-под нее выбежали три мыши, две из которых юркнули в сторону Ники. Несмотря на ее заявления о том, что она не боится мышей, Люк приготовился к тому, что Ники сейчас закричит. Но когда пищащие существа уткнулись ей в ноги, она лишь улыбнулась.

— Нужен кот, — объявила она. — Да Винчи порезвился бы у вас. Он любит охотиться.

— Ты назвала своего кота в честь Леонардо Да Винчи? — спросил Люк, в душе забавляясь кличкой животного. Две мыши только что пробежали по ее туфлям, но она и глазом не моргнула.

— Ему подходит это имя. Да Винчи любопытен, как и его тезка.

— Все коты любопытны. Любопытство — характерная черта этих животных.

Ники посмотрела удивленно.

— Не знала, что ты любишь котов.

— Они мне нравятся, но у меня нет кота.

Ники неопределенно покачала головой и взяла картину. Тщательно осмотрев переднюю сторону и задник, она выбрала другую и проделала с ней то же самое.

— В какой комнате я буду работать? — спросила она.

— Второй этаж, вторая дверь налево. Комната Грэмс. Там есть большой стол, за которым ты сможешь работать.

Она кивнула и пошла назад вниз по лестнице, держа картины так, будто они были сделаны из хрупкого фарфора. Видя, как осторожна Ники, Люк тоже бережно понес картины. По дороге он сбросил на пол паутину. Насколько Люк мог судить, пауки безвредны для вещей и для картин, в частности.

— Тебе нужно что-нибудь еще? — справился он.

Они снесли картины вниз и расставили их вдоль стены. Некоторые из них Люк видел раньше, когда они еще висели в доме; другие были незнакомы.

— Нет, все хорошо, — Ники открыла портфель и достала ноутбук и лупу. — Я тебя не задерживаю.

Слова прозвучали сухо. Слишком сухо. Люк нахмурился. Он напомнил себе, что Ники была профессором колледжа и привыкла иметь дело со студентами. Только он не был ее студентом, а здесь не колледж, а дом его дедушки. И еще он хотел узнать о ней как можно больше.

Ника, казалось, обладала богатым внутренним миром. Но не только это интересовало его. Она отличалась от женщин, которых он знал.

— Как долго ты путешествовала по Европе? — спросил он, развернув стул и усевшись на него.

Она удивленно взглянула на него.

— Мне казалось, у тебя море работы.

Люк пожал плечами, усмешка скривила его рот. У него на самом деле было много работы. Горы работы. Контракты, которые нужно рассмотреть и подписать, бизнес-планы, которые нужно изучить, переговоры, которые нужно спланировать, бесконечные потоки электронной почты и куча других документов. От всего этого зависел его бизнес. И все же он лучше поговорит с Ники. Что-то подсказывало ему, что она могла помочь ему отвлечься. Но в то же время могла стать и проблемой. Слишком большой проблемой.

— Я… решил прерваться на время, — пояснил он. — Так как долго?..

Она пожала плечами.

— Ну, сначала я уехала на три месяца, а потом на шесть. Еще я прошла интенсивный курс обучения в Сорбонне.

Люк ожидал, что Ники пустится в бесконечные рассуждения о своем образовании, но она сразу же замолчала и, склонившись над маленькой картиной, начала исследовать ее так сосредоточенно, как будто чья-то жизнь зависела от результатов этой работы.