Какой, к черту, гость. Я не гость, а шпион. Мне хочется убежать, но я словно приросла к месту.
— Просто представьтесь, а Райан задаст вам несколько вопросов! — трещит Аманда. — Итак, вас зовут…
— Привет, — неохотно говорю я в камеру. — Я… Поппи.
Все это очень глупо. Что я могу сказать совершенно незнакомым людям?
Может, следует обратиться к Уиллоу?
Привет, Ведьма Уиллоу! Ты считаешь, что я слоняюсь тут с твоим бойфрендом. У меня есть для тебя новость. Он тебе больше не бойфренд.
При этой мысли я фыркаю, и Аманда ободряюще улыбается:
— Вот и хорошо! Чем непринужденнее, тем лучше. Райан, ты готов начать интервью?
— Конечно. Ну, Поппи, что вы думаете о нашей конференции?
От пронзительного, высокого и чуть гнусавого голоса я дергаюсь, будто меня хлестнули оголенным проводом под напряжением.
Это он.
Именно этот голос я слышала по телефону. И теперь его обладатель разговаривает со мной. Парень с камерой на плече.
— Вам весело? — обращается он ко мне.
Шотландец, точно! Дело сделано. Как и было сказано. Эндоскопическая операция.
— Чье выступление на конференции вам понравилось больше всего?
— Она не слушала их, — вступает в разговор Сэм.
— О. Понятно.
Никаких следов. Гениальная работа. Адьос, Санта-Клаус.
— Как вы оцениваете напитки на вечеринке по десятибалльной шкале?
Это шотландец.
Это шотландец! Никаких сомнений.
— Вы в порядке? — Он нетерпеливо выглядывает из-за камеры. — Можете говорить. Съемка уже идет.
Смотрю на его интеллигентное лицо, короткую стрижку. Сердце колотится. Только бы не выдать себя. Чувствую себя кроликом, загипнотизированным змеей.
— Все хорошо, Поппи. — Сэм выходит вперед, в его глазах сочувствие. — Не волнуйтесь. Страх сцены присущ многим людям.
— Нет! — удается произнести мне. — Дело не в… Это…
Голос отказывает. Я словно во сне, где ты не в силах крикнуть, что тебя убивают.
— Ребята, думаю, она не готова к этому, — говорит Сэм. — Не могли бы вы… — Он делает выразительный жест.
— Просим прощения! — Аманда закрывает рот рукой. — Мы не хотели напугать вас! Хорошего вечера! — Они уходят и начинают приставать к каким-то другим людям, и я, остолбенелая, гляжу им вслед.
— Бедная Поппи, — сочувственно улыбается Сэм. — Только этого вам и не хватало. Это наше нововведение на конференциях, хотя я не понимаю, что это может добавить…
Не слушая, я подхожу ближе и встаю на цыпочки, так что мои губы касаются его уха, а его волосы — моей кожи. Вдыхаю его тепло и запах, а затем бормочу так тихо, будто просто дышу:
— Это он.
Следующие двадцать минут мы стоим в сторонке. Сэм разговаривает по телефону с сэром Николасом — но я не понимаю из этого разговора ни слова, — затем отрывисто беседует с Марком. Ходит вокруг меня, приложив руку к голове, и до меня долетает: засуньте политику компании себе в задницу… как только здесь окажется Викс…
Напряжение нарастает. Я думала, Сэм будет счастлив, что я смогла помочь, но он выглядит еще более угрюмым, чем прежде. В завершение разговора он повышает голос:
— Так на чьей ты стороне? Господи, Марк!
— Ну… и что вы собираетесь делать? — робко спрашиваю я, когда он отключает телефон.
— Сейчас просматривают рабочую почту Райана. Но этот парень крепкий орешек. Он вряд ли влезал в систему компании. Провернул все либо по телефону, либо с частного адреса.
— И что теперь?
— Будем все обсуждать и спорить, — с досадой отвечает Сэм. — Проблема в том, что у нас нет времени на дискуссию под протокол. Нет времени на то, чтобы посоветоваться с юристами. Что касается меня, я бы…
— Вы бы арестовали его, конфисковали все имущество и принудили к проверке на детекторе лжи, — не могу удержаться я. — Где-нибудь в темном подвале.
Сэм невесело усмехается.
— Да, что-то в этом роде.
— Как сэр Николас? — осмеливаюсь спросить я.
— Бодрится. Но на душе у него тяжко.
— У вас тоже, — тихо говорю я, и Сэм резко вскидывает голову, будто я разоблачила его.
— Похоже, что так, — произносит он после долгой паузы. — Мы с Ником дружим очень давно. Он хороший человек. И за свою жизнь успел сделать немало замечательных дел. Но если не смыть это пятно с его репутации, все будут помнить о нем. Один и тот же заголовок будет повторяться в газетах до самой его смерти: «Сэр Николас Мюррей подозревается в коррупции». Он не заслужил этого. А тут еще на него бросила тень его собственная команда… Ладно. Надо действовать. Они ждут нас. Викс будет с минуты на минуту.
Идем назад, мимо девушек, собравшихся вокруг стола с закусками, мимо зимнего сада, к огромным двойным дверям. Телефон вибрирует, и я незаметно достаю его. Вдруг объявился Магнус…
Смотрю на экран и не верю своим глазам. Издаю сдавленный писк, и Сэм бросает на меня недоуменный взгляд.
Я кликаю на сообщение, отчаянно надеясь, что в нем не будет того, чего я так боюсь…
Черт. Черт.
Меня переполняет отчаяние. Что мне делать? Мы почти в гостинице. Я должна поговорить с Сэмом. Должна все рассказать ему.
— Э… Сэм, — окликаю я придушенным голосом, — подождите минутку.
В свою защиту могу сказать лишь одно: знай я, что Сэм окажется втянутым во вселенский кризис с утечкой документов, советниками правительства и теленовостями, я бы не стала посылать письмо его отцу. Конечно, не стала бы.
Но ведь я ничего не знала. И отправила письмо. И теперь…
— В чем дело? — нетерпеливо интересуется Сэм.
С чего начать? Как подготовить его?
— Пожалуйста, не сердитесь…
С таким же успехом можно попытаться затушить пожар, швырнув в огонь кубик льда.
— За что? — Голос Сэма кажется мне зловещим.
— Я… — Старательно откашливаюсь. — Я думала, что поступаю правильно. Но теперь вижу, что вы с этим можете не согласиться…
— Да что вы тут… — Он осекается и, кажется, начинает о чем-то догадываться. — Этого только не хватало. Не вздумайте заявить, что рассказали обо всем своим подругам…
— Господь с вами! — ужасаюсь я. — Конечно же, нет!
— А что тогда?
Почему-то становится чуть легче. По крайней мере, я ничего не разболтала. По крайней мере, не продала всю историю «Сан».
— Это семейное дело. Оно касается вашего отца.
Сэм молчит.
— Я была страшно огорчена из-за того, что вы с ним не общаетесь. И ответила на его письмо. Он жаждет видеть вас, Сэм. Вы никогда не приезжаете в Хэмпшир, не встречаетесь с ним…
— Ради всего святого! У меня действительнонет времени на это.
— У вас нет времени на собственного отца? Знаете что, мистер Важная Персона, возможно, ваши приоритеты расставлены несколько неверно. Я знаю, вы заняты, знаю, этот кризис — дело первостепенное, но…
— Поппи, ни слова больше. Вы очень сильно ошибаетесь.
От его холодности я свирепею. Как он смеет быть таким самоуверенным?
— Боюсь, это вы ошибаетесь! — почти кричу я. — Ваша жизнь проходит, а вы не способны включиться в нее! Может, Уиллоу права?!
— Простите?
Сэм уже не так бесстрастен, нет, он явно мечтает растерзать меня.
— Вы готовы все упустить! Упустить отношения, которые могут дать вам так много, потому что не хотите говорить, не хотите слушать…
Сэм озирается.
— Поппи, остыньте. Вы слишком эмоциональны.
— Ну а вы слишком бесстрастны! Совсем как стоик!
Так и вижу римских сенаторов, сидящих в ожидании, когда их убьют.
— Знаете что, Сэм? Вы превращаетесь в камень.
— В камень? — поражается он.
— Да, в камень. Однажды вы проснетесь статуей, но не узнаете об этом. Окажетесь замурованным в себе самом. — Мой голос дрожит. Хотя я не понимаю почему. Какое мне дело, превратится он в статую или нет?
— Поппи, я понятия не имею, о чем вы. Но сейчас не время. (Звонит его телефон.) Привет, Викс. Ладно, уже иду.
Я хватаю его за руку:
