— Он тает на глазах. — Саид с трудом заставил себя произнести эти жестокие слова. Ему казалось, что, произнесенные, они могут обрести силу. Или утратить ее, тоскливо подумал он.

— Мне так жаль! — На какое-то короткое мгновение Саид показался ей таким беззащитным, что захотелось заключить его в объятия, опустить голову себе на плечо и утешить, покачивая. Но этот жест, был бы, разумеется, истолкован неверно, даже если бы в ее силах было утешить его, а это конечно же не так.

Но мгновение прошло. И на лицо его уже вернулись прежние гордость и достоинство, когда Саид наклонил голову, благодаря за высказанное сострадание.

— Пойдемте, — сказал он.

Обед был довольно любопытным мероприятием, особенно учитывая то, что Мей постоянно чувствовала себя словно выставленной в витрине, и это, видимо, было недалеко от истины. Но еще любопытнее была первая реакция на нее матери Саида.

Саид ввел ее в комнату, где за длинным прямоугольным столом сидела элегантная женщина лет шестидесяти с двумя дочерьми. На всех трех были платья с роскошной вышивкой.

При виде Мей миндалевидные глаза матери Саида изумленно расширились, а вся она словно застыла. Затем что-то быстро сказала сыну по-арабски, и тот задумчиво кивнул.

Но когда Саид представил их друг другу, она совершенно расслабилась и, пожав руку Мей, поприветствовала ее.

— Как я должна называть вас? — взволнованно спросила Мей.

— Называйте меня Умм Саид. — И она на удивление тепло улыбнулась Мей. — Должно быть, мой сын с очень большим уважением относится к вашей работе, если сам привез вас в Эль-Джар.

Саид внимательно посмотрел в лицо матери, но на нем не было ни тени неодобрения. Да и с какой стати? Она хорошо его знает, и действительно он уважает профессиональное мастерство Мей.

Его мать много читает, в том числе и переводную литературу, и это в какой-то степени влияет на ее взгляды, делая их не такими традиционными. Возможно, она подозревает, что он попытается добиться близости Мей, пока та здесь. Но это тоже не должно ее волновать — она так же хорошо, как и он, знает, что ему придется жениться на женщине из своей страны. Она закроет глаза на любую интрижку, которая может случиться. Но только до моей женитьбы, напомнил себе Саид, воспроизводя в памяти череду невест, которая прошла перед ним до отъезда на свадьбу Роя.

Множество темноглазых девственниц, с лицами, скрытыми чадрой. Юных и поразительно красивых. Ни одна из них не посмела встретиться с ним взглядом. Он спрашивал себя, понравилась ли ему хоть одна, и отвечал: да, конечно, понравилась. Только камень остался бы к ним равнодушным. Но их неискушенность и уважение к занимаемому им положению превратили бы их в простых исполнительниц его желаний. По определению это должен быть неравноправный брак.

Он посмотрел на Мей, отметив ее гордую осанку и уверенность, с которой она встретила его взгляд. Сердце забилось часто и глухо, и он выругался про себя.

— А это мои сестры, — слегка задыхаясь, сказал Саид. — Лейла и Мунира.

Две черноглазые девушки с водопадами густейших черных волос были невероятно красивы. И ни на одной из женщин нет чадры, с удивлением отметила Мей, занимая место за столом между Саидом и его матерью.

Слуги бесшумно приносили и уносили тарелки, пламя свечей, стоящих на столе, потрескивало, колеблемое душистым ветерком, проникающим сквозь открытые окна.

— Вы будете пить вино, Мей? — тихо спросил Саид, наблюдая за тем, как в такт дыханию поднимается и опускается ее грудь.

Она покачала головой.

— Нет, спасибо. Я буду то же, что и все.

Саид налил ей гранатового сока, про себя аплодируя такой дипломатичности, в то время как Мей, в ответ на вопрос одной из сестер, рассказывала о цели своей поездки в Эль-Джар.

— И Саид предоставляет вам разрешить эту ситуацию? — удивленно спросила Мунира.

Он сверкнул на нее глазами, хотя благодаря вопросу сестры, пожалуй, впервые с ясностью понял, что должна была все это время подозревать Мей.

— Полагаю, что Саид уже решил для себя этот вопрос, — медленно проговорила Мей, до которой дошла абсурдность ситуации. Как будто Саид с его властью будет полагаться на ее суждение! — А я здесь для того, чтобы подтвердить его решение.

Он почувствовал злой и частый пульс желания.

— Как вы проницательны, Мей!

— Это моя работа, — сладким голосом ответила она.

— А что, если вы с Саидом разойдетесь в оценках? — спросила Умм Саид.

Черные и синие глаза схлестнулись взглядами.

— Тогда каждому придется обосновывать необходимость своих действий, — сказала Мей.

— В таком случае победит Саид, — вставила преданная младшая сестра.

— Не стоит недооценивать полемического мастерства Мей, — сухо возразил Саид.

После обеда он проводил Мей до ее комнаты. В пустых коридорах отдавалось эхо их шагов, и где-то сзади на почтительном расстоянии следовал непременный телохранитель.

Они шли рядом, и все ее чувства были переполнены Саидом. Шелестел шелк, то обтягивающий его сильную ногу, то свободно падающий вдоль сухощавого тела; ноздрей касался легкий аромат сандалового дерева, исходящий от его теплой кожи. Воздух был словно заряжен электричеством, и это так действовало на Мей, что ее дыхание невольно становилось неровным, а сердце лихорадочно билось при мысли о том, что их ждет впереди.

Попытается ли он поцеловать ее сегодня? А она, если быть честной — к чему Мей всю жизнь стремилась, — разве она не хочет этого больше всего на свете?

— Вам понравился вечер, проведенный с моей семьей, Мей?

Она кивнула.

— Ваша мать была очень добра, развлекая меня, в то время как наверняка в душе она переживает за вашего отца.

— Особы королевской крови должны уметь скрывать свои чувства. — Саид пожал плечами. — И было бы непростительно не выказать гостеприимства.

Она снова кивнула и вспомнила о первоначальной реакции на нее принцессы.

— Когда я вошла в столовую, ваша мать показалась мне…

Он затаил дыхание.

— Какой?

— Не знаю… шокированной… удивленной. — Мей пожала плечами. — Нечто в этом роде.

— Интересно, хоть что-то может укрыться от вашего взгляда? — спросил Саид.

— И она также сказала вам что-то… по-арабски, чего я, естественно, не поняла.

Он кивнул.

— Что это было, Саид?

Он обреченно вздохнул, чувствуя, что не сможет ответить уклончиво, не сможет противиться призывному взгляду этих сапфировых глаз. Была ли это судьба — то, о чем он собирался рассказать, — или просто исторический факт? Даже совпадение?

— Вы очень похожи на женщину, с которой был знаком мой прапрадед.

Мей пристально посмотрела на Саида, гадая, о чем он умалчивает. Он, казалось, принимает какое-то решение.

— Пойдемте со мной, — сказал наконец Саид и свернул в боковой коридор.

Заинтригованная Мей поспешила за ним.

— Куда вы меня ведете? — прошептала она.

— Увидите.

Покои, в которые Саид привел ее, были так надежно укрыты от постороннего глаза, что найти их без больших стараний и желания было бы невозможно. В маленькой комнате ничего не было, кроме книг и стола, у которого стоял резной стул.

И портрета.

— Взгляните, — очень мягко сказал Саид и указал на картину. — Взгляните, Мей. Вы видите сходство?

У Мей перехватило дыхание от изумления. На портрете была изображена женщина, чьи вьющиеся волосы контрастировали с алым шелком платья, а синие глаза пленяли зрителя, ярко-синие глаза, смотревшие, казалось, прямо в душу. Ее лицо было бледно, почти того же молочно-белого оттенка, что и кожа Мей.

— К-кто это? — прошептала она, с трудом удержавшись от того, чтобы не спросить: это я?

— Женщина, которую любил Мансур, — безо всякого выражения ответил Саид.

— И потерял? — предположила она.

Он печально покачал головой.

— Она никогда не принадлежала ему, Мей, — сказал Саид. — Культурные различия между ними были слишком велики. И они поняли, что в их случае любовь не всепобеждающая сила. Она вернулась в Америку, и они больше никогда не виделись.