Я, конечно, не говорю, что весь вечер ревела, лежа на полу в халате, и стонала: «За что, Макс, за что?» Но я и не буду утверждать, что этого не было.

Они манипулировали мною. Кики. Нина. Моя мама. Моя сестра. Они манипулировали мною, настаивая, чтобы я наконец устроила свою личную жизнь. Но если бы их интересовало мое мнение, они бы знали, что я не считаю нужным устраивать личную жизнь. Я просто хочу вернуть личную жизнь. Я хочу вернуть Макса.

Ну конечно, Финли здесь был ни при чем. То есть он даже не знал меня тогда. Но все это так меня раздражало. Весь вечер он открывал передо мной двери. Заказывал изысканные блюда. Наливал вино в бокалы. Был чрезвычайно внимателен. А я пила, курила, хмурилась и вообще не обращала на него внимания. Прикидывалась, что не понимаю, к чему он клонит.

Финли был лучшим другом Кертиса. В один прекрасный день, в разгар моей депрессии из-за Макса, мне позвонила Кики. Она была в приподнятом настроении из-за того, что новый друг Кертиса, который продюсировал на Эм-ти-ви «Роковое голосование» и «Весеннюю лихорадку», а также другие суперинтересные программы, посвященные особым мероприятиям, переезжает из Нью-Йорка в Лос-Анджелес. Остановить Кики было просто невозможно, и я поняла, что избежать знакомства мне никак не удастся. В ту минуту я как раз играла в «Великого угонщика» на «Плейстейшн-2», поэтому до меня доносились только отрывки фраз, как будто она разговаривала по сотовому телефону и сеть барахлила:

– Отличная работа… Брюнет… Очки!.. Ты должна… Дело в том…

– Просто дай ему мой телефон, – сказала я и извинилась, что не могу больше разговаривать, потому что ложусь спать.

Вот так все и произошло. Я оказалась на свидании с совершенно незнакомым человеком. И это меня ужасно раздражало.

– Ты часто приходишь сюда? – спросил Финли.

Это прозвучало так: «Ты ч-ч-ч-азто прях-ходишь с-с-суда?» Его произношение вызывало у меня жуткое отвращение. Может, таким прононсом он был обязан учебе в Кембридже? Этот факт его биографии выяснился совсем недавно и привел Кики (вместо меня) в телячий восторг.

– Никогда, – ответила я.

Я огляделась. Ресторан для взрослых. Скатерти. Бокалы для вина. В жаровне, которая топилась настоящими дровами, готовилась вкуснейшая пицца, как в Риме. Хлеб с хрустящей корочкой, прямо как в Тоскане. Очевидно, тайным совладельцем ресторана был Роберт де Ниро. Мы с Максом не ходили в подобные места. Мы любили заказывать еду на дом.

– А по-моему, здесь очень мило, правда? – Финли возил кусочек чибатты[85] по тарелке со светло-зеленым оливковым маслом. Вдруг меня осенило: очки, удлиненные волосы и красный шарф делали его похожим на Гарри Поттера.

Тут я подумала, что стоит поддержать хоть какой-то светский разговор. Тогда я смогу сказать Кики, что я очень старалась, а он облажался. И ей нечего будет возразить.

– Ну так что, Финн, – начала я, отхлебнув вина, – откуда ты родом?

– О! – Он бросил возиться с хлебом и наклонился ко мне. Казалось, его удивило то, что я заговорила с ним, не дождавшись, пока он задаст мне вопрос. – Я из Ливерпуля. У папы свое дело. А мама хлопочет по хозяйству. Две сестры, которые воспитали меня так, как им хотелось. Никогда не прикалывайся над тампонами, хе-хе.

Я тупо посмотрела на него. Он кашлянул.

– Ты была?

– Где?

– В Ливерпуле.

В этот момент в ресторан вошел Макс. О Боже! Мое сердце затрепетало от волнения, меня охватила паника: что говорить, что делать? Но когда он остановился, чтобы сказать пару слов официантке, я поняла, что это не он. Это был какой-то другой парень. Финли все еще ждал от меня ответа. И я сказала:

– О да. Я видела эти часы. Как они называются?

– Биг-Бен?

Стоп! А это точно не Макс? Я украдкой бросила на него еще один взгляд. Нет, не он. Но очень, очень похож.

– Да, Биг-Бен.

– В Ливерпуле?

– Точно.

Макс лучше одевается, заметила я. Хотя этот парень тоже очень симпатичный.

– Ты вообще в курсе, что в таком случае это был не Ливерпуль, а Лондон?

«Здрасьте, – подумала я. – По-моему, я веду себя как полная дура».

– Что?

– Биг-Бен. Это в Лондоне. А я из Ливерпуля. Если бы кто-нибудь слышал, о чем мы говорим, тебе бы тут же сказали, что это родной город «Битлз». По крайней мере это знает любой американец. Чего нельзя сказать о тебе.

Я была в шоке. Разве так разговаривают с человеком, которого почти не знают? Я не могла решить, как поступить. Встать из-за стола? Выплеснуть стакан воды ему в лицо? Сказать какую-нибудь колкость? Если да, то какую?

– Ага, – произнес он. – Кажется, мне наконец-то удалось привлечь твое внимание.

– Прости, – сказала я. – Я не ходила на свидание уже…

– …довольно долго. Да, я понимаю. К тому же ты просто очаровательна. Так что не о чем беспокоиться. – Финли взял бутылку, наполнил до краев сначала мой бокал, потом свой. – Нет ничего прекраснее, чем женщина, которая напивается на первом свидании. А ты именно этим и занимаешься весь вечер. Так что давай закажем еще одну бутылочку замечательного вина «Пинот Григио», а ты и дальше будешь развлекать меня, излагая свою оригинальную точку зрения на географию Европы.

Мое лицо горело. Думаю, я даже залилась румянцем от стыда.

Я поинтересовалась:

– Ты это серьезно?

– Нет, – ответил он с улыбкой. – Но по-моему, ты очень красивая. Поэтому я готов терпеть столь непростительное поведение по крайней мере еще пару часов, если не шесть – нет, восемь недель. Что будет потом, я не знаю.

Какой осел!

Кики позвонила на следующий день, чтобы с пристрастием допросить меня о прошедшем свидании. Она объявила Финли – несмотря на мои возражения, что он скучен и совсем не в моем вкусе, – идеальным «кандидатом в женихи».

– Ты будешь еще с ним встречаться?

– Нет, – сказала я. – Не знаю.

– Будешь.

– С чего это ты взяла?

– Тебе все равно больше делать нечего.

Здесь она была права.

Потом Кики поинтересовалась, какой вклад я собиралась внести в написание статьи для номера «Филли» под названием «Секс против любви». Я не имела понятия. Вчерашнее свидание закончилось гораздо лучше, чем началось (меня охватило такое чувство вины, что я разрешила Финну поцеловать себя, когда он проводил меня до двери). Это был не секс и определенно не любовь. Кики заявила, что все будет в порядке, так как, что бы я ни написала, это не обязательно должно быть «выдумкой». Это может быть «правдой». Но «смешной правдой». А не «горькой правдой» или «гадкой правдой».

– Если ты намекаешь на то, чтобы я написала о том, кого нельзя называть по имени, то, боюсь, ничем не смогу помочь, – ответила я. – Мое чувство юмора покидает меня, когда я думаю о нем.

– Тогда напиши о разрыве, – предложила она. – Честный, душераздирающий репортаж. Ах-х-х-х! Можешь вообще пофантазировать о разнице в возрасте!

– Думаю, он это оценит.

– Какая, к черту, разница, оценит ли это «тот, кого…» или нет? Извини, конечно, но ты ничего ему не должна. Можешь написать о том, какой он трус.

– Он не трус. Он просто сбит с толку.

Кики не слушала меня.

– Стой, может, у него маленький член? Напишешь об этом?

– Нет.

– Нет, правда. – Она понизила голос. – А какого размера…

– Кики!

– Ладно, не буду портить тебе настроение. – Она засмеялась. – Прости. Я знаю, что тебе плохо. Но Кнут особо просил, чтобы ты написала что-то смешное и правдивое для номера «Секс против любви». Так что придется тебе что-нибудь изобразить, милая моя. Подумай о катарсисе. Так вот. Расскажи мне еще про Финли. Он звонил тебе?

– А мне есть до этого дело?

Мы опросили женщин из Нью-Йорка, Лондона, Чикаго, Лос-Анджелеса, даже из Гонконга, чтобы предоставить вам свежайшую информацию по первым свиданиям. – Б.Ф.