— Да, это так, — подтвердила Доминик, кивая. — Я… я приехала сюда, чтобы выйти замуж за Джона. Но я встретила Винсенте, и… ну, и все!
— Он специально отнял тебя у меня, — резко сказал Джон. Он посмотрел на Изабеллу. — Когда я покончил с тобой, — эти слова заставили Изабеллу чуть заметно вздрогнуть, — в тот момент я ожидал, что меня уволят, отправят обратно в Англию. Но у твоего чудесного братца был план мести получше, а? Ему было бы мало просто меня уволить. Ему нужно было разбить мне жизнь, отнять у меня ту, которую я одну только любил по-настоящему.
Не отрывая пальцев от губ, Доминик отчаянно старалась сохранить самообладание. Эти слова, такие резкие и жестокие, казались все же такими вероятными, что сердце ее готово было разорваться.
Но Изабелла не все сказала.
— И ты серьезно думаешь, что мой брат мог бы зайти настолько далеко, чтобы жениться на женщине, которую не любит? — презрительно спросила она у Джона с надменностью, напомнившей ее брата. — Он вполне мог решить, что отнимет у тебя девушку, он вполне мог планировать именно это. Это как раз то, что мог бы сделать Винсенте. Он не забыл бы о мести. Но он не женился бы на ней. Он мог бы обольстить ее, соблазнить ее, вернуть ее тебе, как игрушку, побывавшую в чужих руках, но не жениться на ней!
Доминик слушала, но почти ничего не воспринимала. Она была слишком поглощена собственной болью. Единственное, что она ясно слышала, это слова Джона о том, что Винсенте женился на ней ради мести. Месть! Это слово все кружилось в ее мозгу, так что она даже не заметила, как к дому подъехала еще одна машина. Потом мотор был выключен, и наступила тишина. Но остальные слышали. Доминик увидела, что Джон немного побледнел, а Изабелла вспыхнула, как будто они чего-то ждали.
Послышались шаги, голос Сальвадора, приветствующего кого-то, и вот в дверях, ведущих в гостиную, возник Винсенте Сантос — высокий и смуглый, в темном костюме. На лице его еще видны были шрамы от пересадки, но они нисколько не умаляли его внушительный вид. Доминик была совершенно ошеломлена и могла только беспомощно переводить взгляд с Изабеллы на Джона. Они все застыли, как истуканы, как будто играли какую-то немую сцену в театре: никто не двигался и не шевелился.
Наконец, как будто по подсказке суфлера, Изабелла сказала:
— Так, значит, они все же отпустили тебя домой, Винсенте, — как будто она знала о его скором возвращении.
Винсенте вышел во дворик. Он казался совершенно здоровым, и Доминик невольно подумала, что не знает, как давно ему разрешили вставать. Было совершенно ясно, что в больнице он не проводил все свое время в постели. Судя по всему, он был в прекрасной форме и казался необычайно мужественным.
Джон кинул на Доминик обиженный взгляд и с горечью спросил:
— Ты знала, что он приезжает? Доминик покачала головой, не доверяя своему голосу, и Винсенте внимательно посмотрел на нее, как будто почувствовав, как она потрясена. Потом он снова перевел взгляд на Джона.
— Почему вы явились сюда, Хардинг? — холодно спросил он. — Неужели нельзя оставить в покое мою жену? Джон ссутулился.
— Я пришел, потому что хотел сказать ей, что по-прежнему ее люблю и теперь, когда она вам больше не нужна, я готов принять ее обратно! — Он свел брови. — Я не знал, что вы возвращаетесь, иначе я выбрал бы другое время! Он специально вел себя вызывающе.
— Кто вам сказал, что я покончил с моей женой? — угрожающе спросил Винсенте.
— Никто мне не говорил. Мне не нужно было говорить! Это ведь очевидно! Она не очень-то бегала к вам, пока вы были в больнице! Я восхищаюсь ее храбростью!
Давно пора было кому-нибудь осадить могущественного Сантоса. Что сделал и я, когда уложил вас на пол, где вам и место!
Доминик взглянула на Винсенте, чувствуя, что Джон хочет снова спровоцировать драку. Тот стоял, сжав кулаки, но, когда он заговорил, голос его был спокойным и холодным, как у Изабеллы.
— У нас с вами неоконченное дело, Хардинг, — холодно сказал он, — там, на заводе.
Красивое лицо Джона залилось алой краской.
— Какого черта вы имеете в виду? — попытался храбриться он.
— Вам прекрасно известно, что я имею в виду, — спокойно ответил Винсенте. — Итак — мы пойдем?
Доминик не знала, понял ли Джон, что на этот раз с Винсенте шутить нельзя, но он неуклюже шевельнулся, сунув руки в карманы, и сказал:
— Все, что вы хотите сказать, можно сказать здесь.
— Здесь? — Винсенте покачал головой. — Я предпочитаю вести свои бои с глазу на глаз.
— Почему? — Джон решил, что это признание в трусости. — Потому что боитесь, как бы я снова не выставил вас ослом?
— Вам это не удастся, Хардинг, — шелковым голосом отозвался Винсенте. — Уж не вообразили ли вы, что я не смог бы постоять за себя, если бы захотел? Вы такой большой, такой сильный — но такой тупой! Неужели вы думаете, что Доминик тогда отреагировала бы так же, если бы я решил вам ответить? Если бы я сбил вас с ног и оглушил, как вы думаете, что бы сделала она? Она бы пожалела — ВАС! А не меня. А этим я рисковать не мог.
— Ах, вы!.. — вскрикнул Джон. Вся его враждебность вернулась при виде такого презрения к его силе и мужественности.
Он бросился на Винсенте, сжав кулаки, словно забыв о том, что его противник только что был в больнице. Тут Доминик опомнилась и бросилась вперед, стараясь встать между ними, но Джон оттолкнул ее в сторону, думая только о том, как бы отомстить.
Он был высокий, сильный и массивный, но при всем этом он был неуклюжим, а Винсенте с его подвижной, подтянутой фигурой был гораздо более ловким и, несомненно, более сосредоточенным на своей цели. Пока Джон размахивал перед ним кулаками, стараясь ударить его, Винсенте резко опустил руку ему на плечо, и Джон, зарычав от ярости, на мгновение потерял защиту. Этого мгновения было достаточно, чтобы Винсенте с силой ударил его кулаком в солнечное сплетение, заставив согнуться пополам, так что его легко было уложить решающим ударом ребром ладони по шее сзади. Джон тяжело рухнул на землю и лежал не двигаясь.
Доминик молча смотрела на него, потом подняла глаза к лицу Винсенте. Там читалось удовлетворение и нечто более того: какая-то недобрая радость.
По телу ее пробежала дрожь. Внезапно она почувствовала, что больше не выдержит. Недели ожидания, постоянное напряжение из-за ее отношений с Винсенте, а теперь еще — вот это!
Ничего не видя вокруг, она тряхнула головой, быстро прошла мимо Изабеллы и вошла в гостиную. Первые секунды она еще не знала, что собирается сделать. Только когда она увидела за окном две машины, она поняла это.
Ей надо уезжать. Она может ехать. Перед ней — транспорт, и если она доберется до Рио, то там нетрудно будет связаться с Британским посольством. Как только эта идея оформилась, она начала спешить. Шаги ее ускорились, потом она побежала.
Оказавшись у машин, она взглянула на автомобиль Винсенте, увидела ключ в зажигании и поспешно села за руль. Дрожащими пальцами она включила двигатель, но разобраться в управлении оказалось не так легко. Она неловко переключала разные ручки и наконец нашла нужную.
Но как раз в тот момент, когда колеса машины начали поворачиваться, она услышала чьи-то громкие голоса, потом руки Винсенте распахнули дверцу, и, наклонившись, он выдернул ключи из зажигания, прежде чем она успела ему помешать.
— Думаю, что нет, — тяжело сказал он, прислоняясь к дверце. — Время бежать прошло, Доминик. — И с этими словами он на руках вынес ее из машины.
Доминик вырывалась, пока не увидела, как из дома выходит Изабелла. Тут она затихла. Она проиграла. Ей ничего не остается делать. Придется встретить гнев и презрение Винсенте и принять их.
Изабелла подошла к ним, сердито сверкая глазами.
— Ты с ума сошел, Винсенте? — воскликнула она. — Ты дрался с этим человеком, а теперь пытаешься нести Доминик! Ты совсем обезумел? Ты попадешь обратно в больницу с переутомлением. Ради Бога, прости меня, но ты должен рассказать Доминик о Хардинге. Винсенте прошел мимо Изабеллы.
