– Ну правда, нам так надоело. А тетю Фиену все равно похоронили.

– Ей-то, возможно, и все равно, а вот нашим отцу и матери – нет. – Фастия попыталась отряхнуть испачканное белое платье Энни. – Привести тебя в порядок невозможно, – сокрушенно вздохнула она. – Что ж, пусть матушка полюбуется…

– Раньше ты тоже играла здесь, – заявила Энни. – Вспомни, ты мне сама рассказывала.

– Может быть, – пожала плечами старшая сестра. – Но теперь мне пятнадцать, я скоро выйду замуж, и я забыла про детские глупости. И тебе я тоже не позволю заниматься ерундой, по крайней мере сейчас. Моя обязанность – присматривать за тобой. А ты навлекла на меня неприятности.

– Прости нас, Фастия…

Старшая сестра улыбнулась и пригладила чудные каштановые локоны, столь похожие на волосы матери и не имевшие ничего общего с непослушной медной гривой Энни.

– Ладно, сестренка. Пока я снисходительно смотрю на твои проказы. Но скоро твоя вольница кончится. Когда я выйду замуж, то стану куда строже с вами, младшими. Так что тебе лучше относиться к моим словам повнимательнее и стараться мне не перечить. Привыкай меня слушаться. Для начала попытайся делать это хотя бы через раз. Тебя это тоже касается, Остра.

– Да, архигреффесса, – присела в реверансе Остра.

– Спасибо, Фастия, – добавила Энни.

В какой-то момент ей отчаянно захотелось рассказать старшей сестре о гробнице, которую они обнаружили. Однако Энни сдержалась. В последнее время характер Фастии изменился отнюдь не в лучшую сторону. Она стала такой серьезной, такой занудной, такой скучной особой. Одним словом, выросла и повзрослела. Энни по-прежнему горячо любила сестру, однако сильно сомневалась в том, что ей можно доверять.

Ночью, после того как девочек как следует выбранили и они улеглись в темной комнате на свою широкую перину, Энни ущипнула Остру за руку. Ущипнула не больно, однако ощутимо.

– Ой! – воскликнула Остра. – Ты что, с ума сошла?!

– Если ты хоть словом обмолвишься о том, что мы видели сегодня, я тебя еще не так ущипну, – грозно пообещала Энни.

– Я же сказала, что буду молчать.

– Поклянись. Поклянись своими отцом и матерью.

Несколько мгновений Остра молчала.

– Но ведь они же умерли, – прошептала она наконец.

– Тем лучше. Мой отец часто повторяет, что мертвые слышат обещания и клятвы куда лучше, чем живые.

– Пожалуйста, не заставляй меня, – попросила Остра. Судя по дрожащему голосу, она едва сдерживала слезы.

– Ладно, не надо, – сжалилась над ней Энни. – Прости, если я тебя расстроила. Завтра я придумаю для тебя какую-нибудь другую клятву. Согласна?

– Согласна, – всхлипнула Остра.

– Спокойной ночи, Остра. И пусть Черная Мэри не тревожит твой сон.

– Спокойной ночи, – откликнулась Остра.

Через несколько минут раздалось ровное посапывание, свидетельствовавшее о том, что она уснула.

Но Энни не смыкала глаз. В голове ее теснились захватывающие истории, героические сказания о войнах со скаосами, легенды о демонах и о Виргенье Отважной. Она вспомнила саркофаг со сдвинутой крышкой и легкий вздох, который раздался из-под каменной плиты. Девочка упивалась своей тайной и в конце концов со счастливой улыбкой на устах погрузилась в сладкие видения.

Эспер Белый ощущал запах убийства. Запах, подобный аромату прелых осенних листьев, схваченных первым морозцем, листьев, которые скрипят под ногами и крошатся в ладони.

Грязная Джесп, женщина из племени сефри, которая вырастила Эспера, некогда рассказала ему, что причина этого особого свойства, присущего ее питомцу, в том, что Эспер был рожден от умирающей матери прямо под виселицей, где Неистовый принимал приносимые ему жертвы. Однако словам Джесп не стоило слишком доверять, ибо она пользовалась репутацией отъявленной лгуньи. Впрочем, происхождение удивительного чутья не слишком занимало Эспера. Он твердо знал одно – его нос никогда не ошибается. И сейчас кто-то поблизости или замышляет убийство, или уже успел его совершить.

Эспер только что вошел в таверну «Свиные сиськи». Целую неделю он бродил по Валхамским предгорьям. Мышцы ныли от усталости, во рту пересохло, и он мечтал о кружке холодного темного портера. Но стоило поднести к губам вожделенную кружку, ощутить легчайшее прикосновение пены и упоительный вкус, как запах убийства ударил ему в ноздри и отравил все наслаждение.

Испустив тяжкий вздох, Эспер поставил тяжелую глиняную кружку на испещренную пятнами дубовую поверхность стола и огляделся по сторонам, пытаясь понять, откуда исходит угроза смерти и на кого она направлена; правой рукой он незаметно сжал гладкую костяную рукоять кинжала.

В скудно освещенной таверне толпилось множество народу. Однако посетители были ничем не примечательны – по большей части углежоги с почерневшими от въевшейся копоти лицами. Громко хохоча и отпуская грубоватые шутки, они осушали кружку за кружкой, пытаясь избавиться от вкуса сажи на языках. Неподалеку от двери, широко распахнутой, чтобы пропускать в душную таверну вечерний воздух, сидел Ло, сын мельника. Одет он был лучше, чем другие здешние завсегдатаи; чистую белую рубашку украшали кружевные вставки. Юноша бурно жестикулировал, размахивая кружкой, а потом осушил ее залпом; поступок этот был встречен ликующими возгласами его приятелей. Четверо купцов из Хорнлада, все как один в клетчатых камзолах и красных узких штанах, стояли около камина, где жарилась кабанья туша; капли расплавленного жира шипели на углях, испуская аппетитный запах. Вокруг купцов собралось несколько совсем молодых людей. Лица юношей разгорелись от близости огня и желания послушать о том, что творится на свете, за пределами их крошечной деревеньки Колбели.

Судя по всему, все собравшиеся пребывали в миролюбивом и добродушном настроении, никто не собирался затевать ссору и тем более потасовку. Эспер вновь поднес кружку к губам. Возможно, все дело в пиве, просто оно сегодня не слишком свежее.

И тут он понял, откуда исходит угроза. Запах убийства доносился из открытой двери, вместе с первыми, неуверенными криками козодоев и редкими каплями дождя, предвещавшими ливень.

Там, в дверях, стоял мальчик, на вид не более пятнадцати лет. Эспер точно знал, что он не из Колбели и, скорее всего, даже не из греффи Холтмар. Судя по всему, он проделал дальний путь. Новый посетитель окинул таверну беспокойным, торопливым взглядом. Потом прищурился, пристально вглядываясь в полумрак. Несомненно, он кого-то искал.

Заметив сидевшего за столиком лесничего, незнакомый юноша устремился прямиком к нему. Эспер разглядел, что одет мальчишка в потертые штаны из лосиной кожи и грубую домотканую рубашку, явно знававшую лучшие дни. В каштановых, слипшихся от грязи волосах парня запуталось несколько листочков и хвойных иголок. От внимания Эспера не ускользнуло также, что паренек, ускоряя шаг, вытаскивает из ножен внушительных размеров меч и при этом кадык на тощей шее судорожно ходит ходуном.

Эспер отхлебнул пива и вновь тяжело вздохнул. На этот раз любимый напиток показался ему совершенно отвратительным. Во внезапно наступившей тишине слышно было, как деревянные башмаки парня стучат по выложенному плитками полу.