— Спасибо, профессор, — лицо Ники расплылось в улыбке.

Дедушка строго посмотрел на нее:

— Вы больше не моя студентка. Называйте меня Джон, молодая леди.

— О, да… Д-джон.

Победа достигнута, уныло подумал Люк.

Ники обнимала кота всю дорогу до дома, а потом устроила ему уютное местечко на кухне.

— Уже поздно, — сказал Люк, когда Ники засобиралась домой. — Давай я провожу тебя.

— Зачем?

— Как зачем? — изумился Люк. — Чтобы убедиться, что ты доберешься домой благополучно.

Она засмеялась:

— Спасибо, но мне нечего бояться. Здесь не Чикаго. Ты забыл, Дивайн — маленький город, тихий и законопослушный.

— Я знаю. Город потихоньку умирает, но никто не хочет признать это.

— Город не умирает, просто он переживает… сложный период. Дивайну, возможно, нужна небольшая помощь, чтобы встать с колен на ноги.

— Если честно, то Дивайн не стоит на коленях, а лежит, как парализованный старик.

Улыбка Ники исчезла, и Люк почувствовал досаду на себя. И почему он не промолчал?

— Извини, — добавил он. — Я не чувствую привязанности к этому городу, зато ты любишь Дивайн, а я уважаю твои чувства.

— Ты правда думаешь, что все так плохо? — озабоченно спросила Ники и нахмурилась.

Люк не хотел говорить правду:

— Думаю, все-таки можно изменить что-то…

И внезапно Люк понял, что Ники не ошибается. Его родной город не был таким уж захудалым углом — здесь жили Ники и дедушка, здесь сохранилось много хороших воспоминаний, которых было не меньше, чем плохих. В здешних магазинчиках до сих пор работали продавцы, которые помнили, что вы любите. Здесь по улицам ездила тележка с мороженым, которая весело играла ту же самую мелодию, что и тридцать лет назад. Да, если вы хотите воспитывать детей в системе прочных, старомодных ценностей, то Дивайн был самым подходящим для этого местом.

Улыбка осветила ее лицо.

— Если городу и нужен кто-то, то похожий на тебя, — сказала она. — Ты один из тех людей, которые хотят не только получать прибыль.

— Возможно. — Люк не знал, будет ли он полезен городу или нет.

В прихожей раздались шаги дедушки, и они оба обернулись. Кот сидел у него на руках с самодовольным выражением. Он облизывался. А почему бы и нет? Он только что отведал самого лучшего консервированного бекона.

— Завтра нужно купить корм для кота, — строго сказал дедушка. — Бедный парень — кожа и кости!

Сам факт, что дедушка заботился о ком-то, потряс Люка.

— Хорошо, — поспешно согласился он, бросая благодарный взгляд на Ники.

— Мне пора, — сказала она. — Я принесу немного корма Да Винчи утром.

Дедушка кивнул и стал подниматься с ободранным котом по лестнице.

Люк улыбнулся Ники.

— Держу пари, что сегодня ночью бродяжка будет спать в чьей-то кровати.

— Да Винчи всегда спит со мной.

— Завидую твоему коту, — Ники снова покраснела, и он засмеялся. — Поспеши, если не хочешь, чтоб я проводил тебя.

Люк поцеловал Ники и, понаблюдав, как она уезжает, вернулся в дом. Зазвонил телефон. Он подождал, надеясь, что дедушка захочет сам ответить, потом взял трубку.

— Привет, дорогой!

Люк сел на стул:

— Мама…

— Я приеду в Дивайн через пару дней, на смену тебе.

Он нахмурился.

— Не спеши, — Люк едва поверил, что произнес эти слова. Но уехать от Ники? Пока он был не готов к этому.

— Но ты же должен вернуться в Чикаго.

— Не волнуйся, — Люк оглянулся и на всякий случай заговорил шепотом: — Не слишком обнадеживай папу, но дедушке лучше. Может, не стоит тебе пока приезжать?..

— Ты уверен? Я знаю, как тебе скучно в Дивайне.

Люк пожал плечами. Он не любил родной город, к тому же терял деньги, управляя компанией издалека, но… все же ему стоило остаться. Для пользы дедушки.

— Уверен, — твердо сказал он. — Оставайся с отцом. Вы так мало времени проводили вместе, ведь он постоянно работал. Наслаждайтесь совместной жизнью хотя бы теперь.

Мать некоторое время молчала.

— Я знаю, вы, дети, тосковали без отца, но я думала, что вы понимаете — у него не было другого способа обеспечить нас.

— Дело не во мне и не в Шерри, — торопливо стал объяснять Люк. — Ты скучала по нему. Думаю, теперь вам нужно как можно чаще быть вместе.

— Люк, я была счастлива, даже когда тосковала без папы. Просто теперешнее время, когда мы вместе, более драгоценно для нас.

Это любовь, подумал Люк, качая головой. Несмотря на пройденный путь, у Ники остался вечный оптимизм, который был таким же покоряющим, как и глупым.

Так ты разочаровался в любви?

Ее слова эхом отозвались в его памяти.

Люк покачал головой. Ему не нужна любовь. Черт, ему не нужна и надежда, которая, сменяясь разочарованием, тоже причиняет боль. Как он может забыть недели своего бессильного гнева после того несчастного случая, а потом длительный период реабилитации, когда он сделал Ники мишенью всех своих отрицательных чувств? Как он сейчас презирал себя за то, что так поступил с ней! Да и позже, не желая помнить о своем презренном поведении, он просто старался забыть о Ники.

— Люк?

Голос матери остановил его размышления, он потер лоб:

— Скажи, ты помнишь Ники Йоханссон?

— Конечно, она помогала тебе не отстать по программе, когда ты лежал в больнице. Милая девочка.

Фигура Ники всплыла в памяти Люка, и он улыбнулся… она уже не девочка.

— Она здесь, — сказал он, — работает в саду и разговаривает с дедушкой об искусстве.

— Я не удивлена. Мне она всегда нравилась. Честно говоря, я надеялась, что ты станешь встречаться с ней. Что касается Сандры…

Как ни странно, Люк спокойно отнесся к упоминанию о прежней невесте:

— Ты не любила Сандру?

— Хм… думаю… у нее были хорошие качества.

Кривая улыбка возникла на лице Люка. Кроме физической привлекательности Сандры и искушенности, он не мог вспомнить ни одной ее положительной черты. Он думал, что она само совершенство, когда просил выйти за него замуж, а сейчас не мог вспомнить ничего хорошего.

Любовь не виновата. Мой брак разбился, потому что я выбрала не того мужчину.

Мы оба выбрали не тех.

Замолчи, приказал он раздраженно.

Но Ники была права, и теперь он никак не мог отделаться от этой мысли. Правда заключалась в том, что он никогда не любил свою невесту. Желал? Да. Но не любил. Возможно, без Ники он так и не признался бы самому себе, что Сандра была всего лишь трофеем. И его подружка в школе была таким же трофеем для победившего героя. Он выбрал ее из-за красоты и популярности, а не из-за ее внутренних качеств.

— Люк?

— Не волнуйтесь обо мне. Все хорошо. Слушай, я должен идти. Дедушка ложится спать, возможно, ему нужна помощь.

Они попрощались, и он положил трубку.

Что значит быть счастливым?

Счастлива ли Ники? Она такая добрая, даже к нему, к мужчине, которого должна была бы избегать. Говоря по правде, у нее гораздо больше причин ожесточиться и разочароваться в жизни.

Но она не разочаровалась.

И он должен был понять — почему.

Ники насадила половинку лимона на старомодную нефритовую соковыжималку, которая принадлежала еще Мэри Маккейд. Ей нравился этот нехитрый предмет. Тысячи лимонов, должно быть, были выжаты на нем, и из полученного сока готовили лимонад и другие напитки. Бесчисленные лимоны — бесчисленные истории преданности и единения семьи жаркими летними днями.

— Давай я, — предложил Люк.

— Ты не выдавишь весь сок, — возразила она, пробуя уклониться от его рук.

— Ну, дай попробовать, — попросил он, заманивая Ники в ловушку между ним и столом.

Ники замерла. Она была почти прижата к его мускулистому телу. Он отодвинул в сторону ее руки и начал выжимать лимоны быстрыми, экономичными движениями, швыряя пустые половины в миску. С каждым движением Люк все теснее прижимался к ней. Вероятно, она не должна была воспринимать все всерьез, ведь профессор мог войти в любой момент.