Переживания заключенных из-за отсутствия женщин, алкоголя и развлечений раввин Хэлбранс воспринимал снисходительно, совершенно их не разделяя. Это было понятно. Но и лишение свободы как таковое, рабство у чужой воли не имело в его глазах мученического ореола. Перед едой или после уборной он с упоением произносил традиционные благословения: «Какую радость это доставляет Создателю!» В пятницу, накануне священного для евреев субботнего дня, Хэлбранс появлялся в часовне в белом одеянии поверх тюремных брюк, торжественный и сияющий, распевая псалмы Давида и приговаривая: «Весь мир — лишь тюрьма».
Согласно мистическим верованиям хасидов, земной мир в своей материальности не способен вмещать божественный свет в его чистой форме. Иначе мир бы просто исчез. Божественное присутствие существует на Земле в изгнании, в виде искр, плененных силами зла и физических страстей. При этом понятие богооставлен-ности совершенно чуждо хасидам. Миссию человека они видят как раз в том, чтобы освобождать эти искры света из материальной темницы. К освобождению света ведет и любовь к ближнему, и талмудическое благословение над стаканом воды. Каждая из 613 заповедей, исполненная по надлежащему канону, приближает в глазах хасидов мессианскую эру, когда мир преобразится и сможет вобрать в себя всю полноту Божьего бытия. Эта мистическая концепция, в которой человек играет роль необходимого для Бога агента, нашла довольно сильное отражение в работах Николая Бердяева, неоднократно ссылавшегося на еврейские тексты. Другой экзистенциальный философ, Мартин Бубер, склонен был даже считать хасидизм единственной духовной надеждой для современного человека, «выходом из тупика западной цивилизации».
Сами хасиды, впрочем, философию не приветствуют так же, как и художественную литературу. Жизнь члена хасидской общины наполнена запретами, барьерами против духовного и физического соблазна, в числе которых запрет читать газеты и слушать женское пение. Большинство хасидов наследует этот образ жизни из поколения в поколение. Раввин Хэлбранс являл в этом смысле исключение. Он родился в Израиле в семье антирелигиозных социалистов.
Рассказ раввина Хэлбранса о своем обращении к религии был одним из самых драматичных его повествований. В возрасте 12 лет, будучи учеником престижной светской школы в Иерусалиме, Шломо Хэлбранс начал мучиться «проклятыми вопросами». Что значили его будущая докторская степень или место в парламентском списке партии Труда перед лицом вечности? Можно ли забыть о бренности человека? Острота этих далеко не новых вопросов в Израиле 1970-х годов усиливалась опытом войны Судного Дня, когда призрак Катастрофы вновь возник в общественном сознании. Чисто религиозный выход тем не менее оставался уделом меньшинства. Хэлбрансу пришлось практически порвать со своими родителями, видевшими в ортодоксальном иудаизме лишь набор суеверий. В течение нескольких лет он вынужден был жить на скудном пансионе хасидской иешивы, а во время каникул тайно ночевал в пустом общежитии и питался один раз в день в иерусалимских синагогах.
К этому времени относился и эпизод искушения, о котором раввин Хэлбранс вспоминал с грустной усмешкой. Родители, пытаясь остановить уход сына в религию, начали уверять его, что хасиды — лицемеры и отвергают материальные соблазны лишь на словах. Шломо, конечно же, с негодованием отверг их утверждения, что иной хасид может из синагоги отправиться прямо в «массажный салон». Выйдя после этого разговора на улицу, мальчик буквально наткнулся на еврея в хасидском костюме, который, будто живой экспонат, стоял у витрины газетного киоска и разглядывал обложки порнографических журналов. Шломо Хэлбранс после минутного оцепенения что есть силы толкнул его в спину и бросился бежать по улице, весь в слезах. Намерения своего он не оставил.
Впоследствии, уже окончив иешиву и приобретя определенную известность в религиозных кругах, раввин Хэлбранс испытал остракизм израильского общества уже по чисто политическим причинам. Сатмарские хасиды примыкают в Израиле к движению «Нетуре карта», которое отказывает в легитимности современному еврейскому государству как таковому. Идеологи этого движения, ссылаясь на Тору и мнения некоторых известных раввинов, считают, что лишь с приходом Мессии еврейскому народу дано будет воссоздать теократическое царство и восстановить Иерусалимский Храм. Немногим за пределами Израиля известно, что «Нетуре карта» неоднократно обращалось в ООН с антисиони-стскими декларациями и выступало с поддержкой Организации освобождения Палестины. Один из идейных предшественников движения, религиозный еврей Яков Де Хаан, был в 1922 году застрелен сионистскими боевиками. Раввин Хэлбранс, опубликовавший книгу с осуждением сионизма, был, по его словам, неоднократно побиваем камнями в самом прямом смысле.
В тюрьме «Фишкилл» я был свидетелем горячих споров между Хэлбрансом и заключенным израильтянином, обвинявшим его в отсутствии патриотизма. Одним из ответных аргументов раввина было то, что в израильском государстве с момента его создания в 1948 году погибло больше евреев, чем в коммунистической России или баасистской Сирии за то же время.
Обосновавшись в США и защищая еврейское изгнание, раввин Хэлбранс осуждал тем не менее любые попытки национальной ассимиляции. Хасиды, в принципе, отвергают участие евреев в политической и культурной жизни других народов. Ротшильд, удостоенный титула барона Британской империи, является для них совершенно чуждым типом. Миссию еврейской нации хасидизм видит в словах Книги Исхода: «А вы будете у Меня царством священников и народом святым».
Кредо это не противоречит в глазах хасидов существованию среди них крупных и успешных предпринимателей. Согласно их специфическому миропониманию, деловая активность также может являться видом божественного служения, если она ведется в соответствии с религиозными предписаниями. Правила такого рода содержит составленный в XVI веке догматический трактат «Шулхан Арух», прозванный светскими историками «смирительной рубашкой на теле иудаизма» и служащий основой хасидской жизнедеятельности. Другим непременным условием для бизнесмена-хасида является безусловное признание авторитета раввина как посредника в любых конфликтах и разногласиях.
Наконец, каждый член хасидской общины должен ежедневно изучать Тору и другие священные тексты еврейской религии. Согласно заповедям бреславского раввина Нахмана, обязательный для прочтения материал составляет в совокупности 30 000 страниц в год. Сам Хэлбранс не расставался с огромным мешком религиозных книг даже в тюремном лазарете.
Во время одной из своих импровизированных лекций раввин Хэлбранс прервался, обвел взглядом собравшихся заключенных и произнес: «Вы сочли бы меня сумасшедшим, если бы я сказал, что сейчас, в этой комнате, плачут, смеются, говорят и поют десятки и сотни людей. Между тем это так. Вспомните о радиоволнах. Просто у нас нет в руках приемника, и голоса эти нам не слышны. Точно так же не слышны нам… точнее, не слышны вам голоса сверхъестественного мира. Но они звучат вокруг каждую минуту».
Тайный каббалистический оккультизм, практикуемый хасидами, вызывал порой мистический трепет даже у тех, кто считал их учение странным анахронизмом.
Незадолго до своей отправки в иммиграционную тюрьму Хэлбранс рассказал историю, случившуюся во время пребывания раввина Залмана Шнеера в Петропавловской крепости. Пришедший в камеру раввина офицер царской жандармерии спросил его: «Когда Адам, вкусив яблоко, спрятался от лица Бога, Бог воззвал к нему: «Где ты?» Каким образом всевидящий Бог мог задать подобный вопрос?»
Залман Шнеер ответил офицеру: «Бог, конечно же, знал, где Адам и что с ним произошло. Вопросом этим Он воззвал к его совести. Такой вопрос Бог может задать каждому из нас: «Где ты находишься в свои 46 лет?» Жандарм был ошеломлен — ему только что исполнилось 46.
Когда раввин Хэлбранс рассказывал эту историю, он, возможно, имел в виду и нечто иное, чем ясновидческий дар хасидских мистиков. Вероятно, в это время ему уже было известно, что «похищенный» им подросток после ареста Хэлбранса отошел от религии, окончил американскую школу и собирался изучать компьютерное программирование. То, что американская пресса сочла торжеством здравого смысла, для раввина Хэлбранса было сомнительной победой секулярной цивилизации, не знающей, ни где она находится, — ни для чего она существует.
