— Спасибо, Терминатор, вот ты действительно меня понимаешь…
Беатриче, должно быть, заболела. Многие сейчас подхватывают грипп, но я ещё ни разу… Не вижу её уже два дня. Без яркого блеска её огненных волос дни кажутся тусклыми и пустыми. Белыми, как в пасмурную погоду, когда нет солнца.
Возвращаюсь домой вместе с Сильвией, подвожу её на моём мопеде, и она всё время просит ехать потише. Женщина, понятное дело. Мы долго разговариваем, и я спрашиваю, есть ли у неё мечта, такая, о какой говорит Мечтатель. Рассказываю, что у Ника такая мечта определённо есть. Он сказал, что пойдёт по стопам своего отца. Его отец дантист. Ник выучится на дантиста и будет работать в кабинете у отца. Говорит, что это его мечта. А по мне так для мечты этого мало. Потому что уже всё известно. Мечта — если я правильно понял — должна быть немного загадочной: что-то в ней должно быть такое, что ещё нужно открыть. А Ник уже всё заранее знает.
У меня мечта ещё не определилась, но в этом-то и вся её красота. Моя мечта настолько неведома, что я волнуюсь при одной только мысли о ней. У Сильвии тоже есть мечта. Она хочет стать художницей. Сильвия очень хорошо рисует, это её хобби. Она делает копии картин известных художников. Очень мне нравится картина, на которой изображена женщина с белым зонтом. Особая картина, потому что одежда и лицо женщины и все краски на ней такие лёгкие, что кажется, будто сливаются со светом, который падает на неё. Кажется, будто фигура соткана из солнечных лучей, от которых заслоняется. И это единственный случай, когда белый цвет не пугает меня. Сильвия обманула его на этой картине. Мне нравится.
Раз пятнадцать едва не угодив в ДТП со смертельным исходом из-за моих тормозов, которыми давно пора заняться механику, приезжаем к дому Сильвии.
— А мои не хотят. Говорят, что живописью можно заниматься только на досуге и, уж конечно, рисование не должно стать моим будущим, это трудный путь, только очень и очень немногие приходят по нему к успеху, а кроме того, если не пробьёшься, рискуешь остаться без куска хлеба.
Взрослые определённо существуют на свете для того, чтобы напоминать нам о страхах, которых мы не знаем. Боятся только они. А я, наоборот, рад, что у Сильвии есть такая мечта. Когда она говорит о ней, глаза блестят, как у Мечтателя на уроке. Как блестели глаза у Александра Великого, Микеланджело, Данте… Горящие, живые глаза… По-моему, у Сильвии правильная мечта. Прошу её понаблюдать за моими глазами, когда стану говорить о чём-ни-будь, и сказать, если заблестят, тогда я, может быть, узнаю свою мечту, потому что сам я рассеянный, могу и не заметить. Она согласна.
— Когда увижу, что твоя мечта блестит у тебя в глазах, — скажу.
Прошу её сделать для меня копию той картины. Сильвия согласна. Глаза у неё загораются, и мне даже кажется, будто от её взгляда ощущаю тепло на коже. Голубые глаза блестят. Это её мечта. А у меня мечты пока нет, но чувствую, скоро появится. Только как узнать её? Синие круги под глазами. Да, у меня мешки под глазами, в них таятся все мои сновидения. А найду свою мечту, освобожусь от этих мешков, и тогда мои глаза засияют…
Прибавляю скорость, уносясь в голубизну горизонта, и мне кажется, будто лечу, без тормозов и без мечты…
Беатриче по-прежнему не ходит в школу.
Нет её и на остановке автобуса после занятий.
Мои дни кажутся совершенно пустыми.
Пустые, как и у Данте, когда он больше не встречает Беатриче.
Мне нечего сказать, потому что, когда нет любви, нет и слов.
Страницы остаются чистыми, у жизни не хватает чернил.
Я поговорил наконец с Мечтателем.
— Как найти свою мечту? Только, учитель, не смейтесь надо мной.
— Ищи.
— Как?
— Ставь правильные вопросы.
— Как это понимать?
— Читай, смотри, интересуйся… причём увлечённо, страстно, и изучай всё. В каждом случае, когда что-то удивляет, разберись, почему поразился и взволновался. Только так и найдёшь мечту. И тут важно не настроение наше, а наша любовь.
Так сказал мне Мечтатель. Как ему приходят в голову некоторые слова, один только он знает. Мне нужно найти то, что по душе, что нравится. Но единственный способ сделать такое — уделить этому время и силы, и вот это меня не устраивает…
Попробую сделать, как советует Мечтатель, — начну с того, чем располагаю. Я люблю музыку. Люблю Ника. Люблю Беатриче, люблю Сильвию, люблю свой мопед, люблю мою неведомую мечту. Люблю папу и маму, когда не достают. Люблю… может, хватит?.. Этого слишком мало, наверное, нужно что-то ещё. Придётся поискать и порасспрашивать.
Я задумался, почему мне нравится Сильвия. И ответил сам себе: потому что люблю её, хочу, чтобы осуществилась её мечта, потому что, когда она рядом, на меня нисходит спокойствие, как бывало, когда мама брала меня за руку в толпе в супермаркете. Почему мне по душе Ник? И опять же отвечаю себе: потому что мне хорошо с ним. Ему не нужно ничего объяснять. Он не судит меня строго. Кстати, нужно что-то сделать, сколько можно молчать, скоро у нас опять игра, и если не помиримся, Пираты погибнут…
Потом я задумался, почему люблю свою музыку. Оказалось, потому, что она даёт мне ощущение свободы. А мой мопед-«полтинник» без тормозов? По той же причине. Вот у меня уже несколько пазлов: я люблю, когда люди хорошо относятся ко мне, и люблю свободу. Эти пазлы — частицы моей мечты. Во всяком случае, то, что отыскал. Но этого ещё мало.
Почему мне по душе Беатриче? Это самый трудный вопрос. И пока я ещё не нашёл ответа. В ней есть что-то загадочное. Что-то такое, что никак не могу понять. Какая-то красивая тайна, подобная чуду восходящего солнца, из-за которого ночь перед рассветом становится ещё темнее. Беатриче — моя мечта, и всё тут, и ничего объяснить здесь невозможно. И. потому не могу уснуть. Смотрю фильм ужасов. После него тоже не уснуть. Вот и получается бессонная ночь в квадрате.
Это было единственное задание по греческому языку, которое меня забавляло. Выбрав несколько слов из перевода, следовало записать в тетради их значение и найти итальянские слова с тем же корнем, которые помогли бы вспомнить греческий термин. Так я хорошо выучил два слова.
Leukos: белый.От него происходит итальянское слово luce —«свет».
Aima: кровь.От него происходит итальянское слово ematoma —«кровяной сгусток внутри тканей, имеющий вид твёрдой опухоли».
Если поставить рядом эти два страшных слова, получится другое, ещё более страшное: leucemia.Так называется болезнь, которая поражает кровь. Название происходит от греческого слова (названия всех болезней происходят от греческих слов) и означает «белокровие». Я знал, что белый цвет — это обман. Как может быть кровь белой?
Кровь красного цвета, и всё тут.
А слёзы солёные, и всё тут.
Сильвия сказала мне об этом со слезами:
— У Беатриче лейкемия.
И её слёзы стали моими.
Вот почему Беатриче не ходит в школу. Вот почему она пропала. Как муж Арджентьери. Даже хуже: заболевание крови. Лейкемия. Наверное, можно вылечить. Без Беатриче я пропал, моя кровь тоже сделается белой.
А все эти разговоры про мечту — пустая болтовня. Я знал это. Всегда знал. Потому что затем начинаются страдания, и всё теряет всякий смысл. Потому что строишь что-то, строишь, строишь, а затем вдруг кто-то или что-то всё уносит прочь. Так какой же смысл мечтать? В моей мечте жила Беатриче, Беатриче — загадочная часть моей мечты. Ключ, который открывал в неё дверь. А теперь появляется эта штука, которая хочет отнять её у меня. Если не станет Беатриче, не станет мечты. И ночь окажется ещё темнее, потому что вообще не будет никакого рассвета.
Но откуда берутся, блин, такие болезни, как эта, которая превращает красную кровь в белую? Мечтатель, ты лгун самой худшей разновидности, из тех, что верят в ложь, которую втюхивают! Завтра порежу колёса твоего велосипеда, неудачник. А сейчас хочу есть. СМС: «Ник, нужно повидать тебя».
