Оборотень рыкнул, дернулся — и затих.

Я ослабила хватку на его горле.

— Кого ты здесь поджидаешь?

— Некроманта, — пробурчал оборотень.

Судя по голосу — самец. Можно было понять это и по мохнатым гениталиям, только мне не хотелось разглядывать их в темноте. Конечно, можно прибегнуть к демонскому зрению, но я не могла отвлекаться — иначе этот волчок стряхнет меня, сбросит путы, преобразится и сбежит. В зверином облике оборотни значительно крупнее, чем в человеческом, поэтому после превращения в человека оковы с него просто свалятся. А вот я после преображения добавила к своим пяти футам четырем дюймам всего один дюйм. Значит, в каком бы обличье оборотень ни находился, мне с ним не сравняться. Даже в образе человека он способен выпустить когти и нанести удар, прежде чем я успею сообразить, что происходит.

— Длинные черные волосы, приятный золотистый загар, — продолжал он. — Пахнет как долбаная свежая булочка. Вылитая ты.

— Как мило.

Мое сердце глухо застучало. Оказывается, я пахну, как булочка: спасибо аромату корицы, присущему демонам. Если прибавить мускус, ясно, что такой букет легко различим для чуткого обоняния оборотня.

— Скажи, меховушка, кому ты собирался меня доставить?

Он поперхнулся, и я немного ослабила зажим.

— Сама знаешь, я не могу.

Его голос звучал сдавленно, и не только из-за моей руки на его горле: пасть оборотня плохо приспособлена для человеческой речи. Слишком много острых зубов, слишком толстый язык.

— Давай через «не могу», если хочешь сохранить мозги.

Чтобы сделать угрозу убедительней, я чуть расширила границы своего сознания и очень мягко надавила на его незащищенный разум, съежившийся при моем прикосновении, как перепуганная собачонка. Оказалось, что это совсем просто. А ведь он паранормал, а не нормал, чья психика подобна открытой сточной канаве.

Я ощутила новый запах: мускус, апельсины, сжимающий сердце страх. След демона. Это породило новую вспышку отчаяния: оборотень забился, но вскоре обмяк. Я тоже ослабила давление.

«Стоп. Как в это дело мог впутаться демон? Или любой, кто идет по моему следу, неизбежно сталкивается с демонами?»

— Имена, меховушка. Мне нужны имена.

— Это семья, — пролаял пленник. — Думаю, он из семьи, по всем признакам. Это на углу Пятой, в Ист-Сайде. Предложил за тебя две сотни. И полсотни за информацию: где ты, кто к тебе приходит.

— Хорошая сделка, все предусмотрено.

Оборотень моего юмора явно не оценил, и я неожиданно почувствовала, что мне не хватает Джафримеля. Уж он-то понимал шутки.

Еще несколько секунд борьбы, и оборотень стал сдавленно подвывать. В нос ударило острой вонью, чувствительность обонятельных рецепторов почему-то восстановилась. Пахло отбросами и мокрой шерстью — то еще благоухание.

— Расслабься. Будешь хорошо себя вести, твоя черепушка останется целой. Мне от тебя немного нужно: расскажешь всем, что Данте Валентайн снова в городе, а каждый, кто причастен к убийству Гейб Спокарелли, может считать себя покойником. Дошло?

В ответ донесся лишь невнятный рык. Я могла отключить его и спокойно уйти, но это было бы слишком. Я разжала руку, оборотень глубоко вздохнул и затрясся.

Только дойдя до поворота на улицу, я осознала, что мое тело опять движется быстрее обычного. Демонские рефлексы включались сами собой, а я до сих пор не знала своих истинных возможностей.

Позади послышались возня и рычание, заставившие меня встрепенуться.

«Давай-ка поскорее».

Я чуть не потеряла драгоценное время, отыскивая взглядом Лукаса, но тут же выскочила на ярко освещенную улицу и понеслась дальше, обдуваемая встречным ветром, развевавшим мои волосы. Если оборотень придет в себя и решит переиграть партию, ему меня уже не догнать, однако важно сбить его со следа. Эти твари очень хорошо чуют следы. Они не заменили наемников-псионов в розыскном бизнесе по единственной причине: преступники-псионы, имея дело с оборотнями, пользуются их психической уязвимостью, а преступники-нормалы избавляются от меховиков, нанимая псионов. К тому же Гегемония выдает оборотням лицензии на охоту за преступниками исключительно паранормальных видов.

Я не останавливалась.

«Он не преследует меня, ему не выдержать такой гонки, можно не сомневаться».

Я уже задыхалась, мускулы ныли. Вылетев на пересечение Клондел и Тридцать восьмой, промчалась сквозь толпу, столкнув нескольких зазевавшихся бедняг с дороги, нырнула в самый темный переулок и присела на корточки среди мусора, дрожа и задыхаясь от напряжения. Прижалась спиной к сырой кирпичной стене и молча ругала себя.

«Он и не гнался за тобой! Оборотень не такой дурак, чтобы преследовать получившего боевую подготовку псиона. Он наверняка рванул прямиком на Восточный берег, чтобы продать полученные сведения. А тот тип из семьи уже смылся и заметает следы. Или подготовился и остался, чтобы добыть побольше информации. Возможно, он хочет получить не только информацию, но и тебя саму, связанную, как святочная пучкинская индейка. Со всеми наемниками и паранормалами города тебе не справиться, Данте».

И что за демонский запах я уловила в памяти оборотня? А может быть, люди, следившие за лавкой Абры, никак не связаны с убийцами Гейб и не интересуются моей охотой на них? Возможно, они выслеживают Еву или меня саму, потому что я неожиданно стала очень важна для Люцифера.

Даже важнее, чем он думает, как говорил Джафримель.

«Лихо. Какой богатый выбор врагов. Уже не смешно».

Я снова прислонилась головой к сырому кирпичу. Вокруг меня распространялся демонский запах корицы, заглушающий человеческий смрад.

— Пора украсть сликборд, — прошептала я.

Спрятавшись в тени живой изгороди, я массировала плечо и наблюдала за перекрестком Пятой и улицы Ческо. По коже бежали мурашки от болезненного предвкушения, сердце билось чуть быстрее, чем следовало. Ледяной металлический браслет на левой руке не помогал, а только дразнил меня своей тусклой гладкой поверхностью.

После отъезда в Академию здесь, на восточном берегу реки, я была лишь один раз — это второй. И опять меня мучило чувство вины. Руки слегка дрожали, но меня это не удивляло; я покрепче перехватила меч в ножнах, стараясь не отвлекаться от наблюдения. Похищенный сликборд — чудесную гладкую доску любимой фирмы «Шервойг» — я прислонила к стволу падуба. Я прихватила его со стоянки ночного клуба для «золотой молодежи» в районе Тэнк. Наверное, кто-то из искавших приключений богатеньких ребятишек нагрузился так, что пришлось вызывать кеб, а то, что мне было нужно, оставил на стоянке.

Я ждала, костяшки сжимавших ножны пальцев побелели от напряжения. Хотелось верить, что я не опоздала. Волнение не позволило мне толком насладиться тем фактом, что я снова, в кои-то веки, прокатилась на сликборде. Прежде у меня было в обычае после каждого некромантского действа летать на слике до тех пор, пока избыток адреналина в крови не поможет мне поверить, что я жива. Странно, но нынче головокружительная скорость и балансирование с расставленными руками и чуть согнутыми коленями не дали былой остроты ощущений.

Может быть, потому что я снова оказалась на Восточном берегу. Том самом, где находился «Риггер-холл».

Я снова оглянулась через плечо на пустынную улицу в пятнах света от фонарей. В любой момент я могла услышать легкие скользящие шаги, уловить в дуновении ветерка запах мела, потрохов и лосьона после бритья.

«Прекрати! Мирович мертв. Ты разрушила его ка, а Джафримель кремировал Лурдеса. Он выжег "Риггер-холл" дотла, стер это проклятое место с лица земли. Прекрати сейчас же. Остановись».

Новая вереница воспоминаний. Джафримель осторожно прикасается к моей спине, его пальцы бережно разминают сведенные судорогой мышцы, в то время как меня сотрясают рыдания и дрожь, последствия страшного психического насилия, совершенного Мировичем. Мои руки сжаты в кулаки: когда накатывают жуткие образы, я отчаянно молочу ими, но Джафримель мягко, настойчиво удерживает мои запястья, не позволяет мне биться головой о стену или еще как-то повредить себе. Мы лежим во тьме, я слышу его пульс и голос, золотую путеводную нить, выводящую меня из безумия.