– Нет.

Отлично. Я посмотрела в потолок и вздохнула. Куда же ей еще было пойти, как не сюда?

– Одри, это Бен.

Шмыг-шмыг. По звуку я поняла, что нас разделяют три или четыре кабинки.

– О, – сказала она, – великолепно.

– Слушай, с тобой все в порядке?

– Все нормально.

Она громко высморкалась, и этот звук заполнил пустое помещение.

– Он тебя увидел?

Воцарилась тишина. Я занялась чтением настенных росписей в кабинке, чтобы убить время. Прямо передо мной были нацарапаны слова: «Ты отвратительна». Помещение усиливало все звуки, я услышала дыхание Одри и догадалась, что она все еще здесь. Воздух был тяжелый из-за дезинфицирующих средств и работающего кондиционера. У меня разболелась голова. Через минуту до меня донесся ее голос, который тут же мягко отразился от кафеля.

– Наверно, он уже едет обратно в Сан-Франциско, – сказала она.

– Ох, Одри. О чем ты только думала?

– Я не знаю… Просто я… развлекалась. Впервые в жизни.

– Да ладно. Ты и так все время развлекаешься. – Да, верно. – Она опять высморкалась. – Но не как ты. Со своей потрясающей работой. С потрясающими друзьями… – Она усмехнулась. – Им жутко не нравится моя одежда. Даже мне не нравится моя одежда… Ой, да пошло все на хрен. Может, стоит поразвлечься хотя бы с собственной свадьбой?

– Ты шутишь? – Я не могла поверить собственным ушам. – Мои друзья – полные психи.

– Нет, это не так.

– Именно так. Нина переспала с половиной всех сотрудников «Здоровой пищи». Чандра очень вспыльчива, настоящий ипохондрик: она думает, что ее ассистент – наемный убийца. А парень по имени Коллин – профессиональный жополиз. И ко всему прочему я только что видела Макса, и он откровенно проигнорировал меня. Даже не заметил сам факт моего существования. Поверь мне, тебе не нужна такая жизнь, как у меня.

– Может быть, – ответила она. Я вздохнула с облегчением. Но потом она добавила: – А может, и нужна.

И вдруг по какой-то непостижимой причине я бросилась на защиту ее традиционных взглядов, ее диверсионно-десантного жениха…

– Одри, да ты с ума сошла! – вскричала я. – Джейми любит тебя. Он подарил тебе кольцо. Он готов связать себя обязательствами. Ты вообще представляешь себе, НАСКОЛЬКО ТРУДНО НАЙТИ МАЛО-МАЛЬСКИ ПРИЛИЧНОГО ПАРНЯ, КОТОРЫЙ ХОЧЕТ СВЯЗАТЬ СЕБЯ ОБЯЗАТЕЛЬСТВАМИ?

Я умоляла ее сказать ему, что я ее напоила. Что я оставила ее одну на растерзание пьяному в стельку актеру, который снимается в рекламе.

– Обвини во всем меня, – предложила я. – Все поверят, если ты скажешь, что во всем виновата я.

– Бен, успокойся, – перебила она. – Тебя это меньше всего касается. – Потом она добавила: – Думаешь, у тебя и у меня не осталось ничего общего?

Я поразмыслила над этими словами, теребя в руках рулон туалетной бумаги.

– Ну, мы обе сидим в туалете и в одно и то же время оплакиваем любовные отношения, которые закончились полным крахом, – заявила я.

– Молодец.

– И возможно, нам обеим сейчас не помешает выпить.

– Правильно. Только давай пойдем куда-нибудь, где подают белое вино? Я люблю белое вино.

– Не вопрос.

– И еще кое-что, Бен.

– Что?

– Можно позаимствовать у тебя блеск для губ?

– Который на мне сегодня?

– Мне очень нравится.

Естественно, я не могла отказать.

Когда Одри была маленькой, она частенько врывалась в мою комнату и перебирала всю мою косметику, примеряла одежду и слушала кассеты. Меня это раздражало. Я умоляла маму, чтобы она разрешила мне установить на дверь моей комнаты замок. Но она не позволила, поэтому я повесила снаружи табличку: «ВХОД ЗАПРЕЩЕН БЕЗ ДОПОЛНИТЕЛЬНОГО РАЗРЕШЕНИЯ АДМИНИСТРАТОРА!» Копаясь в сумочке в поисках блеска, я подумала, что, возможно, не табличка заставила Одри прекратить свои рейды, а сам факт, что я вообще ее повесила.

Я взяла бумажный носовой платок и потерла им под глазами, чтобы посмотреть, останутся ли черные следы от туши. Потом встала и расправила юбку. Од вышла из кабинки и сделала то же самое. Я протянула ей тюбик с блеском. Он был почти пустой, но его содержимого должно было хватить еще на один раз.

– А знаешь что, Одри? – сказала я, положив руку ей на плечо. – Мне кажется, он тебе очень пойдет.

– Ты совсем больная?

Так получилось, что Одри не пришлось сваливать вину на меня. Все произошло само собой, и мамуля орала от возмущения, с тех пор как позвонила в девять утра, задолго до того времени, когда я обычно просыпаюсь.

– Но я не виновата! – вставила я, когда она закрыла рот, чтобы перевести дыхание. – Это она захотела поговорить с парнем по имени Мамбо. Она захотела выпить с парнем Мамбо. А потом она решила поцеловать парня Мамбо. Я пыталась отговорить ее от этого. Я говорила: «Одри, нельзя вот так кидаться из стороны в сторону…»

Она оборвала меня.

– Наверно, твоей сестре придется прийти к следующему заключению с помощью собственных ошибок. Ей придется понять, так же, как в свое время поняла я, что после двадцати можно веселиться сколько угодно. Но невозможно вернуть годы, напрасно потраченные на мужчин, выпивку и дешевый секс.

– Да, только знаешь, мам, мне эти годы не кажутся напрасно потраченными. И раньше ты была со мной согласна.

– Я не хочу говорить об этом.

– Тогда зачем ты мне позвонила?

– Яне помню.

Она повесила трубку.

Даже папа, мистер Всегда Будь Собой, не очень-то обрадовался случившемуся. Он отправил мне е-мейл из Коста-Рики, в котором было всего четыре слова: «Хорошо поработала. Aloha[93], папа».

После вечеринки Одри пустилась во все тяжкие, каждый день она придумывала что-то новое. Сначала она слетала в Сан-Франциско и сказала Джейми, что ей нужно время подумать. Потом она упаковала свои вещи и переехала к подруге по колледжу. Та жила в Нью-Йорке и, судя по всему, неплохо там устроилась: она проводила маркетинговые исследования для «Городского снаряжения». Что касается свадьбы, Одри не утверждала, что она состоится, но и не говорила, что она отменяется. На раздумье Од взяла ровно шесть недель. Не так уж много времени, для того чтобы счастливая пара могла воссоединиться. Не говоря уже о том, что если Одри и Джейми не помирятся в течение следующих двух недель, мамуля потеряет залог, который уже внесла в церковь. Она угрожала, что подаст на меня в суд за потерянные деньги и моральный ущерб. Я успокаивала себя тем, что она просто шутит.

Все утро телефон разрывался от звонков, так что у меня даже не было времени, чтобы переодеться. Следующим звонившим оказалась Одри, и я собралась с духом, готовясь выслушать еще одну тираду. Очевидно, она уже горько пожалела о том, что натворила, и искала козла отпущения. Однако голос Одри звучал на удивление весело. Казалось, она великолепно проводит время.

– Можешь поверить, я в Манхэттене! – Она захлебывалась от радости. – Я раньше никуда не ездила одна. У Шерон потрясающая квартира на последнем этаже в Челсоне.

– Челси.

– Какая разница! И она говорит, что познакомит меня с кучей классных парней, с которыми я смогу флиртовать сколько мне вздумается!

Я сделала последнюю отчаянную попытку:

– А чем будет заниматься Джейми, пока ты, как последняя шлюха, будешь «клеить» всех парней в Челси?

– Я не шлюха. Я делаю то, что сделала бы ты на моем месте. И мне это нравится. – Я услышала звон бокалов.

– Ты пьешь? – спросила я. В Нью-Йорке сейчас было всего полпервого дня.

– Мартини со вкусом киви, а что? – ответила она. – Знаешь, я хочу немного оторваться, делать то, что мне нравится, и не думать о последствиях. Ты должна меня понять.

Я закурила. Благодаря годам, в течение которых я только и делала, что отрывалась, я оставалась верна только одному чувству – любви к никотину. А теперь я породила вот это чудовище.

– Так что там с Максом? – поинтересовалась Одри. Возможно, это был первый вопрос без издевки, который она задала мне за долгие годы.