– Если бы я был более дипломатичен в своей личной жизни, то не сидел бы здесь и не разговаривал с тобой, как чужой, – с внезапной горечью произнес Джулиан.

Люси подала ему фотографии, но он отмахнулся, и, приняв дар с благодарной улыбкой, она заговорила:

– Чужими нас сделала твоя мать. Я не хотела разрушать наш брак, Джулиан. А убежала в Лондон, чтобы ты почувствовал ответственность по отношению ко мне и Аманде, и неделями ждала тебя. Ты не можешь меня винить за то, что сам предпочел легкий путь.

– Черт возьми, Люси, когда я приехал, ты была с Беллами!

– И ты, естественно, сделал поспешный вывод, подсказанный, несомненно, твоей матерью.

Джулиан поморщился:

– Время не смягчило твой язык.

– Мне пришлось защищаться, когда мы были женаты, и с тех пор мало что изменилось.

– Но теперь ты знаменита.

– Да, но успех не поднесли мне на блюдечке, и хочешь верь, хочешь нет, я оставила тебя не ради карьеры. Теперь, конечно, она много для меня значит.

– А мы с Амандой ничего для тебя не значим?

– Джулиан, глупо задавать вопрос, значит ли что-нибудь для меня Аманда. Единственная причина, по которой я вышла на работу, – это иметь возможность бороться за дочь. Тебя же я оставила не потому, что разлюбила, – просто не могла спокойно смотреть, как ты подчиняешься чужой воле. Я хотела иметь свой дом и думала, что моя мечта сбудется, если я оставлю тебя. А ты приехал за мной только для того, чтобы забрать Аманду.

– Но я решил, что ты ушла к Пирзу.

– Он мой единственный друг, который помог мне с работой.

– Если все было так просто, то я поступил как дурак, но не надо винить маму. Она руководствовалась исключительно нашими интересами.

– Ты действительно в это веришь, Джулиан, несмотря на все, что случилось?

– Конечно. Но признаю свою вину в том, что не понял сразу, – вы не сможете ужиться вместе.

– По крайней мере, теперь тебе это ясно.

Люси нервно повела плечами, и Джулиан инстинктивно обнял ее, но тут же неловко опустил руки.

– Нет, я не могу говорить спокойно, когда ты в моих объятиях. Люси, я люблю тебя и не прошу бросить карьеру. Я всего лишь хочу, чтобы ты вернулась ко мне и Аманде.

– Я не могу, Джулиан! Неужели ты не понимаешь, что у нашего брака нет будущего. В любом случае твоя мать быстро положит конец нашей совместной жизни.

Джулиан вспыхнул:

– Почему ты вечно втягиваешь во все маму?

– Потому что, пока ты не поймешь, как ведет себя твоя мать, у нас нет надежды. Больше не о чем говорить.

Сдерживая слезы, Люси поднялась и ушла.

Люси не стало бы легче, если бы она узнала, как сильно переживает Джулиан. Когда шок прошел, его охватило отчаяние, и он одновременно проклинал себя и был зол на жену за то, что она терпеть не может его мать. За время его отсутствия Аманда подросла и так напоминала женщину, которую хотелось забыть, что в первые дни дома он даже не заходил в детскую.

Фрэнсис постоянно находился в Кумб-Хаус, избегая встреч с женой.

Время тянулось мучительно медленно. Возможно, от скуки Джулиан решил повидаться с Энн и вечером отправился в Мэйфилдс. Хозяйка была наверху, но, когда он распахнул дверь, тут же сбежала вниз. Обменявшись приветствиями, они прошли в гостиную и уселись на диване перед камином.

– У тебя такой вид, словно забыл про отдых, – начала Энн. – Тебе понравилось в Америке или ты слишком много работал?

– Работы было достаточно, но сейчас у меня появился свободный месяц. У тебя тоже уставший вид. – Под глазами у женщины были круги, которых Джулиан не замечал раньше, и ему не нравилось, что она сопровождает речь отрывистыми, нервными жестами.

– Да, я устала, Джулиан.

Она поднялась и начала расхаживать по комнате.

– Устала притворяться, что мой брак еще можно спасти, устала скрывать от детей, какими чужими стали мы с Фрэнсисом. Так устала, что больше не могу продолжать нашу жизнь в том же духе.

– Все ведь не так плохо? Почему бы вам вместе не уехать ненадолго?

Энн фыркнула:

– Хватит притворяться, Джулиан! Или ты слишком воспитан, чтобы не замечать, что творится у тебя под носом? У нас с Фрэнсисом все кончено. Я поняла это уже давно, но теперь должна что-то предпринять.

– Я не знал… Прости.

Энн достала сигарету и закурила.

– Думаю, я бы смирилась, если бы не Люси. У нее хватило смелости все бросить и начать новую жизнь, вот и я решила взглянуть правде в глаза.

– Ты ведь не собираешься последовать ее примеру? Подумай о детях!

– Я уже семь лет только о них и думаю! Я еще молода, дорогой мой, и хочу счастья. А если оставлю Фрэнсиса, мои родители с радостью примут мальчиков.

– Никогда не думал, что ты можешь так хладнокровно говорить об этом.

– Бедненький, ты всегда ожидал, чтобы люди поступали правильно!

– Конечно, ведь существуют определенные моральные нормы.

– У каждого свои взгляды. Я буду поступать так, как считаю нужным. Ты слишком консервативен, Джулиан, и, прости меня, довольно инфантилен. Ты веришь тому, во что хочешь верить, не желая задумываться. Разве уход Люси ничему тебя не научил?

– Она разрушила наш брак, если ты об этом.

– Но разве ты не стал рассуждать более здраво? Разве не понял, почему она так поступила? Ты можешь сидеть здесь и уверять, что это ее вина?

По лицу Джулиана пробежала тень неуверенности.

– Я по-прежнему считаю, что она выбрала неправильный способ. Нельзя решать проблемы, убегая от них.

– Но нельзя также решать их, оставаясь на том же месте! Рано или поздно приходится действовать.

– Значит, ты считаешь, что Люси поступила правильно, бросив меня и Аманду?

– Люси не бросала Аманду, – тихо сказала Энн.

– Ладно, она взяла ребенка с собой, и что с того? Попала в грязную кухню на окраине города! Чтобы за девочкой присматривала неопрятная хозяйка, пока Люси весь день будет в театре? Если ей это по душе, то мне нет.

– Но она не хотела, чтобы так продолжалось всегда! Она надеялась, что ты позволишь ей жить с тобой в Лондоне.

– Так она сейчас говорит, но когда я приехал за ней, она была у Беллами.

– Это вовсе не то, о чем ты подумал. Тебе следовало дождаться ее, Джулиан, она ведь твоя жена. Ты бы не вел себя так беспощадно, если бы не твоя мать.

– Ты очень не любишь маму, да, Энн? Как и у Люси, у тебя ни разу не нашлось для нее доброго слова. Что плохого она вам сделала? Ее единственная вина в том, что она слишком любит своих детей.

– Это может быть еще хуже, чем если бы она их совсем не любила.

– Думаю, нам лучше сменить тему. Я не хочу ссориться с тобой.

– Я тоже не хочу, но мне было нелегко сидеть и смотреть, как твой брак разрушается по той же причине, что и мой. Почему ты не проснешься, пока не поздно, Джулиан? Если завтра я оставлю Фрэнсиса, твоя мать не станет возражать.

– Чушь! Она сделает все, чтобы заставить тебя вернуться.

– Поэтому она все время держит Фрэнсиса в Кумб-Хаус, зная, как мне больно? Нет, мой хороший, твоя мать разлучила тебя с Люси и пытается сделать то же со мной и Фрэнсисом. Она хочет, чтобы вы принадлежали ей, и, возможно, в конце концов, ее мечта сбудется. Я представляю, как вы с братом живете с ней до самой старости, обожая женщину, которая разрушила ваше счастье, заставив поверить, что все делает для вашего блага.

– У тебя слишком разыгралось воображение, Энн. Думаю, мне лучше уйти. – Джулиан поднялся и вышел за дверь.

По пути в Кумб-Хаус ему было нелегко забыть обвинения Энн, поскольку говорила она совершенно искренне. Странно, что его мать вызвала такое враждебное отношение со стороны обеих невесток. У нее самой была не очень счастливая жизнь – рано умер муж, распадаются браки сыновей. Если он что-нибудь не предпримет, то останется одинок.

Припарковав машину перед домом, он прошел в сад и остановился на террасе взглянуть на Аманду, мать и сестру Ричардс. На маленькой девочке был летний костюмчик, светлые волосы стянуты лентой. Она напевала про себя, кружась по траве недалеко от бабушки, и, боясь ей помешать, Джулиан неслышно подошел поближе и услышал резкий голос матери: