— Я испугалась.

— Почему? Он что, имеет обыкновение сюда заглядывать и пугать тебя или твои потенциальные любовники частенько пытаются тебя изнасиловать в твоей собственной квартире?

Франческа чуть не задохнулась от возмущения и, не думая, что делает, размахнувшись свободной рукой, ударила Уилла прямо по лицу, с которого тут же сошла язвительная усмешка.

— Подонок!

Это слово вырвалось у нее сразу же вслед за пощечиной, будто в оправдание ее поступка. Взгляд Улла заставил ее прикусить язык.

— Я — подонок? — пугающе тихим голосом произнес он, меж тем как его рука опустилась на ее затылок. — А ты-то кто, Фран? — Его большой палец надавил на ее нежную кожу где-то за ухом. — Обманщица? Притворщица? Или невинная овечка, угодившая в сети, которые сама расставила?

На щеке Уилла, в том месте, где остались красные следы от ее пальцев, ходил желвак, и Франческа ощутила идиотское желание прикоснуться к этим следам губами. И его пальцы на ее шее, его дыхание на затылке… Франческа чувствовала, что ее сопротивление ослабевает.

— Ты не понимаешь… — нерешительно пробормотала она, но, подняв на него глаза, поняла, что опоздала вдаваться в объяснения.

— Нехорошо, Фран, — сказал Уилл, притягивая ее голову к своему лицу. — Ты прекрасно отдаешь себе отчет в том, что делаешь, а я, осел, не в силах устоять перед тобой. — И, не позволив бранному слову сорваться с губ, зарылся лицом в ее волосы.

Франческа вздрогнула, но не отстранилась. Так приятно было ощущать близость его мускулистого тела, свою грудь прижавшейся к его груди, свои ноги переплетающимися с его ногами, которые он слегка расставил, чтобы не упасть. И когда его губы коснулись ее шеи, Франческа ощутила неизъяснимое блаженство.

— Это безумие, — прошептал Уилл, меж тем как его губы скользили по шее Франчески. Потом зубы прикусили мочку уха, а затем она почувствовала за ухом влажный поцелуй. — Ты что, нарочно сводишь меня с ума?

— Отнюдь, — выдохнула она, не в состоянии сказать что-либо еще, а он со стоном приблизил свои губы к ее.

Франческу окатила жаркая волна страсти. Ее губы, вздрогнув, раскрылись, впуская его настойчивый язык.

— Ты понимаешь, что со мной делаешь? — пробормотал Уилл, когда ее бедра крепче прижались к нему.

— Трудно не понять, — выдохнула она, стаскивая куртку с его плеч; куртка упала на пол. Нащупав под рубашкой напрягшийся сосок, Франческа легонько его куснула. — И я знаю, что ты делаешь со мной…

— Что же? — спросил он, водя языком по ее уху.

— О… ты сам знаешь.

Его губы скользнули в вырез халата. Обнаружив, что под халатом ничего нет, он одобрительно хмыкнул. Халат распахнулся — маленькие груди Франчески рванулись навстречу Уиллу. Соски налились и потемнели; Уилл прижался ртом к одному из них.

Его язык ласкал чувствительный бугорок так пылко, что Франческа почувствовала, что у нее подламываются ноги. Пряжка пояса Уилла впилась ей в живот. Чуть ниже она ощущала его набухшую плоть. Закрыв глаза, Франческа опустила руку между их телами и осторожно ее коснулась.

— О Боже! — Реакция Уилла была мгновенной, и его хриплое: — С ума сойти, Фран! — возбудило ее куда больше, чем это сделало бы пылкое признание в любви. Он давал знать о своем страстном желании, и она ощутила прилив сил, которые готова была немедленно истратить.

Его губы снова прильнули к ее губам; теперь они были еще агрессивнее, еще настойчивее. Язык протиснулся между ее зубами, повторяя движения его тела; под этим натиском Франческа окончательно сдалась.

— Я хочу тебя, — не отрываясь от ее рта, прошептал Уилл, словно она хоть секунду в этом сомневалась. Ее ответ: «Знаю» — был равнозначен поощрению. — Прямо сейчас?

Франческа смогла лишь кивнуть головой, и Уилл, подхватив, понес ее в спальню, отшвыривая ногой разбросанную по полу одежду. Прежде чем положить Франческу на кровать, он зажег лампочку в изголовье, сорвал с себя рубашку и нырнул в постель.

— Так лучше? — выдохнул Уилл, накрыв ладонью одну из ее нежных грудей и большим пальцем лаская сосок. Его дыхание участилось. — Теперь я могу на тебя посмотреть. — Опустив голову, он нашел темное пятнышко ее пупка. — Я хочу все время видеть тебя, — добавил он, языком лаская чувствительную впадинку.

Франческу била дрожь. Глядя на темноволосую голову, прижатую к ее животу, она не могла думать ни о чем, кроме Уилла. Голова сдвинулась ниже; когда лицо Уилла прижалось к темному треугольнику между ее ног, дрожь стала еще сильнее.

— О Господи, Уилл, — простонала она, и Уилл, точно эти слова послужили сигналом, ощупью отыскал пряжку своего пояса. Задыхаясь от избытка чувств, он расстегнул молнию и стянул джинсы…

Франческа почувствовала жар и твердость вторгающейся в нее плоти. Он так давно не обладал ею; вообще все эти годы у нее никого не было, и только гордость не позволяла ей в этом признаться. Непривычность ситуации заставила ее мышцы в первую секунду протестующе сжаться. Ей хотелось быть более податливой, но…

— Расслабься, — прошептал Уилл, и этого оказалось достаточно.

…Франческа на несколько минут провалилась в сон; когда она открыла глаза, Уилл лежал рядом на животе, наблюдая за ней. Мгновенно вспомнив, что произошло, она почувствовала, как ее лицо заливает краска.

— Который час? — воскликнула она, приподнимаясь на локтях и пытаясь разглядеть циферблат часов. Только тут до нее дошло, что они оба обнажены, и, хотя Уиллу ее тело было известно не хуже собственного, она почувствовала неловкость.

— Еще рано, — заверил ее Уилл. — Всего-то около половины десятого. Согласись, что так гораздо приятнее просыпаться.

Франческа облизала губы.

— Приятнее, чем на берегу реки, ты хотел сказать? — осмелилась пошутить она, стараясь, как и он, не замечать своей наготы. Уилл лениво улыбнулся.

— Или скрючившись в моем кресле в библиотеке. Конечно, мы бы могли воспользоваться письменным столом, но это было бы куда менее удобно.

Франческа покраснела еще сильнее.

— Теперь я понимаю: ты просто хочешь вогнать меня в краску, — пробормотала она; Уилл вместо ответа наклонился к ее плечу и запечатлел на нем страстный поцелуй, заставив Франческу вздрогнуть. Переведя дыхание, она продолжала: — Ты так и не сказал, каким образом очутился у меня за дверью.

Уилл положил руку ей на грудь, нащупал бугорок, мгновенно затвердевший от его прикосновения.

— Тебе непременно нужно это узнать? — спросил он, заменяя кончики пальцев языком. — Может, оставим разговоры на потом? Сейчас у меня совсем другое на уме.

— Н-не думаю, что это разумно, — стараясь не давать воли чувствам, возразила Франческа. — Зачем ты приехал в Лондон? Готова поспорить, что твоя бабушка от тебя такого не ожидала.

Глаза Уилла потемнели. При свете лампы они сверкали, как полированное черное дерево.

— Я ведь сказал: не будем все портить ненужными разговорами. Мы же не в Лингарде. — Его пальцы блуждали по ее животу. — Тогда я до тебя не дотронулся.

— А тебе этого хотелось?

— Все время, — признался Уилл и передвинулся так, чтобы его нога оказалась между ее ногами. — Знаешь, — прошептал он, прижимаясь к ее лицу, — я вижу, что и тебе тоже хочется…

— Нет, я… — Опять она теряет над собой контроль; необходимо взять себя в руки! Допустим, то, что произошло в Аббатстве, можно объяснить ее растерянностью при его появлении, но нельзя забывать, что его намерения не совпадали с ее намерениями… — Уилл! — Она отвернулась от его ищущего рта. — Что у вас… с Эммой?

— Ничего, клянусь! Нет и не было. И, если тебе интересно, вряд ли я с ней когда-нибудь еще увижусь.

— Да? — прохладно произнесла Франческа, сдержав чуть не сорвавшееся с губ удовлетворенное восклицание, но, когда Уилл перевернулся на спину, увидела, что лишь частично добилась своего:

Уилл все еще был возбужден, злость только усилила возбуждение, и Франческа мысленно отругала себя за свой невольный порыв.

— Да, — хрипло повторил он. — А если ты таким образом хочешь напомнить мне о моих обязательствах, советую этого не делать. Я уже сыт по горло бабушкиными наставлениями.