Она шагнула вперед, будто собираясь пройти мимо горничной, но девушка загородила ей дорогу и вцепилась двумя руками в дверь.

— Хозяйка дала мне письмо, — сказала горничная и отпустила дверь, видя, что Эмелайн сделала шаг назад. — Она велела мне вручить это письмо, если ее новая компаньонка «будет иметь наглость заявиться».

Эмелайн проглотила комок в горле. Конечно, все это какое-то недоразумение, и сейчас все легко объяснится. Она протянула руку, хоть и не очень уверенно.

— Пожалуйста, дайте мне это письмо, — сказала Эмелайн.

Служанка полезла в карман фартука и вынула оттуда лист бумаги, сложенный и запечатанный зеленой печатью. Едва лишь Эмелайн взяла письмо, горничная сделала реверанс и с грохотом захлопнула дверь. Эмелайн показалось, что это грохнули, закрывшись, ворота рая. Закрывшись для нее уже навсегда. Она быстро сломала печать и прочитала короткое послание миссис Забер. В конце письма Эмелайн остановилась и глубоко вздохнула. Нет, это не могло случиться с ней! Она проделала такой длинный путь! И только для того, чтобы сразу развернуться и уехать обратно? У нее оставалось всего две гинеи и какая-то мелочь. Этих денег не хватит, чтобы снять комнату в отеле. Не хватит и на обратный билет до Бартолсби. Еще не веря в свершившийся факт, Эмелайн прочитала письмо второй раз, стараясь не пропустить ни одного обидного слова. Закончив, она сложила письмо и спрятала его в ридикюль.

— Я уволена, — спокойно сказала Эмелайн. — Миссис Забер не любит ждать.

Лайам выругался сквозь зубы:

— Вот старая ведьма!

Это наблюдение отражало их общее мнение по поводу характера миссис Забер. Они стояли несколько секунд, никто из них не решался задать первым главный вопрос: а что же теперь делать?

Молчание нарушил форейтор:

— Сэр, куда бы вы хотели, чтобы я доставил багаж ее светлости, сэр?

— Поставьте его обратно, — ответил Лайам. Затем он взял Эмелайн под локоть и усадил ее снова в карету. Эмелайн не сказала ни слова протеста.

— У вас есть друзья, у которых вы могли бы остановиться? — спросил Лайам, когда колеса застучали по мостовой.

— Но не в Лондоне, — ответила Эмелайн и шепнула совсем смутившись: — У меня не хватит денег и на отель.

— Об этом не может быть и речи, — сказал он очень мягко. — Будь у вас даже миллион, боюсь, что и тогда вы не смогли бы получить комнату в респектабельном отеле. Вы одинокая женщина. Опытный консьерж не станет разговаривать с леди, путешествующей в компании одной лишь горничной.

На это заявление было нечего ответить. После непродолжительного молчания, которое ей показалось бесконечным, Лайам неожиданно щелкнул пальцами, будто только что вспомнил нечто важное.

Он наклонился к окну и окликнул кучера.

— Да, милорд? — ответил сразу кучер.

— Гросвенор-сквер, — сказал Лайам. — Брук-стрит, номер семнадцать.

Лайам закрыл окно, уселся снова поудобнее, а Эмелайн поинтересовалась весьма скромно, чей это дом — номер семнадцатый по Брук-стрит.

— Ваш, — ответил Лайам.

Эмелайн подумала, что она, возможно, неправильно его поняла. Она сказала:

— Прошу прощения, сэр…

— Во всяком случае, пока что он ваш, — добавил Лайам. — Это городской дом моего кузена. И если никто не будет оспаривать завещание, то вы можете жить там сколько угодно долго.

— Но я…

Лайам отмахнулся, будто знал, что она скажет.

— Мне прекрасно известно, что вы думаете по поводу этого завещания. Но мне кажется, что мы стоим сейчас перед необходимостью решить возникшую проблему. Поэтому, умоляю, не возражайте и не говорите мне также о метафизической подоплеке этого события.

— Я не собиралась говорить ничего подобного, — ответила Эмелайн. — Я бесконечно благодарна вам за то, что вы помогли мне и не дали провести ночь на улице.

Хотя до ночи было еще далеко, но уже действительно вечерело, когда карета остановилась перед домом лорда Сеймура на Гросвенор-сквер. Однако еще было достаточно светло, чтобы Эмелайн могла увидеть разницу между этим шикарным районом и улицей, где жила миссис Забер. Сто лет назад в этом квартале проводились ежегодные ярмарки, именно в мае, отсюда и название — Мэйфэр. А теперь этот квартал выбрали для своих резиденций сливки лондонского общества. Высокие кирпичные дома на Гросвенор-сквер были немного шире, чем на Клеймор-стрит, и фасады зданий гораздо Красивее. Сеймур-хаус особенно выделялся своим изяществом.

Кроме того, дверь дома номер семнадцать отличала еще одна деталь — венок с черным крепом.

Лайам помог Эмелайн выйти из кареты, заметил веник и сказал:

— Я вижу, что весть о смерти вашего мужа дошла раньше нас. Хорошо. Одной проблемой меньше.

Он поднялся по ступенькам и постучал в дверь, которая тут же открылась. На, пороге стоял высокий пожилой дворецкий в синей ливрее. Слуга поклонился вежливо и грациозно, затем отошел в сторону, пропуская их в холл.

— Меня зовут Джордж Тернер, — сказал дворецкий и добавил: — Позвольте приветствовать вас в Сеймур-хаусе, милорд.

Лайам отдал дворецкому шляпу и перчатки.

— Значит, вы знаете меня? — спросил Лайам.

— Да, сэр. Вы очень похожи на вашего отца. Прекрасный человек был мистер Уиткомб, если мне будет позволено это сказать.

— Спасибо, Тернер.

Лайам показал на черный венок.

— Я вижу, что до вас дошло известие о смерти его светлости.

— Да, милорд. Мы узнали об этом печальном событии из письма мистера Чепхэма.

Это «мы», которое употребил дворецкий, имело свое объяснение. В холл как раз вошли две женщины и остановились у лестницы, ведущей на второй этаж.

Одна женщина была пухленькая, лет сорока, в черном платье и чепце экономки. Другая, молоденькая блондинка, была явно горничная.

— Миссис Тернер, — сказал дворецкий, представляя экономку, — И Ханна Райс.

Обе сделали реверанс.

— Адвокат сообщил в своем письме, что этот дом принадлежит теперь леди Сеймур? — спросил Лайам.

— Да, сэр.

Опытный слуга только чуть поднял бровь, но в ocтальном ничем не выдал своего отношения к тем вдовам, которые, долго не скорбя, отправляются в путешествие.

— На случай, если ее светлости захочется приехать сюда, мы решили привести спальню в порядок, чтобы леди тут понравилось.

Эмелайн что-то пробормотала, и дворецкий принял ее слова, очевидно, за благодарность. Он снова поклонился.

— Хотите, я попрошу миссис Тернер, чтобы она проводила вас наверх, миледи?

— Да, пожалуйста, — ответила Эмелайн. Управляющая вышла вперед и сделала реверанс. Эмелайн повернулась и подала руку Лайаму.

— Благодарю вас, лорд Сеймур, за то, что проводили меня, — сказала Эмелайн. — Если мы с вами больше не встретимся, то я…

— Мы встретимся завтра, — сказал Лайам. — Я заеду к вам, чтобы убедиться лично, что ваша первая ночь в городе прошла благополучно. Сейчас мне надо ехать к себе в Суррей. Я обещал завтра сопровождать в город мою сестру. Если вы хотите, я привезу список адвокатов, к которым вы можете обратиться, чтобы уладить ваши дела.

— Но я не могу оставаться в Лондоне!

— Вы можете и вы должны остаться.

— Как же я могу, когда миссис Забер…

Эмелайн замолчала. Она не хотела, чтобы еще кто-нибудь узнал о том, что она лишилась места платной компаньонки.

— Ведь вы должны понимать, что разумнее всего мне вернуться в Бартолсби, — сказала Эмелайн.

— Пожалуйста, останьтесь, — сказал Лайам тепло и успокаивающе. — Хотя бы на несколько дней. Пока это дело с завещанием не утрясется. Я убежден, что Тернеры отнесутся к вам очень хорошо.

— Мы будем стараться, сэр, — заверил дворецкий.

— Но я… — снова начала Эмелайн.

— Кроме того, — продолжал Лайам, не слушая ее протесты, — я не могу поверить, что вы хотите вернуться в Уилтшир, так и не посмотрев город.

Тут Лайам попал в точку. Заметив искру интереса в глазах Эмелайн, он улыбнулся.

— Я принесу не только список адвокатов, — сказал Лайам, — я также принесу вам путеводитель по городу.