Но тут Джек отстранился. Прежде чем она смогла решиться открыть глаза, что-то мягкое прикоснулось к ее обнаженной коже. Горячие губы обожгли грудь, и у нее снова перехватило дыхание. Сосок обдало нестерпимым жаром, и Клэрис скорее почувствовала, чем услышала рычание удовлетворенного хищника.

Она снова запустила пальцы в его волосы, подстрекая поскорее начать пир. И когда он послушался, тихо охнула, окунулась в один блаженный миг наслаждения и позволила желанию вести ее. Тихо вздрогнула, приподнялась под ним — неопытная, неумелая, но о многом догадывающаяся. Ей не терпелось узнать, до каких пределов может дойти наслаждение, и сколько всего он сумеет с ней разделить.

Он прижался к ее бедру возбужденной плотью. Клэрис уже протянула руку, чтобы ласкать его, взять в ладонь его твердеющее достоинство, изучить, как изучал ее он, но не могла просунуть руку между ними, не оттолкнув его. Поэтому она слегка приоткрыла глаза. Как раз в тот момент, когда он втянул сосок в жаркую влагу рта и стал сосать.

Ее веки снова опустились, с губ слетел стон — красноречивый звук капитуляции. В ответ Джек захватил губами второй сосок.

Клэрис терзалась желанием, которого доселе не знала, и почему-то была уверена, что он это желание исполнит. Если она достаточно ясно его выразит. Извернувшись, она прижалась бедром к его плоти и была немедленно вознаграждена. Джек сжал ладонями ее лицо и снова стал целовать, лаская ее язык своим. И хотя голова по-прежнему шла кругом, Клэрис ощутила дуновение ветра, холодившего голые ноги. Он поднял ее юбки и скользнул ладонью вверх, к подвязке, и еще выше. Несколько секунд он наслаждался прикосновением к ее голому бедру, но потом дерзко коснулся тугих завитков, раскрыл розовые створки и проник одним пальцем внутрь.

Клэрис не вздрогнула, не испугалась нежданного вторжения.

Но тут палец шевельнулся и продвинулся еще глубже.

И Клэрис потеряла способность думать.

Джек повторял выпад снова… И отныне все остальное потеряло смысл. Все, кроме сжигавшего ее пламени, которое становилось жарче и жарче.

Наслаждение. Физическое и чувственное…

Джек знал, что делает: она ни минуты в этом не сомневалась. Он не спешил. Но размеренно вел ее к пику неких ощущений и удержал ее там, чтобы они оба смогли насладиться этим мгновением, после чего хладнокровно, спокойно швырнул в пропасть. В пропасть чувственного самозабвения: состояние, где она изнемогала от блаженства, где плыла на волнах ослепительного восторга. Джек позволил ей нежиться в этих волнах, а сам только наблюдал, изучая ее блаженно сияющее лицо, и чувствовал, что поступил правильно.

Они оба хотели. Оба получили желаемое, но на сегодня довольно.

Правда, он не предвидел, что пробудил в ней. У него были свои, продуманные планы. Он не думал, что у Боадицеи могут быть свои. Правда, во многом эти планы совпадали. Увлекая ее к ручью, он не предполагал, что все будет именно так. Не мечтал, что по взаимному молчаливому согласию они отбросят все условности и найдут в себе достаточно жара… чтобы спалить весь здравый смысл.

Этот жар поднялся и окутал их, разжигая желание, посылая его по венам, требуя большего, подстегивая чувства кнутом ожидания и обещанием экстатического восторга.

И эти ожидание и обещание все еще манили. Все еще нетерпеливо ждали.

Ее темные ресницы чуть дрогнули. Руки сильнее сжали плечи. Она потянула его к себе и, приподнявшись, поцеловала. С женственной уверенностью. Откровенно маня, отдаваясь.

Но Джек из последних сил сопротивлялся. Не здесь. Не сейчас. Однако у нее, по-видимому, не осталось сомнений. Потому что она слегка отстранилась, только чтобы прошептать:

— Иди ко мне… сейчас.

Не успели слова слететь с ее губ, как его плоть восстала и затвердела. Мышцы судорожно сжались в усилии сдержаться.

— Не здесь. Не сейчас, — прошептал Джек, теряя решимость.

Она открыла глаза. Взглянула на него.

— В таком случае где? И когда?

Простой, откровенный, о, такой прямой вопрос. Ни обычных женских уловок, ни притворства. Ни фальши. Она хотела его. Он знал, что хочет ее.

Джек заерзал в тщетной попытке унять боль в ноющих чреслах.

— Скоро, — нежно улыбнулся он и, словно его осенило, добавил: — Сегодня ночью?

Она не кивнула, но взгляд выразил полное и абсолютное согласие:

— Где?

А вот это уже сложнее. И сосредоточиться трудно: отвлекал аромат ее духов, поднимавшийся от кожи, от роскошной груди, обнаженной и все еще набухшей, аромат, смешивавшийся с запахом ее женских соков, — еще более откровенное приглашение погрузиться в ее тело… Неудивительно, что он был почти не в состоянии думать.

— Хммм…

Он неохотно отнял руку от теплого рая между ее бедрами.

— Не в доме священника и не в поместье, — констатировала она очевидное.

Но Джек не мог оторваться от нее. От обещания, которое она олицетворяла.

— Во флигеле на холме. Он еще стоит?

— Да, — улыбнулась Клэрис. — Именно то, что надо.

— Тогда сегодня во флигеле, когда стемнеет, — заключил Джек и снова прижался губами к ее губам.

Сумерки быстро сменялись ночной тьмой, и на темно-синем фоне загорелись бриллианты звезд, когда Клзрис выскользнула из дома священника. На секунду остановилась на крыльце, наслаждаясь сладким благоуханием ночных цветов, закуталась в шаль и пошла по аллее.

Весенняя ночь сомкнулась вокруг нее. Все было знакомым, но в душе уже поселилось волнение. Впереди ждало неизведанное.

Клэрис часто гуляла вечерами, так что никто не хватится ее до утра, а она вернется задолго до того.

Нервы были туго натянуты, в крови бурлило возбуждение. Обычно она гуляла, чтобы растратить накопившуюся энергию. Сегодня она понимала, что вернется с прогулки уставшая.

Конечно, ей не были знакомы детали чувственных отношений между мужчиной и женщиной. Трудно сказать, доставит ли ей удовольствие сегодняшний опыт, но попробовать стоило. И Джек Уорнфлит поможет ей в этом. С ним она познает себя. Познает те чувственные стороны жизни, которые, как она думала, навсегда останутся скрытыми от нее.

Она позволила Джеку проводить ее до дома священника. Он побеседовал с Джеймсом, а она в это время занялась многочисленными домашними делами, ожидавшими ее внимания. И не раз спрашивала себя, уж не сошла ли она с ума. Может, мачеха права и она действительно распутна?!

И если отбросить все эмоции и хорошенько подумать, последнее вполне может быть правдой. Однако Клэрис никак не понимала, почему, после стольких лет спокойной, скучноватой жизни, Джеку Уорнфлиту понадобилось менее двадцати четырех часов, чтобы эта, давно, казалось, похороненная часть ее души не только вышла на поверхность, но и проявила себя с новой силой.

И теперь Клэрис была полна решимости действовать: схватить и вырвать у жизни все, что хотела.

Она перешла ручей по каменному мостику, пошла по дорожке, через нижний луг, и стала подниматься по невысокому холму в верхней части долины. Чуть ниже вершины стоял флигель, окруженный небольшой рощицей. Снизу флигель был почти невидим, но отсюда открывались поразительные виды. Мирная панорама тихой долины, журчащего ручья, цветущих садов и зеленых пастбищ.

Флигель принадлежал поместью, стоял на землях поместья. Но сюда больше никто не приходил. Клэрис случайно наткнулась на него во время одной из ночных прогулок вскоре после приезда в Эвнинг. Правда, он постепенно разрушался. Однако Клэрис сделала его своим местом отдыха, и окружающие не нашли это странным. И ничуть не возражали. Клэрис на свои деньги сделала ремонт, велела укрепить колонны и залатать крышу, вставить стекла в окна и заново настелить пол. Хоулетт пожертвовал мебель с чердака дома. Коннимор каждые несколько недель присылала горничных для уборки. Сама Клэрис принесла все, что считала нужным для комфорта: ковер, книги, подушки и тому подобные мелочи.

С каждым шагом предвкушение росло. Но пришел ли Джек? Скорее всего да. Другой дорожкой. Той, которая вела прямо из господского дома.