Жуан спросил, что он собирается делать вечером, если, конечно, такой вопрос уместен.

— Ложусь в больницу, — ответил Грегориус.

— Ничего в этом страшного нет, — помолчав, сказал Эса. — А если что — насильно вас там никто держать не будет.

В обед позвонил Доксиадес и спросил, не хочет ли Грегориус сыграть партию-другую в шахматы. Тогда он зашел бы к нему, а вечером отвез в клинику.

— Вы все еще подумываете о том, чтобы оставить практику? — спросил после первой партии Грегориус.

— Да, все еще, и довольно часто. Но, может, это пройдет.

В следующем месяце собирается съездить в Фессалоники, сообщил грек, прошло больше десяти лет, как он был там в последний раз.

Когда закончилась вторая партия, время подошло.

— А что будет, если они обнаружат у меня что-то страшное? — спросил Грегориус. — Что-то, из-за чего я пропаду.

Грек посмотрел на него спокойным твердым взглядом.

— У меня полная рецептурная книжка.

В полном молчании они ехали по сумеречному городу в клинику. «Жизнь — это не то, что мы проживаем; она то, что мы живем в нашем представлении», — написал Праду.

Перед входом в больницу Грегориус обернулся и помахал. Потом вошел внутрь. Когда дверь за ним закрылась, пошел дождь.