Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Спасибо, что успокаиваете меня, но этого недостаточно. — Несмотря на обманчиво взрослую внешность, Пайла оставалась ребенком. Она горько всхлипнула, пряча лицо в ладонях, и просопела: — Я боюсь. Отец никогда не простит меня!

— Мануэль? — Джулия ничего не понимала. — Но почему?

— Он притворяется, что ему все равно, а ему не все равно!

Девочка рыдала, все больше загоняя Джулию в тупик непонимания. Что же делать? Она поднялась и осторожно подошла к Пайле. Что ей сказать, как успокоить? Она — такая непредсказуемая, непостоянная, что Джулия боялась приближаться, точно Пайла могла наброситься на нее, как раненые звери иногда набрасываются на своих спасителей. Все же, положив руку ей на плечо, она слегка тряхнула ее:

— Пайла, что ему не все равно? Что-то, что не имеет отношения к аварии, да? За аварию он тебя не винит, я знаю. Это не похоже на Мануэля. Да ты и сама знаешь, что не похоже. Ну же, Пайла!

Девочка подняла заплаканное личико.

— Авария здесь ни при чем, — зло взвизгнула она. — Неужели вы думаете, что он беспокоится о себе? Каким бы он ни был, он не эгоист! Не знаю, что уж вы себе о нем возомнили!

— Я знаю, что не эгоист, успокойся. — Ей самой не помешали бы добрые слова, впрочем, Пайле сейчас явно хуже, поэтому Джулия держала себя в руках. — Пайла, расскажи мне, что случилось. Может быть, Долорес опять вмешалась. — Слова застревали в горле, а говорить тем не менее надо. О Господи, помоги!

— Нет, — раздался сдавленный шепот, — не Долорес. Она вообще уехала. Отец прогнал ее прямо из больницы. Она прилетела домой, собрала вещи и так же молниеносно умчалась. Сначала я не поняла, в чем дело, а теперь понимаю. Вот в чем проблема…

Джулии совсем не понравился ее резкий тон и колючий взгляд, в груди тревожно закололо, и она тяжело сглотнула.

— Я боготворю отца, — продолжала Пайла. — Но я ревную, как полная дура. Моя жизнь не всегда была такой чистенькой и благополучненькой, как твоя. Семь лет я прожила с матерью, еле-еле сводя концы с концами, порой не зная, буду ли сегодня есть или нет. Мать интересовали только мужчины, а не собственная дочь. Вы знаете, что такое голод? Что такое жить, как мы? Вам никогда не приходилось страдать по-настоящему, скажите, если это не так. А моему отцу приходилось, всем нам приходилось. Вот только мне повезло, я выбралась оттуда. Мануэль выдернул меня из болота нищеты, потому что любит меня и хочет загладить вину молодости, когда он шиковал, а мы умирали с голоду. Впрочем, он не нарочно бросил меня с Консуэллой — это моя мать, — сам он не смог бы позаботиться о ребенке, он устраивал свою жизнь, и нахлебники были ему не нужны. Он рьяно стремился к успеху и достиг его, потом вернулся и забрал меня. Неужели вам кажется странным, что я изо всех сил пытаюсь удержать то, что имею. Я не хочу возвращаться в кошмар моего детства.

— Господи, Пайла! — Джулия чуть не лишилась дара речи, так на нее подействовал откровенный рассказ девочки. — Тебе нечего бояться. Твой отец обожает тебя. Люби он хоть сотню женщин, в его сердце всегда останется место для своей дочурки.

— Да, но… — Она в чем-то сомневалась. — Теперь ему меня мало. Теперь есть кое-что, что отталкивает его от меня… Он меня ненавидит!

— Пайда, как ты можешь говорить про отца такое!

— Да, это правда. Он не простит меня за то, что прогнала вас. Никогда я не вмешивалась в его личную жизнь, и тут появились вы. Вы не такая, как остальные, я испугалась! И я сказала… Теперь вы понимаете?

Теперь Джулия начинала понимать. Правда, не решалась поверить в то, что слова Пайлы — правда. Они не могут быть правдой! Не могут, и все!

В дверях стоял Филипп и внимательно наблюдал за ними, удовлетворенно поблескивая глазами.

— Вот видишь, Джулия, вам есть что сказать друг другу.

— Дядя Филипп, как ты думаешь, что теперь будет? Наш план сработает? — Пайла беспокойно поежилась и села на прежнее место, в самый дальний угол.

— Конечно, куколка, обязательно сработает. Беда в том, что ты всегда предполагаешь худшее, и Джулия тоже из того же теста. Боится верить, что она значит для Мануэля гораздо больше, чем сама думает. Ты же после одной-единственной ссоры готова поверить, что твой отец заботился о тебе все эти годы из какой-то прихоти, и стоит ему встретить женщину, которую… которую он сможет полюбить, он отвернется от тебя, как Консуэлла, бросит тебя на произвол судьбы. Пайла, тебе пора стать более благоразумной.

Однако не Пайла, а Джулия ответила ему:

— Филипп, вы совершенно сбили меня с толку. Он сердится не из-за того, что произошло между мной и Пайлой, да? Я так и знала. С самого начала знала, что он не хочет видеть меня, именно меня. Если бы хотел, то нашел бы способ уговорить и вас, и меня, и черта лысого, вы же его знаете.

Филипп насмешливо, но добро улыбнулся, энергично потирая руки:

— Джулия, милая, все с точностью до наоборот. Как только он достаточно оправился, чтобы перенести новость, я сказал ему, что ты не хочешь его видеть.

— Что вы ему сказали? — Она вытаращила глаза. — Но зачем? Почему?

— Потому что это правда, — грубо вмешалась Пайла. — Почему бы еще вам говорить это дяде.

Джулия вспыхнула:

— Ничего подобного я не говорила. Филипп, вы же знаете, я хотела его увидеть. Я спрашивала, можно ли мне прийти.

— Да, спрашивала, — кивнул он. И виновато склонил голову набок. — Не сердись на меня, пожалуйста. Это для твоего же блага. Слышала, что сказала тебе Пайла? А почему наша гордая Пайла это сделала? Да потому, что Мануэль разозлился на нее за то, что ты не хочешь его видеть. Он знает, что скоро ты уедешь в Англию, и он безнадежно тебя потеряет. Он также знает, что не может быть вольной птицей: куда захотел, туда и полетел. У него масса договоренностей с разными людьми, масса контрактов, которые волей-неволей придется выполнять. Он боится, что за те несколько месяцев, что он не сможет приехать за тобой, ты выйдешь замуж, а худшего он и представить себе не может.

Филипп величественно замолчал, с упоением наблюдая за тем, как обе девушки изумленно уставились на него.

— Так ты говоришь, что Джулия вовсе не отказывалась встречаться с отцом? — первой пришла в себя Пайла.

— Да. — Он заливисто засмеялся. — Так что, девочка моя, тебе не о чем беспокоиться. Разве не видишь, она готова разорвать меня на части.

— Филипп! Зачем вы это сделали? — Джулия сокрушенно качала головой.

— Хотел, чтобы мой самонадеянный и горячий братец спокойно лежал себе на больничной койке, думая, что девушка его мечты даже и не вспоминает о нем, и не порывался убежать к тебе.

Волна невыразимой радости буквально захлестнула ее.

— Когда я смогу его увидеть?

— Когда угодно. Сегодня, если хочешь.

— Вы серьезно или опять обманываете? — Джулия почувствовала, что умрет, если услышит, что весельчак доктор снова затеял какую-нибудь игру.

— На этот раз серьезно. Может быть, сначала поужинаем, а?

— Вряд ли я смогу хоть что-нибудь проглотить, — честно призналась она, переводя взгляд на Пайлу: — Ты пойдешь с нами?

— Нет. Только не сегодня. Думаю, будет лучше, если вы пойдете одна.

Первые ласточки дружелюбия усердно вили гнезда в их сердцах. «Начало положено, — удовлетворенно подумала Джулия, натягивая перчатки. — Дело за продолжением».

— Отлично, — оживился Филипп. — Я провожу тебя, здесь недалеко. Пайла подождет полчасика, да, детка?

Стаффордширский медицинский центр разительно отличался от Морского мемориального госпиталя. В отличие от последнего, он располагался в новом современном обширном здании, где у каждого пациента была отдельная палата со всеми удобствами. Филипп не раз бывал у Мануэля и, отлично ориентируясь в замысловатой архитектуре здания, сам провел Джулию на третий этаж в хирургическое отделение и скрылся в палате брата. Было начало девятого. Поужинав, больные отдыхали, и в коридоре царила гробовая тишина.

Джулия вплотную приблизилась к двери. Кроме мерного урчания телевизора, из комнаты раздавался еле слышный шепот. Прислушиваться бесполезно: ее сердце билось так сильно, что говори мужчины в полный голос, она бы вряд ли что-нибудь услышала. Скоро шепот стих, и в коридор вышел Филипп:

37
{"b":"142364","o":1}