Осман понимающе кивнул.

— С чего бы вам хотелось начать?

После получасового разговора у Мей уже голова шла кругом от широты его познаний. Он знал сталелитейный процесс вдоль и поперек. Он сыпал фактами, демонстрировал рисунки и проекты.

— Спасибо за то, что уделили мне время, — сказала она, когда он поднялся, чтобы уйти.

Осман бросил на нее любопытный взгляд.

— Мне было приятно. — Он помедлил. — Хотя и необычно для Эль-Джара то, что собеседование проводит женщина.

— Тем более иностранка? — предположила Мей, кривовато улыбаясь. — Я вас понимаю.

Следующим в кабинет вошел Салем Алеви — человек совершенно иной породы. Начать с того, что ему было не больше тридцати, и на те же вопросы, которые она задавала Осману, Мей получила совершенно другие ответы.

— А каким вам представляется будущее завода? — спросила она напоследок.

В то время как Осман хотел того же, что и прежде, только больше, Салема заботила модернизация процесса и уменьшение ущерба, причиняемого окружающей среде.

— Вы думаете, это важно?

— Я это знаю, — просто ответил Салем. — Весь мир пришел к такому заключению. Страны, которые не борются за чистоту планеты, в конечном итоге восстановят против себя всех.

— Спасибо, — сказала Мей и записала его слова.

Он приостановился в дверях, и на красивом молодом лице появилась полуулыбка.

— Можно ли мне набраться смелости и сказать, как ново и обнадеживающе участие в наших делах женщины? Это тоже заметный шаг вперед.

Пойди и скажи это Саиду, непочтительно подумала Мей, улыбаясь в ответ.

Саид появился буквально через секунду. Он что, ждал в коридоре? — изумилась Мей. Как мальчишка, ожидающий оценки учителя.

— Составили свое мнение? — спросил он.

Да он весьма быстр, когда доходит до дела, с некоторым восхищением подумала Мей.

— Составила.

— И?..

— Заводом, несомненно, должен руководить Салем.

Последовало молчание.

— Потому что он молод и привлекателен, полагаю?

— Пожалуйста, не оскорбляйте меня, Саид!

Он вздохнул.

— Потому что Осман, на ваш взгляд, мыслит по старинке, и потому что вы феминистка, не так ли, Мей?

Мей спокойно посмотрела на него.

— Я никогда не позволяю моим предпочтениям или предрассудкам влиять на работу. То, что думаю я, не имеет никакого значения. В противном случае меня здесь не было бы, вы не находите? И пожалуйста, не называйте меня феминисткой. Саид, особенно таким пренебрежительным тоном.

— О! — В его глазах мелькнул насмешливый вызов. — Хотите сказать, что вы не феминистка?

— Я хочу сказать, что не люблю ярлыков. Любых! Я просто женщина, которая верит в равноправие полов.

Казалось бы, наименее привлекательная для него категория женщин! Тем не менее Саид был достаточно умен, чтобы понимать: именно это и было составной частью того, что привлекало его в ней. Ее живой ум и острая наблюдательность, ее храбрость были качествами, к которым Саид не привык. Качествами, которые пробуждали в нем все мужское сильнее, чем жирные устрицы!

— Значит, теперь вы стоите перед дилеммой, Саид?

Он прищурившись взглянул на нее. Неужели она и теперь умудрилась прочесть его мысли?

— Дилеммой? — переспросил он.

— Ну конечно. Вы явно хотели бы оставить Османа на прежнем месте, сделав некоторые косметические изменения. В то время как я предлагаю, предоставив Осману почетную должность консультанта и выделив ему достойную часть акций, назначить директором человека с совершенно новой программой действий, тот есть Салема Алеви.

— Почему?

— Подробный письменный отчет я представлю вам завтра, а пока могу только сказать, что Салем обладает даром предвидения. Даром, который позволит заводу процветать и развиваться в течение по меньшей мере пятидесяти лет и превратит вашу сталелитейную отрасль в. силу, с которой будут считаться.

Саид снова улыбнулся.

— Мои собственные доводы.

Она мгновение остолбенело смотрела на него, прежде чем блеск черных глаз подсказал ей, о чем Саид думает.

— Вы хотите сказать… что согласны со мной? Он вздохнул, почти жалея о том, что она пришла к тем же заключениям.

— Да, Мей, я полностью разделяю вашу оценку. И можете не трудиться составлять письменный отчет. — Он взглянул на часы. — Сейчас позвольте отвезти вас во дворец на ланч, а потом…

Сердце Мей болезненно застучало в груди.

— А потом? — спросила она, с облегчением чувствуя, что в голосе не звучит особого нетерпения.

— А потом мы отправимся на верховую прогулку.

— Но я не езжу верхом.

В его ответе было что-то очень чувственное и непреклонное.

— А я — да.

Конюшни и сами были похожи на дворец — огромные и просторные, оборудованные всем необходимым. Мей мало знала о лошадях, но достаточно, чтобы понимать: об этих животных с большими, яркими глазами прекрасно заботятся. И что черный жеребец, которого на удивление ласково треплет по холке Саид, совсем не похож па лошадей, которых ей приходилось видеть. У него были великолепный узкий корпус, длинные ноги и изящная шея.

— Какое удивительное создание, — выдохнула она.

Рука, гладившая жеребца, на мгновение замерла. И Мей поймала себя на мысли о том, что испытывала бы сама, если бы эти длинные чувственные пальцы так же легко ласкали ее шею.

Саид сменил просторное шелковое одеяние на обтягивающие кожаные штаны и тонкую белую рубашку. Похожий наряд он позаимствовал у одной из сестер для Мей. Она подумала, что сейчас он выглядит как взъерошенный воробей — вольный и беззаботный. Опять контрасты, вздохнула она про себя, наблюдая за Саидом.

— Это чистокровный арабский жеребец, — нежно проговорил он. — Одна из древнейших пород в мире, их разводят уже более трех тысяч лет. Этих лошадей ценят за приспособленность к условиям пустыни. Они поразительно выносливы и легко переносят жару.

Мей, представившая себе эту череду веков, спросила:

— Это ваша лошадь?

— Да. — В его голосе звучало удовольствие. — Это Амаш. Давайте, я посажу вас на него.

— Но я ведь говорила, что не умею ездить верхом…

Не внимая протестам, Саид подхватил ее на руки. Мей бы хотелось, чтобы он держал ее так вечно, но он осторожно усадил ее в седло.

— Сожмите покрепче бока лошади ногами, — проинструктировал он и почувствовал, как желание разгорелось в нем с новой силой. — Пусть Амаш вас почувствует.

Мей сделала так, как было сказано. И Саид, взяв уздечку, вывел лошадь во двор, где под нещадно палящим солнцем стоял телохранитель с непроницаемым лицом.

Некоторое время Саид круг за кругом возил ее по двору, затем бросил что-то на родном языке телохранителю, который в ответ коротко кивнул.

Подхватив маленькую кожаную сумку и повесив ее через плечо, Саид вывел жеребца из ворот — туда, где простиралась бесконечная, сверкающая на солнце пустыня. Вдали, у линии горизонта, высились горы.

— Что вы сказали телохранителю? — с любопытством спросила Мей.

— Только то, что вы не умеете ездить верхом и что я хочу показать вам открывающийся от ворот вид. Он новичок, — небрежно добавил Саид.

Он немного провел лошадь по серебристо-белому песку, а затем вдруг, без предупреждения, вспрыгнул на круп позади Мей и крепко прижал ее к себе, одновременно натянув поводья и послав лошадь вперед коротким негромким приказом.

И они понеслись!

— Саид! — Испуганный вскрик сорвался с губ, ветер отбросил назад волосы Мей.

— Не бойтесь, милая Мей, — прошептал он в развевающиеся на ветру пряди.

Но она испытывала вовсе не страх. Это чувство было скорее сродни ликованию. Он крепко прижимал ее к своему твердому, худощавому телу и правил лошадью с такими уверенностью и мастерством, что Мей инстинктивно чувствовала себя в безопасности.

В безопасности? Она, наверное, сумасшедшая? Скакать галопом по безжизненному пустынному ландшафту, по направлению к горам, с этим смуглым таинственным принцем, который везет ее неизвестно куда?