— Лучше скажи это Андре или его отцу! — Реми тяжело вздохнул. — Прости. У меня нет права так разговаривать с тобой. Если ты будешь мудрее меня, то быстро забудешь этот разговор, как и то, что мы раньше встречались. Мне нечего тебе предложить. Даже дружбу. Прости за то, как я поступил с тобой.

  — Значит, не хочешь выходить из того образа, какой создали газеты?

  — Старая жизнь закончена для меня, — сказал он горько. — Слава. Легкие деньги. Женщины. Забавно, когда-то я думал, что буду жить так всегда. Теперь я знаю, что должен избрать другой путь. В прошлом я натворил достаточно глупостей.

  — Любой бы сделал то же, будь он в таком напряжении.

  — Я обидел людей, которых не хотел обижать, а все из-за чрезмерной зацикленности на самом себе. Эгоист, вот кем я был. Я хотел заглушить боль и вину, поэтому ложился спать с женщинами, имена которых наутро забывал.

  — Зато теперь ты их вспомнил.

  — Слишком поздно. Слушай, я не жду твоего прощения за свое поведение в Лондоне. И тем не менее прости. Я не хотел причинять тебе боль.

  Его искреннее извинение только зацепило ее: ведь она не призналась сама во лжи.

  — Так зачем ты нашел меня в Лондоне? Виноградники? «Замок сирен»? Матисс?

  — Мне позвонила мать и сказала, где ты. Отчасти это дело чести. Тейт украла у нее мужа и «Замок сирен». И теперь она хочет их вернуть.

  — А ты работаешь на нее?

  — На семью. С прошлого года. Я причинил им столько боли. Настала пора, когда я могу хоть как-то искупить свою вину. И теперь, как бы то иронично ни звучало, я — граф.

  — И все же на этой неделе ты воздержался от переговоров. Почему?

  — Чтобы ты немного успокоилась.

  — Опять врешь! — Эми быстро отвернулась, чтобы он не видел ее смущения и обиды, и смахнула навернувшиеся слезы. — Ты боялся сорвать переговоры, — прошипела она горячо. — Я тебе совершенно безразлична.

  — Дорогая...

  Она круто развернулась к нему, больше не заботясь о покрасневших глазах.

  — Не называй меня так. И не таким голосом. Больше он на меня не подействует. Ты меня не соблазнишь.

  — Ты же сама пригласила меня к себе. Забыла?

  — Не напоминай мне об этой глупости!

  Он поднял обе руки и отступил назад.

  — Хорошо, хорошо. Не желаю осложнять ситуацию. Я уже сказал все, что хотел, так что мне лучше пойти.

  — Погоди! Картина не продается, так и знай. Тетя Тейт говорила мне, что такая вещь не должна принадлежать частному лицу. Перед смертью она вела переговоры с парой музеев. Оставила мне письмо с полным правом решать. Именно так я и намереваюсь поступить: передать в дар музею.

  Челюсть его напряглась.

  — Очень щедро с твоей стороны, учитывая...

  — Что?

  — Что ты не сильно богатая женщина...

  — Деньги не всегда делают человека счастливым. Но если ты еще хочешь купить «Замок сирен», то выслушай мои условия.

  — А ты продашь? — удивился он, прищурившись в недоверии.

  — Я живу на Гавайях. Что мне делать с виноградниками в Провансе?

  — За сколько?

  — Приходи сегодня на ужин, я скажу. Может, даже поплаваем в бассейне. Сегодня жарко, и я устала обсуждать дела.

  — Ты готовишь? — смягчился он. — Надеюсь, не гамбургеры?

  — Ровно в восемь. Приноси контракт. И... свой купальный костюм.

  — Ты уверена, что нам нужны будут купальные костюмы... в темноте?

  Его взгляд дерзко скользнул по ее фигуре. Эми бросило в жар. Она покраснела до самой шеи.

  Пусть так. Ведь если бы он не был таким привлекательным, она бы ни за что не придумала этот хитроумный план.

  Эми искупалась и надушилась в самых интимных местах, стоя в самой большой ванной замка. Она тщательно выбрала жемчужно-белое платье и прозрачный ремешок, а к платью подошли белые босоножки на высоких каблуках.

  Посмотрев на себя в зеркало, она едва узнала в отражении себя. Совершенно другой образ, другая одежда. Раньше она всегда была похожа на неуклюжего подростка. Теперь же стала настоящей женщиной, загадочной и манящей

  Реми появился в пятнадцать минут девятого.

  — Так значит, ровно в восемь? — усмехнулась Эми, пропуская его в комнату.

  Он передал ей бутылочку французского вина.

  — Я уже хотел ехать в замок, зашел в любимый винный магазинчик, и знакомый продавец заболтал меня. Начав разговор, мы обычно не можем остановиться.

  — Все с тобой ясно.

  — Хорошо выглядишь, — улыбнулся он. — По пути сюда я попал под дождь. Но для августа это обычная вещь.

  Девушка уставилась в окно на сосны и кипарисы, верхушки которых качались под порывами ветра. Реми вынул контракт и передал ей, но она бросила его на стол.

  — Позже. Как насчет вина? По бокальчику?

  Он кивнул, и они прошли на кухню. Дрожащими руками Эми поставила бокалы, а Реми в мгновение ока избавил бутылку от пробки. Девушка взяла тарелку с сыром и крекерами и вынесла их на терраску.

  — Вижу, ты проделала немалую работу, — сказал он, посмотрев на коробки с вещами.

  Она присела в одно из кресел у стола.

  — Да, но осталась большая часть. Сегодня я говорила с мамой. Хорошо, что она согласилась приглядеть за магазином. Весь следующий месяц.

  Он придвинулся ближе.

  — На что тебе целый месяц?

  — Мне не терпится познакомить тебя с условиями контракта. Да, нам понадобится месяц.

  — А как же Матисс?

  — Я уже говорила. Он принадлежит всему миру.

  — Идеалистка, — его взгляд помрачнел.

  — Я мало разбираюсь в искусстве, поэтому придется хорошенько все взвесить и решить.

  — Может, я помогу?

  Их взгляды встретились, и она ощутила горячую волну, прошедшую по всему ее телу.

  — А как же замок и виноградники? — продолжил он.

  — С ними я расстанусь.

  Завыл ветер, даже птицы смолкли в ветвях деревьев. Эми подняла бокал и пригубила вино.

  — В таком случае сегодня вечером мы все решим, — сказал он.

  — Не думаю.

  — Послушай, мне нужна эта собственность, очень. Цена обсуждается. Ты же сказала, что собираешься продавать. Так что же сделает тебя счастливой?

  — Ты! — выпалила Эми, не глядя на него. В этот момент она была похожа на провинившуюся школьницу, а не на коварную обольстительницу. — На месяц.

  Лицо ее горело.

  Вздрогнув, Реми поднял брови, глядя на нее долгим взглядом. Кажется, на террасе стало не хватать воздуха.

  — Я? Не понимаю.

  Во рту у нее пересохло.

  — Помнишь, я тогда сказала, что обо мне говорил мой приятель?

  — Флетчер, — прорычал он и добавил уже про себя: — Будь он проклят, паршивец.

  Но Эми его услышала.

  — Позволь, я закончу, — попросила она, теряя терпение.

  Подвинув к себе бокал, он налил еще вина, затем скинул пиджак, хотя температура воздуха стала ниже.

  — Моя жизнь в Америке была скучной, у меня магазин подержанных вещей, и мой приятель говорил...

  — К черту его. Он ошибался. Как я и думал.

  Сердце ее затрепыхалось в груди.

  — Ну, не с тобой. Это же было один раз. И я подумала...

  В сильном волнении она недоговорила и потупилась, опустив взгляд на белые босоножки.

  — Продолжай, — улыбнулся он.

  — Мне нужно больше практики... с профессионалом. Если верить газетам, ты как раз такой. Так что я хочу, чтобы ты научил меня, как быть соблазнительной.

  — Разве ты не знаешь, что все эти дешевые газетенки постоянно используют истории про секс, чтобы поднять свой рейтинг? Без этого ни одно издание не обходится.

  — Но в Лондоне ты...

  Откинувшись назад, он посмотрел на нее из-под нависших бровей и нахмурился.

  — Ты меня не слышишь!

  — Я знаю, обычно ты встречаешься с этими красивыми богатыми женщинами...

  — Да ни черта ты не знаешь! — вскинулся он, подался вперед и схватил ее за руки, взглянув прямо в глаза. — Ты восхитительная женщина. Может, уже хватит себя принижать? Поверь же в, себя!