– Конечно! Заходи в любое время, Пепе, – Романо Томазо, видимо, спешил, но не решался вот так просто уйти.

– Хорошо. Тогда я заскочу в ближайшие дни?

– Всегда тебя рады видеть, Пепе!

Пепе Сборца кивнул, и Романо Томазо с видимым облегчением развернулся и заспешил вниз по улице.

Пепе посмотрел на девушку.

– Ну, так что, Тина? Обсудим сегодня вечером твой подарок?

– Мне нравятся песцы! – ослепительно улыбнулась та.

– В девять вечера, у ресторана Старелли?

– Ладно.

– Обожаю красное белье, – шепнул Пепе на ухо Тине. – Надень его сегодня!

Погладив девушку по ягодице, он отправился к своей машине…

Спустя пять минут голубая «баркетта» остановилась у кафе «Луого ди Риджи». Пепе вылез из автомобиля и не спеша пошел к открытой террасе, заставленной красными столиками и такого же цвета стульями. Выбрав один из свободных столов, уселся под тент и принялся ждать, разглядывая посетителей.

Хозяин кафе, Антонио Риджи – тучный толстяк с черными волосами, – вскоре заметил Пепе, подозвал одного из официантов и сказал ему что-то на ухо, протягивая меню. Официант взял красную книжечку с золотистым тиснением и пошел между столиками.

Через несколько секунд он остановился возле Сборцы. Взяв меню, Пепе раскрыл его и увидел конверт, туго набитый деньгами – на глаз, тысяч пятьсот. Быстро пересчитав купюры, Пепе довольно хмыкнул – ровно пятьсот тысяч лир.

– Принеси-ка мне кофе и чашку изюма… Кофе покрепче, – сказал он официанту, засовывая конверт в карман брюк. – Тони знает, как я люблю.

Пепе кивнул толстяку Риджи, выжидательно глядящему на него из-за прилавка, и лениво откинулся на стуле. На противоположной стороне улицы были припаркованы машины: «фиаты», «пежо», парочка «БМВ»… Пепе хмыкнул: дыра этот Террено – ни одного «ягуара» или «порше». В Милане они на каждом шагу, а здесь…

Второй страстью Пепе, после женщин, были машины. Он разбирался в автомобильных марках не хуже, чем его родная сестра – в помадах и кремах для рук; а уж кто как ни Лайла разбирается в кремах – ведь она профессиональный косметолог.

Выбираясь в Турин или Геную, Пепе не мог проехать по улице, не повернувшись раз десять вслед проезжавшему «порше» или «мазератти». Доминик Пальоли сто раз выговаривал ему за это («Пепе, сначала работа, потом – развлечения»), но тот был бессилен сделать что-либо – как только очередное железное диво проплывало мимо него, поигрывая бликами на своих лакированных боках, голова Пепе поворачивалась ему вслед, а мозг автоматически выдавал всю имевшуюся информацию: литраж, тактовая частота двигателя, базовая цена…

А ведь Доминик прав, думал Пепе, ощущая в кармане брюк «подарок» Антонио Риджи. Сначала работа, потом – развлечения. До сих пор его маниакальная страсть к машинам общему делу не вредила. Но если такое случится, Доминик выкинет его из дела в два счета. А хочет ли Пепе быть выкинутым из дела? Нет. Кем бы он был, если бы не Доминик Пальоли? Помощником зеленщика или продавцом в бакалейной лавке. Это в лучшем случае. В худшем – грузчиком в порту или сторожем какого-нибудь склада на пирсе. Смог бы он тогда разъезжать на «баркетте»? Смог бы он тогда каждый вечер снимать новую девочку? Смог бы он тогда с утра пораньше наслаждаться вкусом черного кофе, а при встрече с владельцем мехового магазина бросать небрежное: «Привет, Романо!»?

Пепе сморщился, словно во рту его лопнула кислая виноградина.

Сначала работа, потом – развлечения. Так говорит Доминик Пальоли, а ведь Доминик – большой человек. Он контролирует Вилладжо-Верде, а это – пятая часть Террено. Да если бы не Доминик, он бы до сих пор прозябал в грязи…

…Пять лет назад Пепе Сборца носился с ватагой таких же, как он, пятнадцати-, шестнадцатилетних пацанов, промышляя случайными заработками. Отца у него не было – когда Пепе было пять лет, тот ушел от жены к другой женщине и уехал из Террено. Мать его работала на соседней улице, в пекарне, но ее заработка едва хватало, чтобы сводить концы с концами. Пепе ходил в школу для бедняков, расположенную в трех кварталах от дома, где они жили, но в тринадцать лет он ее бросил и начал заниматься тем, что днями подрабатывал грузчиком в порту или продавал газеты на улицах, а вечером со стаей ровесников бегал по окраинам города, «облаивая» случайных прохожих; тогда же он впервые попробовал женщину.

Но у Пепе Сборцы не было будущего – всё, что его ждало, он знал наперед: еще два-три года он будет бегать по улице, потом найдет какую-нибудь нудную работенку, женится, у него появятся дети, и он будет тянуть эту лямку годами, пока у него не кончатся силы и он не найдет успокоение на Чимитеро ди Джовани. А может быть, он порвет с этой жизнью и уедет из Террено. Как и его отец.

Но однажды Пепе встретил синьора Франческо Борзо, и жизнь его круто изменилась.

Случилось это в один из июньских вечеров, когда со стороны гор Кальва-Монтанъя дует легкий ветер и в воздухе стоит одуряющий запах лаванды. В один из таких вечеров Пепе и трое его приятелей отправились в порт, прихватив с собой пару бутылок вина. Они стояли на набережной, смотрели на бегущую воду, потягивали горькое, как хмель, вино, и Пепе с тоской думал о том, что вот так же и жизнь его уплывает день за днем, как волны этой реки, а он не видит радости, не живет, а лишь существует… Он уже и не помнил сейчас, из-за чего тогда начал спорить с приятелями, что его так разозлило, что он полез на них с кулаками. Но, слово за слово, а перепалка перешла в драку, и Пепе Сборца оказался один против трех. Он никогда не отличался хилым сложением; трехлетняя же работа в порту лишь закалила его мышцы. Его приятели тоже не были слабаками, но в тот вечер Пепе почувствовал злость. Пара ощутимых ударов в зубы только распалила его, и он стал с яростью избивать своих недавних «друзей»… Через пару минут три скорчившиеся фигуры лежали на набережной реки, харкая и отплевываясь кровью, а сам Пепе с мрачным выражением на лице уходил от пирса. В этот-то момент из машины, стоявшей недалеко от места, где Пепе делал из приятелей отбивные, вылез человек в серых фланелевых брюках, белой рубашке и сигаретой в зубах. Это и был синьор Франческо Борзо. Он подождал, пока Пепе поравняется с ним, и проговорил:

– Неплохо, молодой человек!.. Не желаете проделывать то же самое, но за деньги?

По инерции Пепе сделал пару шагов мимо незнакомца, потом остановился и, резко развернувшись, уставился на него. Мужчина был старше Пепе лет на пятнадцать, шире в плечах, с самодовольной улыбкой, словно прилипшей к губам.

Прошло секунд пять, прежде чем до Пепе дошел смысл услышанного:

– Что?

– Я спрашиваю: не желаете проделывать то же самое, но за деньги? – Борзо улыбался…

Три дня спустя возле небольшого магазинчика музыкальных товаров остановились две машины. В одной из них сидели Пепе Сборца и человек по имени Доминик Пальоли. В другой – Франческо Борзо с парой телохранителей. В ожидании закрытия магазина они просидели двадцать минут. В восемь вечера магазин закрылся. Его владелец, мужчина лет сорока, опустил ставни на окнах, запер дверь и не спеша направился к своей машине, стоявшей на противоположной стороне улицы.

Пальоли указал на идущего через дорогу человека, сказал: «Давай», и Пепе выбрался из машины. Затем он быстро огляделся по сторонам – стайка ребятишек пяти-шести лет играла в десяти метрах от парковочной стоянки, но никого из взрослых поблизости не было.

Когда владелец магазина перешел через улицу и начал открывать дверь машины, Пепе шагнул от автомобиля Пальоли и ударил мужчину резиновой палкой по голове – тот упал на капот. Следующий удар пришелся по почкам мужчины. Взвывший от боли человек перевернулся на спину, и палка опустилась ему на лицо – послышался хруст ломающихся зубов…

Когда держащийся за лицо мужчина сполз на асфальт, Пепе высадил лобовое стекло его машины гаечным ключом и бросился к автомобилю Пальоли. Через секунду тот, взревев двигателем, умчался от магазина. Вслед за ним со стоянки плавно отъехала машина Франческо Борзо…