Мы начинаем понимать, что наблюдение за своими реакциями на ситуации, привидевшиеся нам в сновидении, действительно имеет смысл. Мы даже допускаем, что реальность сновидения, может быть, ничем не хуже, чем повседневный мир, который мы по привычке считаем таким важным.

Если зафиксированные установки к миру бодрствования и сновидению начинают ослабевать, сновидец может применить безупречность и все реактивные навыки, связанные с ней, к переживаниям в области сновидения — так, словно между сновидением и бодрствованием нет никаких различий. Этот подход сам по себе является неделанием стереотипного и несознательного пребывания в состоянии сна.

Погружаясь в пространство осознанного сновидения[19], сновидящий относится к окружающей среде с максимальной бдительностью и серьезностью — так, словно он не спит, а бодрствует. Если сновидец реагирует на сновидимое или совершает какие-то действия, его главная задача — полноценно воспроизвести состояние безупречности и исходить из него. Если сновидящий долго работает над формированием фигуры безупречности, у него может выработаться сильный автоматизм, что вызовет ненужные в состоянии сновидения попытки создать фигуру безупречности так же, как наяву. Серьезной проблемы в этом нет. Сновидцу достаточно один раз убедиться, что состояние безупречности в сновидении достигается иным способом.

Важнее всего в сновидении сохранять безупречную отрешенность («невовлеченность»), независимо от того, насколько вам неприятно содержание сновидения, насколько дискомфортна сновидимая ситуация.

На этом этапе особенно важным делом для сновидящего становится исследование сновидимого пространства. Тот, кто избрал Путь сновидения, должен знать, что структура пространства сновидения неразрывно связана со структурой энергетического тела. Исследуя сновидение в состоянии высшей интенсивности осознания, мы познаем не только причудливое устройство цепочки перцептивных миров, которые в целом отражают единство бесконечного нагуаля. Мы познаем многочисленные структуры, из которых состоит психоэнергетическое поле — посредством активности этого поля мы имеем возможность осознать свои ощущения, восприятия, эмоции и реакции, а главное — осознать собственное осознание.

Наблюдая за своими реакциями в сновидении, мы можем обнаружить области собственной уязвимости (во всех смыслах). Ибо психоэнергетическое поле неоднородно, осознание и внимание расположены внутри него как своего рода «сгустки» энергии (концентраты). Те части личностного поля, которым субъект по различным причинам крайне редко уделял внимание на протяжении личной истории, все те обширные пласты бессознательного, подсознательного либо полусознательного, в сновидении транслируют себя через специфический ряд индивидуальных образов. Так или иначе, все эти области психоэнергетического поля доступны, если приложить определенное усилие. Наяву же многие из них либо трудно достижимы, либо вовсе «заблокированы».

Поскольку сновидение — это пространство образов, исследование заключается в изучении разнообразных образов, которые словно «избегают» нашего внимания. Абстракции, анализ, синтез — эти операции мышления в сновидении невозможны. Мы можем, например, найти камень или странный предмет неизвестного предназначения, который в течение сна прятался от нас где-то на периферии сновидческого внимания, а потом — рассмотреть его со всех сторон. Это сновидение, скорее всего, покажется нам странным и запомнится по непонятной причине. А потом, спустя несколько дней или недель, в нашей жизни наяву случится то, что объяснит ценность и значимость этой «находки» в сновидении.

Другого способа исследования пространства сновидения я не знаю. Возможно, это странная идея — «искать то, о чем понятия не имеешь». Но нагуаль — то, что находится по ту сторону ratio — невозможно найти рациональным способом.

Свидетельствование — это особый процесс, сопровождающий деятельность высшей психики человека: эмоциональное и чувственное реагирование, ментальные действия, восприятие и его интерпретацию, осознание чувственного материала или любых сенсорных сигналов, поступивших в психику субъекта из внешней Реальности.

В жизни ординарного человека, не занимающегося психоэнергетической саморегуляцией, свидетельствование либо не встречается вообще, либо играет роль неосознаваемого «фона» для восприятий, действий и реакций, происходящих на уровне высокой автоматичности или стереотипии. Что мы можем свидетельствовать в работе собственной психики, если никогда не пытались расширить область самоосознания, не применяли ни одну психотехнику, не стремились к трансформации того или иного психического содержания? Только бесконечный поток автоматизмов, соединенных в причинно-следственный ряд, стереотипные конструкции и бессознательное делание в процессе ежеминутного восприятия окружающей среды и самого себя.

Подобное свидетельство постоянно происходящих трюизмов не в полной мере является свидетельством. Сам процесс свидетельствования предполагает наличие, как минимум, двух сторон: самого свидетеля и той области чувств, реакций, восприятий, которую он свидетельствует. Поскольку в обычной жизни мы слабо осознаем и себя — в качестве наблюдателя, — и наблюдаемое (как предоставленную «оппозицию» воспринимающему Я), акт наблюдения / восприятия редко становится свидетельством в том смысле, который я здесь использую. Повседневное восприятие множества событий внутри организма и во внешнем поле представляет собой сложно организованный поток, который в целом можно считать очень слабо осознанным.

Если наблюдатель прилагает усилие и начинает в полной мере осознавать свое существование, возникает неизбежный дефицит внимания за счет ослабления исследовательского импульса, направленного на внешнюю среду. Наблюдатель становится невнимательным, «рассеянным», забывчивым. Он совершает ошибки, реагирует на внешние стимулы с опозданием либо неадекватно. Если же наблюдатель полностью отдает энергию своего внимания наблюдаемому полю (что и происходит в большинстве случаев, когда речь идет о человеке, выросшем в условиях западной цивилизации), то внутренний мир как бы перестает существовать.

Бессознательные или слабо осознаваемые проявления наблюдателя, разумеется, непрерывно регистрируются им, но субъективная дистанция, возникшая между двумя мирами — миром внешних впечатлений и миром психической продукции собственного Я, — так велика и значительна, что Мир и Я — на уровне интуитивно воспринимаемого, имагинального пространства — не могут войти в прямой контакт друг с другом. Они со-существуют, используя множество косвенных приемов, как обращаться с другой стороной.

В обычном режиме восприятия и реагирования человеку лишь кажется, что он является свидетелем перцептивных либо чувственно-эмоциональных событий. На самом деле наблюдатель, постоянно генерирующий рефлексию, вынужден отдавать ей основную часть своего внимания. Он занят мыслями и идеями, отношением к собственным реакциям и поступкам и т. д.

Чтобы упростить коммуникацию с Миром, субъект чаще всего бессознательно создает некую «промежуточную инстанцию». Эта формация исполняет роль нашего истинного Я, будучи во всех отношениях его имитацией.

Таким образом, мы свидетельствуем не впечатления, поступившие извне, и не собственные эмоции, чувства, реакции, возникшие в психике по поводу этих впечатлений. Мы выбираем удобную позицию наблюдателя, следящего за взаимодействием между «имитатором», всесторонне репрезентирующим Я в социальном мире, и «образом мира», представленном в нашем сознании тоже — обратите внимание! — в адаптированном и обработанном согласно основным идеям тоналя виде.

Безусловно, в любой ситуации восприятия, если мы говорим о существе, наделенном разумом и произвольным вниманием, сенсорная информация обрабатывается и приводится в соответствие с описанием мира. Но человек, видимо, обладает особенно развитым аппаратом интерпретации всего воспринимаемого и, соответственно, всесторонним образом влияет на реагирование.