— Пишу статью.

— Правда?

Он отложил вилку, и я заметила, что глаза у него совсем не темные. То есть темные, но серые, а не карие. И острые. Очень острые.

— Мой жених тебя знает. Алан Форман.

Уильям чуть улыбнулся, но это была не улыбка радости.

— Ты сказала ему, что я жив?

— Нет.

— Это не имеет значения, но… если это и для тебя не важно, то и не говори.

— Я не собиралась. Просто вспомнила твое лицо на фотке у Алана. Вы там с ружьями.

И ты единственный не улыбаешься.

Он едва пожал плечами, мол, чему радоваться, и продолжил есть. Я последовала его примеру, тем более что желудок просто кусался. А готовили тут роскошно… если так пойдет и дальше, то любимые джинсы придется выбросить.

— Ты пробовала его кровь? — спросил вдруг Уильям, так же неожиданно, только в этот раз у меня во рту был кусок отбивной. Не знаю, каким чудом я его проглотила.

— Что?..

— Ты слышала. Кровь Демона.

— Зачем мне это?

Уильям склонил голову к плечу, глядя на меня искоса, и это сразу забрало у него пятьдесят процентов человеческого.

— Чтобы быть здесь. Да или нет?

— Нет.

— Хорошо. И не делай этого. — Он аккуратно положил вилку и приблизился, положив руки на стол. — Тебе ведь нужно чистое восприятие происходящего? Если он скажет тебе, что это необходимо, чтобы здесь оставаться, не верь. Если ты сюда вошла,

то все уже улажено. А если попробуешь — никогда не узнаешь, где твои глаза, а где — его.

Я тоже медленно положила вилку, не отводя глаз, и он опустил их первым.

— Почему ты это говоришь?

— Просто дружеский совет. Когда-то я тоже оказался на вечеринке у Эркхам. Без приглашения.

Внезапно до меня начало доходить.

— Они помогли тебе пройти.

Он промолчал.

— И ты попробовал их крови?

— И они моей. Они не хотели, ни проводить меня туда, ни выдавать за своего сателлита. Но я их заставил. И теперь…

— И теперь не можешь понять, что тебя в них влюбило? Ты сам? Или эта кровь?

— Я ни о чем не жалею, — Уильям снова расслабился и закончил есть. — Это правда,

Джиа и Кейли — самое дорогое, что у меня есть. Но ты права, я никогда не узнаю,

что меня… в них влюбило. А ты еще можешь.

Я вспомнила глаза Демона цвета недозрелого лимона и поежилась.

— Ну нет.

— Тем лучше для тебя. Знаешь, многих из нас приводит сюда жажда информации, но мало кто знает, что с этой информацией потом делать, и мало кто уходит отсюда прежним. Это касается и меня, и твоей тетки Пенни. И тебя. Подумай об этом.

— Я всего лишь хочу написать статью, и мне нужна твоя помощь.

— Все так говорят. Но раз хочешь так думать, ладно. Можешь на меня рассчитывать.

— Я здесь уже столько времени, но ничего вразумительного про Эркхам добиться не смогла. Ты ее видел?

Уильям так наклонил голову, что, казалось, просто ушел в себя. Но он ответил.

— Да. Я ее видел.

— И какая она?

— Как она выглядит, неважно, Дагни. Важно, как она звучит.

Час от часу не легче.

— То есть как это — звучит?

Уильям обнял себя руками, будто от порыва ветра.

— Они ее слышат. Вампиры. Это как наркотик. Она их… будто чистит, что ли.

Знаешь, как чистят фильтры для воды?

Довольно образно…

— А ты, слышишь?

— Что-то такое уже есть. Но я никогда не услышу ее, как они, и это похоже на ломку. Так бледно… так слабо… что даже мучительно. И страшно. И прекрасно в то же время.

— Танталовы муки.

— Да, точнее не скажешь. Вряд ли ты хотела что-то так сильно, что готова была отдать за это жизнь. Иначе ты не поймешь.

Я покачала головой.

— Боюсь, что нет.

— Но если ты любила когда-нибудь так, что готова была отдать жизнь, ты поймешь,

почему я не смогу от этого отказаться. Эркхам дает моим любимым счастье. А я счастлив это видеть.

— Без нее они несчастны?

— Нет, мы… Мы были… — Руки Уильяма дрогнули, и вилка полетела на пол с отвратительным звоном. — Мы были очень… Дагни, мне надо идти.

— Еще поговорим?

— Не знаю, будет ли у меня время.

Что-то во всем этом было не так. Я вернулась в номер, настучала еще страничку и заснула прямо около камина. Как романтично. Если повезет с настроением, завтра узнаю у Демона, где подвох в этой безупречной сказке.

Вечером, перед тем как вернуться в бар, я на несколько минут вышла на улицу. Уже смеркалось, и деревья, окружающие отель Охотничий плотной стеной, потянулись бесконечными тенями вверх. Луна была какого-то нездорового цвета, как старое серебряное блюдо, но я вышла не луной любоваться. Я хотела еще раз почувствовать тот холод, который чуть не свел меня с ума в первую ночь приезда. Вернее, не хотела — хотеть такого совершенно невозможно. Я просто проверяла, говорит ли

Уильям правду, и все больше понимала, что да. Меня здесь приняли, не монстра, не чью-то собственность, безо всякого отношения к номинантам. Без причины. А если причина и есть, то вряд ли я хочу ее знать.

Возвращаясь, я столкнулась с Калебом, получив наконец возможность рассмотреть его ближе. Он неважно выглядел, синь под глазами, поволока — наверное, и вампиры плохо переносят бессонницу. Но все равно, за такое лицо и умереть не жалко.

Редкая красота, порода, вымирающий тип. Хорошо хоть бессмертный.

— Привет, — поздоровалась я. Он взглянул, будто наводя фокус, и сказал:

— Ты Дагни.

— Да.

— Уильям говорил о тебе. Благодарим, что составила ему компанию.

— Мне было приятно, — сказала я, и это вовсе не дежурная фраза. Но настраиваться на разговор не стала. Во-первых, он выглядел как собака, которая спокойно смотрит тебе в глаза, но хвостом не виляет — и понятия не имеешь, укусит ли она,

когда отведешь взгляд. Да к тому же Калебу условности были чужды, он не думал задерживаться и не стал бы тратить время на слова вроде «с удовольствием поговорил бы, но…» Он просто кивнул мне и испарился, так быстро, что я едва заметила. Спасибо и на том, в лучшем случае мог бы меня просто не заметить.