Я прислушивалась, надеясь различить рев сирен, но тщетно. Я слышала только завывания ветра. Где же полиция? Почему они так долго?

Я наступила одной ногой на торчащий из черной воды плоский камень — первая ступень к валуну менее чем в десяти футах. Прочно встав на него обеими ногами, я оглянулась на Шрива и вытащила из кармана бумажку.

— Это карта, мистер Шрив. Я солгала вам, когда сказала, что успела сделать копии. Это оригинал. Ею прислали вчера, прямо перед тем, как мы поехали на собрание в колледж. Вот что вам нужно, профессор. Это единственный экземпляр.

Ветер безжалостно трепал листок, стараясь вырвать его из моих рук и унести. Я засунула бумажку в карман куртки и продолжила опасный путь.

Теперь настал мой черед вести себя уверенно. Если мне удастся пройти семь или восемь камней и попасть на большой валун, я буду в безопасности. Шрив не отважится последовать за мной. Кроме того, даже ступи он на лед, тот не выдержит еще восемьдесят фунтов веса. А я могла ухватиться за маяк и подождать восхода там. Я была уверена, что полиция уже ищет меня.

Если же мне не удастся дойти — а я понимала, что такое не исключено, — это будет ужасная смерть. Но зато я умру быстрее, чем от рук Уинстона Шрива.

Я только не учла, насколько ему нужна была эта карта.

Я стояла на четвертом камне ледяного архипелага и, отчаянно напрягая ноги, старалась не соскользнуть. Руки были связаны, и я не могла раскинуть их в стороны и балансировать в противовес ветру и скользкой поверхности. Позади захрустел лед.

Внутренний голос убеждал меня не оглядываться, но я не послушалась. Шрив стоял на первом камне. Он шагнул на второй, но его ступни были больше моих, и толстые ботинки не удержались на наклонной поверхности. Он оступился, его левая нога соскользнула на ледяную корку, которая треснула, и под ней забулькала черная вода.

— Отдайте мне эту чертову карту! — крикнул Шрив. Он замер, понимая, насколько опасно преследовать меня дальше. — Отдайте мне бумагу!

Ветер сыграл с ним ту же шутку, и его слова затерялись где-то над взбаламученной водой.

Следующие два препятствия оказались относительно плоскими и удлиненными. Я с легкостью их преодолела. До скалы оставалось еще три камня.

Я снова оглянулась, и мне стало ясно, что Шрив одержим желанием получить карту. Он решил идти за мной. Ступив на третий камень, он остановился, соображая, как безопаснее попасть на следующий.

Огромные здания Организации Объединенных Наций теперь находились справа от меня. То тут, то там в кабинетах зажигался свет. Небо начало светлеть. Город пробуждался к жизни. Меня найдут.

Я вытянула ногу, чтобы встать на следующий камень, но он оказался заостренным и неровным, без плоских участков, на которые можно шагнуть. Я наклонилась, связанными руками ухватилась за его верхушку и пошарила ногой, нащупывая опору. Убедившись в ее надежности, я сдвинулась вперед и старалась удержать равновесие, держась за вершину камня. Как только мне удалось высвободить руки и двинуться дальше, я прыгнула на очередной валун — цель почти достигнута.

Стоя на предпоследнем камне, я была готова сделать последний прыжок к спасению. Я взялась за голый куст, торчавший на выступе прямо передо мной, и попыталась подтянуться на скользкий валун. В этот момент лед внезапно треснул, и моя левая нога погрузилась в ледяную воду. Я отчаянно вцепилась в серую крошечную ветку и задергала промокшей оцепеневшей ногой.

Медленно, из последних сил я опустилась на твердую землю. Крик Шрива пронзил воздух, и ветер больно ударил мне по ушам этим воплем.

Я открыла глаза и увидела, что профессор пытается ухватиться за мою ногу, свисающую с большого валуна. Он хочет, чтобы я спасла его, подумала я, он не хочет причинить мне вред. Впрочем, в тот момент это не имело значения. Потянувшись ко мне, Шрив соскользнул с остроконечного камня и провалился под лед.

— Веревка! — крикнула я. — Бросайте мне веревку.

Но сердитый поток схватил его и понес прочь от скал. Держась за самую прочную ветку маленького куста, я подтянулась и встала, хотя со связанными руками все равно не смогла бы дотянуться до Шрива.

Шрив крикнул еще раз, пытаясь удержать голову над волнами. Бушующий черный поток подхватил его и на огромной скорости потащил вниз по течению. Он снова что-то закричал, неразборчиво забулькав, но его быстро увлекла за собой неумолимая река.

Мокрая и промерзшая до костей, я опустилась на землю, прислонила голову к низкому выступу и перестала ждать спасения. Замигала вывеска «Пепси-колы», а на шоссе ФДР, кажется, появились первые машины.

К моему валуну направлялся маленький красный курносый буксир нью-йоркского департамента пожарной охраны. Я пыталась убедить себя, что теперь, когда начало светать, меня обязательно заметят. Когда буксир приблизился, мне показалось, что на носу, рядом с двумя пожарными, стоят Майк Чэпмен и Мерсер Уоллес. Мерсер, наверное, все же передал Майку вопрос из «Последнего раунда», который я скормила Шриву, и тот все понял.

Холод, усталость и голод навалились на меня.

Я закрыла глаза.

Первое, что я увидела, когда пришла в себя, — чисто белое покрывало больничной койки. В первый раз за последние несколько дней мне было тепло и уютно. Вдоль металлического поручня тянулась внутривенная трубка. Рядом с передней спинкой кровати стояла капельница — раствор глюкозы почти закончился. Наверное, у меня было сильное обезвоживание.

Часы на прикроватной тумбочке показывали без двадцати двенадцать. Жалюзи были закрыты на три четверти, а в оставшуюся щель заглядывала ночь.

Я перевернулась с бока на спину и подвигала пальцами ног. Затем подняла ноги, потрогала их, сосчитала пальцы. Все на месте.

Когда я перекатилась на другой бок, под моей щекой оказалось что-то твердое. На подушку была приколота блестящая маленькая птичка на скале — подарок Джейка.

За стеклянными дверьми, отделявшими мою палату от стойки медсестер, стояли пять человек. Джейк Тайлер и Мерсер Уоллес облокотились на стол, смотрели на Майка Чэпмена и хохотали. Он размахивал руками, развлекая своими историями двух медсестер.

Я знала, что скоро Майк с Мерсером заманят меня обратно на Блэкуэллс со старой картой — искать бриллианты. А еще они обязательно найдут моего преследователя. Я была в этом уверена.

Снаружи, у двери в мою палату стояла еще одна капельница. На ней болталась перевернутая бутылка шампанского. Завтра начнется счастливый год.

Я улыбнулась и закрыла глаза.

Я так и не спросила разрешения у настоящего Алекса Купера, когда несколько лет назад похитила его имя для своей героини. С тех пор как мы познакомились с Джастином, они с Карен стали нашими лучшими друзьями, прекрасными товарищами по путешествиям, любимыми читателями и членами семьи. Я высоко ценю их дружбу.

Особая благодарность Джуди Берди. Она разделяет мою страсть к поразительным развалинам Ренвика и очень помогла мне с изучением истории острова Блэкуэллс. Выражаю огромную признательность Джуди и историческому обществу острова Рузвельта.

Мне повезло, и я нашла множество старых записей и рапортов в великолепной библиотеке Нью-Йоркского исторического общества. Моя благодарность Бетси Готбаум и библиотекарям, с удивительной заботой хранящим древние документы.

Архивы «Нью-Йорк Таймс» и микрофиши «Нью-Йорк Геральд Трибьюн» также оказались бесценны. А две книги — «Готам» Эдвина Берроуза и Майка Уоллеса и «Другие острова Нью-Йорк-Сити» Шарон Сейц и Стюарта Миллера — снабдили меня восхитительными описаниями мест преступления.

Некоторые персонажи обязаны своими именами реальным людям. Очень щедрые люди внесли вклад в благотворительные проекты и аукционы, а я назвала в их честь героев романов об Александре Купер. Одни стали хорошими парнями, другие — подозреваемыми, третьи — преступниками. Это риск, на который они идут. Им всем я выражаю признательность за теплоту и щедрость.