– Имей совесть, – проворчала Кэтрин. – Как ты мог напомнить мне о том споре, когда я только пытаюсь извиниться и объяснить?

– А мне это показалось абсолютно уместным, – бодро ответил он. – Надеюсь, ты уже закончила с извинениями и объяснениями, тем более что тебе на самом деле не за что извиняться. Мне в действительности очень приятно, что ты обо мне беспокоишься, хотя в дальнейшем я постараюсь давать тебе как можно меньше поводов к этому, – с улыбкой заключил он.

– Правда приятно? – переспросила она с некоторым сомнением.

– Ну конечно, правда, – заверил он ее и снова чмокнул в нос. – Я тут подумал… знаешь, что нам обоим сейчас нужно?

– Что?

– Ночь любви и забвения. Несколько часов, чтобы выбросить из головы все проблемы и неурядицы и насладиться друг другом. – Увидев, как в глазах возлюбленной вспыхивают искорки удовольствия и желания, он радостно улыбнулся. – Надеюсь, ты не против, милая?

– О нет, конечно же не против, Адриан. – Она нахмурилась. – Но ты ведь расскажешь мне все-все, что узнал о Коуле Уинстоне, правда?

– Разумеется, расскажу. Но после больше ни одного слова на эту тему, договорились? Мы где-нибудь пообедаем, а после… ну там будет видно. Как тебе мой план, заместитель редактора?

– Вполне приемлемый, босс, – в том же шутливом тоне отозвалась Кэтрин. Немного помолчав, она поинтересовалась: – Ты любишь итальянскую пасту?

– Кто же ее не любит? Особенно если с фирменным итальянским соусом. – Он еще крепче обнял ее, и Кэтрин почувствовала, как горячая волна пробежала по всему его телу, передаваясь и ей. – Хочешь пойти в итальянский ресторан? Уже выбрала какой?

– А как же. Называется «Квартира Кэтрин», – со смехом ответила она. – Когда я была маленькой, одна итальянка, жившая по соседству с моими родителями, часто приглашала меня к себе в гости и угощала разными итальянскими блюдами. У нее же я и научилась их готовить, в том числе и фирменный соус. Кстати, он уже готов и ждет не дождется, когда его съедят.

– Гм, а разве ты не злилась на меня сегодня утром? – хитро улыбнулся Адриан.

– Еще как, но это не помешало мне приготовить отличный соус с намерением угостить вечером.

– Значит, ты уже давно запланировала пригласить меня к себе домой на ужин?

– Разумеется, почему бы и нет? Если ты злишься на человека по мелочи, это совсем не значит, что ты его не… – Кэтрин готова была прикусить себе язык, осознав, что едва не проговорилась.

– Что? – Адриана удивило, как безумно он хочет услышать от Кэтрин слова признания.

Однако она молчала. Ей не хотелось признаваться Адриану в том, в чем она еще не до конца была уверена.

– Так что же? – настаивал Адриан.

– Что ты не можешь с ним поужинать, – нашлась Кэтрин и широко улыбнулась. – Почему бы тебе не переодеться во что-то более удобное, пока я закрою редакцию на ночь?

Адриан кивнул и направился вверх в свою квартиру. Стоя под душем, а потом переодеваясь в светлые легкие брюки и рубашку, он размышлял о том, почему ему так хотелось услышать признание Кэтрин и почему она не захотела дать честный ответ.

Может, дело в гордости? – спрашивал он себя. Или она боится повторить прошлые ошибки?

Наверное, нам просто нужно время, решил он наконец. Мы ведь хорошая пара, не так ли? Нужно время чтобы она окончательно убедилась в этом. Чтобы убедилась, что она в моей жизни никакое не осложнение, а источник радости и счастья. Нам обоим нужно время, чтобы научиться искусству брать и отдавать. Время нужно мне, чтобы осознать, увериться в том, что забота Кэтрин, ее любовь и верность не зависят от моей карьеры или материального положения. Осознать не только умом, но и сердцем, что даже если вокруг меня все рухнет и превратится в прах, она останется со мной.

К удивлению Адриана, такое время они получили. Реджи выздоровел и вышел на работу, вернув все на круги своя. У Коула Уинстона, по-видимому, временно истощился запас грязных трюков или же он решил, что большинство из них привели к обратным результатам. Его еженедельник «Портлендский вестник» начал заигрывать с рекламодателями, пытаясь вернуть утраченное доверие. С доставкой больше не возникало никаких проблем. С помощью Ромео, работников «Городских новостей» и банкира Адриана слухи о надвигавшемся закрытии газеты умерли быстрой и естественной смертью.

– Что-то уж слишком спокойно, босс, – заметила Кэтрин как-то вечером, когда они стояли рядом в большой кухне Адриана, приготавливая все для жарки форели и картофельной запеканки. – Боюсь, это похоже на затишье перед бурей. Не верю, что такой, как Уинстон, мог успокоиться. Наверняка он что-то задумал и выжидает удобного случая.

– Согласен, – нахмурился Адриан. Он полил куски форели своим особым соусом, потом отставил соусницу и повернулся к Кэтрин. – Но я не хочу, чтобы ты меня так называла.

– Как называла? Боссом? – В широко раскрытых глазах Кэтрин читалось невинное недоумение. – Но почему? Что тут такого? Ты же и есть мой босс.

– Ну да. – Адриан фыркнул. – Прекрати сейчас же. Тебе прекрасно известно. Особенно в свободное от работы время. Да и во время работы тоже.

Кэтрин лучезарно улыбнулась.

– Как скажешь, бо…

Окончание этого раздражавшего Адриана слова затерялось в жарких глубинах его рта, а через мгновение Кэтрин уже готова была назвать его как угодно, лишь бы этот поцелуй никогда не заканчивался. Их ужин, состоявший из жареной форели и картофельной запеканки, уже не впервые стал поздним.

Постепенно Кэтрин начала открываться Адриану, а он стал открываться ей. Когда однажды разговор у них зашел о разводе, Кэтрин сама себя удивила, спросив напрямую, почему он позволил себя обобрать.

– Главным образом, из-за эгоизма, – рассмеялся Адриан и увидел, как на лице Кэтрин появилось недоуменное выражение. – Сейчас попробую объяснить. Я женился на Анжелине по собственному выбору, думая, что это навсегда, но не сделал ее счастливой. Вот так просто. Сам я тоже не был счастлив, и, когда она сказала, что хочет уйти от меня, я испытал боль, но в то же время и облегчение. Отдавая бывшей жене ключи, я как бы искупал свою вину. Кроме того, мне совсем не нужен был неприятный, длительный судебный процесс по разделу имущества, в результате которого львиную долю получили бы адвокаты. Почему бы мирно, по доброй воле не отдать Анжелине все, что она просит? Поверь мне, я подписал все документы не ради нее, а ради себя.

– Думаю, я понимаю, что ты хочешь сказать. Наверное, на твоем месте я поступила бы точно так же. И тоже чувствовала бы вину за то, что рада выбраться из создавшегося положения.

Кэтрин в свою очередь рассказала Адриану о своей помолвке и о том облегчении, которое она почувствовала, когда помолвка была расторгнута. Она внезапно поняла, что ее страх перед серьезными, глубокими отношениями с мужчиной, кажется, удалился на значительное расстояние.

Ночью, лежа в кольце рук Адриана, прижимаясь к нему обнаженным телом, ей легко было говорить с ним, открывать ему свои самые глубокие тайны и страхи. В один из таких беспечных моментов она призналась, что долгое время испытывала страх, когда мужчина слишком приближался к ней.

– Пару лет назад, – припомнила она с легким выражением досады, – один довольно напористый тип назвал меня уклончивой любовницей. Я возразила против этого, потому что мы не были любовниками и я не уклонялась, а со всех ног убегала от него. Но некоторая доля правды в его словах присутствовала.

Адриан рассмеялся и крепче прижал ее к себе.

– Радость моя, ты просто берегла себя для меня.

В течение последующих дней Кэтрин много думала о его замечании.

Адриан чувствовал, что доверие Кэтрин к нему растет, да и он сам начал все больше узнавать и понимать, какая она, что чувствует, о чем думает, чего боится. Он подозревал, что эмоциональная скрытность Кэтрин коренилась в убеждении, что она принесла несчастье своим родителям. Однако он не мог понять, откуда у нее появилась подобная мысль. Кто-то сказал ей это?