Литмир - Электронная Библиотека

Кристофер Ишервуд

Фиалка Пратера

Посвящается Рене Блан-Роос

Christopher Isherwood

PRATER VIOLET

© Christopher Isherwood, 1945, 1973

© Школа перевода В. Баканова, 2020

© Издание на русском языке AST Publishers, 2023

* * *

– Мистер Ишервуд?

– Слушаю.

– Кристофер Ишервуд?

– Да, это я.

– Знаете, мы вчера весь день не могли до вас дозвониться, – с легкой укоризной произнес голос на том конце провода.

– Меня не было дома.

– Не было дома? – Кажется, звонивший мне не поверил.

– Да.

– А, понятно… – Задумчивая пауза, затем с подозрением: – Странно… У вас постоянно было занято.

– Простите, а с кем имею честь? – резковато поинтересовался я.

– «Империал буллдог».

– Кто-кто?

– «Империал буллдог пикчерз». Я звоню от имени мистера Четсворта… К слову, вы не бывали в Блэкпуле в тысяча девятьсот тридцатом году?

– Вы что-то напутали… – Я уже приготовился повесить трубку. – Ни разу в жизни не бывал в Блэкпуле.

– Прелестно! – Мой собеседник деловито хохотнул. – Значит, вы и мюзикл под названием «Фиалка Пратера» не видели?

– Нет. При чем тут?..

– Его сняли после трех показов. Однако мистеру Четсворту нравится музыка и почти все песни… Кстати, ваш агент утверждает, что вы прямо-таки знаток Вены.

– Вены? Я ездил туда всего раз, и то на неделю.

– Всего на неделю? – сварливо повторил голос. – Не может быть. Нам дали понять, что вы там жили.

– Речь, наверное, шла о Берлине.

– Ах, Берлин? Там ведь почти как в Вене? Мистеру Четсворту нужен человек, понимающий европейцев. Вы же говорите по-немецки? Это пригодилось бы, ведь режиссером у нас будет Фридрих Бергманн из Вены.

– А-а…

– Сам Фридрих Бергманн.

– Не слыхал о таком.

– Странно. Он тоже много проработал в Берлине. Вы не работали там в сфере кино?

– Я никогда и нигде в кино не работал.

– Как не работали? – испуганно спросили меня и тут же, оживившись, добавили: – Впрочем, не важно, мистеру Четсворту, по-моему, все равно. Он часто привлекает авторов без опыта в кинематографе. Я бы на вашем месте не волновался…

– Послушайте, – перебил я, – с чего вы взяли, будто мне хоть сколько-нибудь интересно ваше предложение?

– О… знаете, мистер Ишервуд, это уже, боюсь, вне моей компетенции… – затараторили в трубке. – Уверен, мистер Кац все уладит с вашим агентом. Не сомневаюсь, мы с вами как-нибудь договоримся. Будем на связи. До свидания…

– Минуту, я…

Трубку повесили. В некотором возмущении я, как дурачок, принялся давить на рычаг. Потом отыскал в справочнике номер «Империал буллдог», набрал было его и тут же положил трубку. Вернулся в столовую – мама с Ричардом, моим младшим братом, все еще сидели за столом. Я встал в дверном проеме и как ни в чем не бывало закурил.

– Это Стивен? – спросила мама. Обычно она знает, когда нужно заговорить первой.

– Нет. – Я выдохнул облако густого дыма и хмуро взглянул на каминную полку, где тикали часы. – Киношники.

– Киношники! – Ричард со звоном опустил чашку на блюдце. – О, Кристофер, это же здорово!

Я нахмурился сильнее.

Выдержав должную паузу, братец очень и очень осторожно поинтересовался:

– Хотели, чтобы ты написал им сценарий?

– Судя по всему, – скучающе протянул я.

– О, Кристофер, это так увлекательно! О чем фильм? Или тебе нельзя говорить?

– Я не спрашивал.

– А, понятно… Когда приступаешь?

– Никогда. Я отказался.

– Отказался? О… жалость какая!

– Вообще-то…

– А что так? Мало денег предлагали?

– О деньгах мы не говорили, – с намеком на укор ответил я Ричарду.

– Ну да, конечно, это не твое дело. О таких вещах договаривается агент. Уж он-то знает, как выдоить заказчика досуха. И много ты запросишь?

– Я же тебе сказал: я отклонил предложение.

Повисла еще пауза, после которой мама самым своим заботливым и беззаботным тоном произнесла:

– Право слово, фильмы нынче день ото дня становятся только глупее. Неудивительно, что путного писателя в кино никакими деньгами не заманишь.

Я молчал, но хмурился уже не так сильно.

– Думаю, через пару минут они перезвонят, – с надеждой произнес Ричард.

– С какой стати?

– Должно быть, ты нужен им позарез, иначе стали бы они звонить в такую рань? К тому же киношники отказов не принимают, так ведь?

– Поди, звонят уже следующему в списке кандидатов, – фальшиво зевнул я. – Ладно, пойду, что ли, домучаю одиннадцатую главу.

– Умеешь же ты сохранить хладнокровие в любой ситуации, – восхищенно и с полным отсутствием Софоклова сарказма похвалил меня Ричард. – Я бы на твоем месте так переволновался, что до конца дня не сумел бы выжать из себя и слова.

– Увидимся, – пробормотал я, снова зевая и потягиваясь, однако у двери на меня напала такая нерешительность, что я застыл, глядя на сервант. Потеребил ключик в замке на ящике с ложками, закрыл его, открыл, закрыл. Высморкался.

– Еще чаю? – предложила мама, с легкой улыбкой глядя на мое представление.

– О, не отказывайся, Кристофер, он еще совсем не остыл!

Не говоря ни слова, я вернулся за стол. Утренняя газета так и лежала там, где я бросил ее полчаса назад, – смятая и безвольная, будто из нее кровью утекли все новости. По-прежнему муссировали тему выхода Германии из Лиги Наций. Какой-то эксперт предсказывал, что где-то в следующем году, когда линия Мажино[1] станет неуязвимой, Гитлеру нанесут превентивный удар. Геббельс предупредил германский народ, что на выборах двенадцатого ноября[2] будет всего два пункта: «за» и «за». Губернатор Кентукки Руби Лаффун присвоил Мэй Уэст[3] звание полковника.

– Дантист кузины Эдит, – сообщила мама, передавая мне чашку, – похоже, не сомневается, что Гитлер скоро нападет на Австрию.

– Серьезно? – Я как-то вдруг повеселел и, сделав большой глоток, откинулся на спинку стула. – Право, у дантистов такие источники сведений, каких больше ни у кого нет. Вот только я в своем неведении не возьму в толк, каким образом…

И меня понесло. Мама подливала чаю Ричарду и себе. Словно разыгрывая пантомиму, они с улыбками передавали друг другу молоко и сахар, а потом сидели, с комфортом откинувшись на спинки, – ни дать ни взять завсегдатаи ресторана при первых нотах любимой мелодии.

Через десять минут я разгромил все возможные аргументы, которых стоило ожидать от дантиста, и еще много тех, которых не стоило. В ход пошли мои любимые словечки: гауляйтер, солидарность, демарш, диалектичный, гляйхшальтунг[4], инфильтрация, аншлюс, реализм, транш, партиец. Затем, закурив еще сигарету и переведя дух, я вкратце принялся рассказывать историю национал-социализма после Пивного путча[5].

Зазвонил телефон.

– Вот ведь докучливая штуковина! – мягко посетовал Ричард. – Вечно звонит, когда ты рассказываешь что-нибудь интересное. Не отвечай. Скоро им надоест…

Однако я уже вскочил с места, едва не опрокинув стул, и выбежал в коридор.

– Алло, – запыхавшись, произнес я в трубку.

Ответа не было. Лишь кто-то горячо с кем-то спорил на фоне музыки по радио.

– Алло? – повторил я.

Голоса зазвучали еще тише.

– Алло! – уже кричал я.

На этот раз меня услышали. Трубку накрыли ладонью, окончательно глуша голоса и музыку.

– Ну и черт с вами!

Ладонь убрали.

– Идиотизм! – пророкотал мужской голос с сильным иностранным акцентом. – Словами не выразишь!

– Алло! – закричал я. – Алло! Алло! Алло! Алло! Алло!

– Подождите, – отрывисто, будто назойливого ребенка, попросил иностранец.

вернуться

1

Названная так в честь военного министра Андре Мажино (1877–1932) линия французских укреплений на границе с Германией. – Здесь и далее примеч. перев.

вернуться

2

12 ноября 1933 года в Германии состоялись парламентские выборы. После запрета на деятельность любых партий, кроме НСДАП, у голосующих попросту не оставалось альтернативы.

вернуться

3

Мэй Уэст (1893–1980) – скандально известная американская актриса, сценарист и драматург. За ярко выраженную сексуальную тематику ее пьесы неоднократно подвергались жесткой критике и снимались с показа.

вернуться

4

От нем. gleich (одинаковый) и schaltung (включение). Проводимая НСДАП политика насильственного вовлечения в идеологию нацистов, искоренения выбора и инакомыслия.

вернуться

5

Предпринятая Гитлером попытка государственного переворота 8–9 ноября 1923 года в Мюнхене.

1
{"b":"141824","o":1}