Литмир - Электронная Библиотека

Булхарин рухнул на дорогу прямо перед его лошадью, и всадник уже ничего не мог поделать. Затрещал пробитый копытом череп, лошадь споткнулась и едва устояла на ногах, сбившись с шага. Человек в седле опасно покачнулся, и все же его кисть привычно легла на рукоять меча и потянула клинок из ножен.

Вальц распростерся в грязи, но только для того, чтобы позаимствовать меч у мертвеца. Над ним нависла туша третьей лошади, поднятой россом на дыбы. Ударом снизу лазарь вспорол ей живот и даже не потрудился убраться из-под кроваво-коричневого дождя, хлынувшего из раны.

Обезумевшее от боли животное шарахнулось в сторону; его ржание перешло в захлебывающийся клекот. Лошадь сбросила всадника в двух десятках шагов от Вальца, но тот приземлился относительно благополучно. За его спиной висел малый арбалет – необычное оружие для офицера, однако, на то, похоже, были особые причины... Лошадь понеслась по дороге, волоча за собой клубок вывалившихся кишок.

Тем временем лазарь уже вскочил на ноги и отразил удар росса, удержавшегося в седле. Вальц и сейчас действовал предельно рационально и безжалостно. Второй атаки не последовало. Он ударил мечом по лошадиной морде. При этом он не только перерубил уздечку, но и проломил челюсть четвероногой твари. Когда лошадь проскакала мимо, разбрасывая кровавую слюну, ему оставалось только нанести удар в спину всаднику, который не имел физической возможности закрыться. Росс с поврежденным позвоночником вывалился из седла, и Вальц прикончил его, вогнав меч в горло над верхним краем кожаного жилета.

В этот момент что-то сильно ударило в спину его самого. Лазарь был вынужден сделать два шага вперед, чтобы остаться на ногах. Он снова поднял окровавленный меч и, развернувшись, принял боевую стойку.

Человек, только что выпустивший стрелу из арбалета, смотрел на него со смутно знакомым Вальцу выражением. Это был не простой и понятный страх. Во взгляде неизвестного сквозил ужас, который порождают сверхъестественные вещи. Иногда так смотрели на Вальца его жертвы, но это было в той, прошлой жизни. От нее остались лишь рефлексы и обрывки воспоминаний.

Он не мог видеть причину неприятного удара и не знал, что под его правой лопаткой торчит стрела, едва не пробившая тело насквозь. Зато он знал, сколько примерно времени требуется на то, чтобы взвести арбалет. По его расчетам выходило, что времени у росса не осталось. Совсем.

Через три секунды лазарь оказался рядом. Человек успел отбросить бесполезную игрушку и извлечь из ножен меч. Один к одному – соотношение сил было для Вальца непривычным и даже каким-то оскорбительным. В лучшие времена за его головой охотились десятки, если не сотни по-настоящему опасных людей; ему приходилось сражаться в таких крысоловках, по сравнению с которыми покрытая грязью дорога была чем-то вроде лужайки для учебных боев чистоплюев-аристократов.

Сейчас он берег себя. «Береги себя!» – нашептывал ему неведомый хозяин. Вальца и так посетило странное чувство вины. Стрела в спине – это была небольшая, но все же неприятность, результат допущенной им оплошности. Поэтому он закончил быстро. Росс провел только одну отчаянную атаку, тщетно пытаясь достичь хладнокровия. Отразив ее, Вальц сделал быстрый, как проблеск молнии, выпад и пробил грудь противника в области солнечного сплетения.

Человек упал на колени, запрокинув кверху голову. На его губах лопались розовые пузыри. Вдохнуть он уже не мог. Лазарь смотрел на его предсмертные судороги, а потом резким движением выдернул меч из трупа.

Он обвел место схватки ничего не выражающим взглядом, и на его забрызганном кровью лице снова появилась улыбка ребенка. Или идиота.

Мертвецы лежали под низким небом, готовым пролить слезы дождя. В сумерках все казалось серым, даже кровь. Где-то в лесу билась в агонии лошадь; та единственная, что уцелела, стояла у обочины...

Вальц выбрал неповрежденную, хотя и грязную одежду. Он раздел человека с пробитым черепом, и тут обнаружилась досадная помеха. Что-то мешало ему натянуть на себя длинную исподнюю рубашку. Вальц нащупал торчавшую в спине стрелу и попытался ее выдернуть. Пальцы соскальзывали, вдобавок стрела вонзилась в одно из самых труднодоступных мест. Лазарь не нашел ничего лучше, кроме как обломать ее. При этом он чувствовал себя так, словно чей-то маленький клейкий ротик медленно пережевывал его внутренности, превращая их в однородную массу. Слабая боль была похожа на угасающее воспоминание, на ускользающий от сознания сон...

У него в руках оказался обломок стрелы не длиннее мизинца. Вальц поднес его к глазам, чтобы увидеть следы липкого, красного вещества с одуряющим запахом, который он любил когда-то... Этого вещества было так много в тех, кого он только что прикончил. Оно пробуждало в нем какие-то странные желания, предчувствие красоты, жестокую неудовлетворенность... Но обломок был испачкан в черной блестящей смоле. Высыхая, она осыпалась хлопьями, похожими на пепел.

Улыбка Вальца стала совершенно безжизненной. Он отшвырнул обломок, быстро оделся, взял меч, пару чужих ножей и отправился ловить четвероногую тварь. Это оказалось нелегким делом. Лошадь шарахалась от него, раздувая ноздри и потряхивая головой. Очень быстро Вальц понял, что причина ее поведения кроется в его собственном запахе.

Подкравшись с подветренной стороны, он все же схватил уздечку и плетью вразумил перепуганную кобылу. Она сделалась покорной, но не потому, что перестала бояться, а скорее наоборот. Дрожь пробегала по ее телу всякий раз, когда он прикасался к ней. Вальца это мало заботило. Он приобрел все необходимое для дальнего опасного пути.

Невидимое солнце садилось на западе, и лазарь заторопился вслед за ним.

2

Опустившаяся темнота не стала помехой одинокому всаднику. Он безостановочно двигался сквозь безлунную и беззвездную ночь. Только звуки, издаваемые лошадью, могли убедить случайного прохожего в том, что ему повстречался не призрак. Но то были плохие времена для прохожих, тем более, для случайных. Страх и почти неотличимая от него разумная осторожность заставляли прятаться тех, кто затерялся на огромных пространствах, разделявших города и замки... Вокруг не было ни единого проблеска света, и все же лазарь безошибочно находил дорогу и заставлял уставшую кобылу месить копытами жидкую грязь.

Он продолжал движение в черноте, похожей на черноту закрытых век, вдоль некоей линии, которую он чуял одним из своих нечеловеческих органов... Много времени прошло, прежде чем впереди показались дрожащие огни. Две встречные кареты вихрем пронеслись мимо; Вальц едва успел свернуть к обочине. Дикий крик возницы вспорол воздух – должно быть, лазаря и в самом деле приняли за привидение.

Белая кобыла начала хрипеть. Он дотронулся до ее взмыленной шеи, и в ту же секунду лошадь дернулась, как ужаленная. Вальц мрачно улыбнулся; до него дошло, что четвероногая тварь нуждается в отдыхе.

Не так давно он проехал мимо постоялого двора. Это было ошибкой. Ему пришлось вернуться и напоить кобылу водой из выдолбленной колоды. Дом был совсем близко, но Вальц избегал человеческого общества и неизбежных расспросов.

Его вполне устроил ближайший лесок. Здесь он стреножил кобылу и для верности привязал ее к дереву. Задержка была неизбежной; поэтому лазарь спокойно расположился прямо на сырой земле и погрузился в состояние безучастной дремоты. Его глаза оставались открытыми; у него не было ни мыслей, ни желаний, и ничто не навевало сны. Влага и холод, подкравшиеся к телу, не доставляли ему ни малейших неудобств.

* * *

В эту ночь Вальц был готов к нападению зверей или людей – ему было все равно. Но ни те, ни другие не потревожили его, и с рассветом он отправился в путь. Вскоре выяснилось, что дорога уводит слишком далеко к югу, и лазарь оставил ее, свернув в редколесье.

Здесь было много естественных препятствий, зато теперь он двигался прямо к цели, как будто стрелка нематериального компаса указывала точно по направлению его взгляда. К тому же, дорога была небезопасна; как ни странно, Вальц почерпнул это из собственного опыта. Не так давно три человека, владевшие нужным ему имуществом, расстались не только с имуществом, но и с жизнью. Почему бы не предположить, что и с ним может случиться подобная неприятность?.. Первые примитивные мыслишки Вальца не отличались оригинальностью и начинали понемногу путаться, вступая в противоречие с направлявшей его темной силой.

11
{"b":"141399","o":1}