Из коридора донесся какой-то шум. Макс не сомневался, что трое охранников, дежуривших внизу, скоро будут здесь. А ведь он наверняка видел еще не всех. Тем не менее, Клейн невозмутимо перешагнул через труп Майка и отправился обратно тем же путем, которым пришел сюда. В его поведении было какое-то ледяное, мистическое спокойствие, словно он оставался неуязвимой тенью среди всего этого ада.

– Стой, сволочь! – заорал Макс, понимая, что его использовали и теперь бросали на растерзание здешним псам. Но было поздно. Клейн исчез, а снизу по лестнице быстро приближалась смерть.

Он посмотрел на окно. К счастью, на нем не было решетки. Второй этаж – это не так уж высоко, если хочешь спасти свою жизнь. Повинуясь внезапному импульсу. Голиков рванулся к столу и схватил раненой рукой «скорпион», потом бросился к окну и пробил телом двойное стекло, стараясь уберечь голову. Лицо не пострадало; зато он сильно порезал локти.

Ночная сырость приняла его в свои объятия. Оглушительно завыла сирена охранной сигнализации… Макс пролетел совсем небольшое расстояние, со стоном ударился об наклонную проволочную сетку и покатился вниз. Упав на рыхлую землю, он понял, что очутился в саду. Фонари освещали с улицы голые деревья и высокую чугунную ограду.

Максу уже показалось, что он спасен, когда он увидел мелькающие между деревьями черные силуэты. Два добермана в металлических ошейниках устремились к нему с угрожающим рычанием. Он почувствовал, что из размякшей и испорченной цивилизацией овцы превращается в какое-то подобие охотника. Поэтому он терпеливо и расчетливо ждал, когда псы приблизятся, чтобы стрелять наверняка и не дать им напасть сзади.

Он увидел зрачки одного из доберманов, в которых отразились уличные фонари, – зыбкие и ничего не выражающие осколки. Они взлетели над землей, когда пес прыгнул. Голиков выстрелил в упор. Зверь коротко взвизгнул, и врезавшееся в человека тело было уже неопасным.

Второй сторож где-то затаился, а сверху вот-вот могла начаться стрельба. Максим бросился к ограде. Перелезть через узорчатую решетку было не так уж трудно. Он бросил пистолеты на ту сторону и начал подтягиваться на руках, когда в его ногу, пробив толстый коттон «левиса», впились острые зубы.

Макс сдавленно взвыл от боли и ударил пса другой ногой, угодив каблуком по черепу. Ему показалось, что новая вспышка боли выжгла глаза; доберман почти висел на нем, раздирая клыками мясо и нанося глубокие раны…

Он ударил еще раз, невзирая на дикую пульсирующую боль, потому что понимал: это – его единственный шанс. Пес немного ослабил хватку. Макс рубанул его по переносице ребром ладони, и челюсти окончательно разжались, освободив ногу из костяного капкана.

Не помня себя от удушающей ярости и почти ничего не видя из-за выступивших на глазах слез, он перевалился через ограду и с трудом приземлился на уцелевшую ногу. Нашел оба пистолета и схватил их немеющими пальцами. Слава Богу, кость не была задета, и Макс, сильно прихрамывая, потащился подальше от «Черной жемчужины».

Из разбитого окна высунулись двое и начали стрелять по раскачивающейся тени. Пули ударялись о прутья ограды, высекали искры, с визгом уходили в сторону… Максим упал под защиту бетонного парапета и прополз несколько метров под истошное завывание сирены. Потом он понял, что движется слишком медленно и не сумеет отползти достаточно далеко. Люди Виктора уже толпой повалили из двери клуба. Можно было не сомневаться, что большинство из них вооружены…

Он вскочил на ноги и, громко вскрикивая при каждом шаге, побежал вдоль забора. Отчаяние лишало его оставшихся сил. Он понял, что все кончено, и вдруг увидел машину с открытой дверью со стороны пассажира, стоявшую на краю проезжей части.

Никогда раньше он не видел такой тачки «во плоти». Приземистая, похожая на клин, с заборником турбонагнетателя, убирающимися фарами и широчайшими шинами «пирелли», покрытая психоделическими узорами грязи и брызг, она была похожа на призрака нездешнего шоссе. Максу показалось, что это чегырехсотпятидесятисильная «ламборгини» класса GT, но он не был уверен в этом. До сих пор ознакомиться с прототипом можно было только при помощи не очень качественных фотографий. Возможно, двери настоящей «ламборгини» открывались вверх… За стеклами была непроглядная тьма. И все же открытая дверь, несомненно, означала приглашение.

Выбрав из двух зол меньшее, он неловко упал в салон задом, стараясь не сгибать истерзанную доберманом ногу. Мощный мотор взревел, и машина рванулась с места. Дико взвизгнули шины. Открылись слепящие бельма фар. Набегающий поток воздуха захлопнул дверь. Перегрузка была такой сильной, что Макса придавило к спинке, а кровь отлила от глазных яблок. Он впервые испытал, что означает набор скорости сто километров в час за несколько секунд.

Когда черные круги в поле зрения исчезли, он повернул голову в сторону водителя. Его многострадальные глаза медленно полезли на лоб.

Саша с трудом выходил из сна о Янусе. Он возвращался немыслимо сложным путем, через опасные и редко посещаемые области кошмаров, но теперь риск был оправдан – ведь за ним шла охота, и он не мог выдать тайное убежище беглеца. Среди ужаса и мрака в глубине его существа расцвел маленький цветок радости. Он спас своего союзника, и, хотя сейчас тот был бессилен, Саша знал, что, по крайней мере, он не совсем одинок в этом мире. Это были непередаваемые чувства: впервые разделенные с кем-то тревога, страх… и надежда. Надежда согревала слепого ребенка, несмотря на то, что он понимал: судьба подарила ему всего несколько дней и ночей.

На самом деле, времени у него оставалось еще меньше.

Он проснулся оттого, что ощутил какое-то воздействие извне. На сей раз – не прикосновение родительских рук… Все еще была глубокая ночь, и самая близкая звезда находилась где-то по ту сторону огромного шара планеты. Саша понял, что двое живых и подвижных существ оказались рядом, но это были не его родители. Те мирно спали за стенкой. Незнакомые существа суетились за входной дверью, излучая хорошо ощутимую ненависть.

Несколько секунд Саша лежал, скованный растерянностью и страхом. Страх высасывал из него волю. Он знал, кто эти люди за дверью и кем они посланы. А главное, он знал – зачем. Конечно, мальчик не слышал тихих звуков, с которыми открывались замки, зато он почувствовал, что слуги герцога вошли в коридор.

После невероятного усилия Саша встал с кровати и дрожащими руками кое-как натянул на себя спортивный костюм. Ему надо было поскорее добраться до спальни и разбудить родителей. Как он хотел закричать, предупреждая их о смертельной опасности!.. Но из его глотки вырвались только хрипы и шумное дыхание. Он не мог позволить себе такую роскошь и прислонился к холодной стене, пытаясь успокоиться.

Он не видел, как луч карманного фонаря обшаривал гостиную. Затем фонарь погас. Гости не хотели будить спящих хозяев. Началась жуткая и неравная игра в прятки. Двое зрячих мужчин искали слепого и глухонемого мальчика. У него было только одно преимущество: он чувствовал их присутствие в полной темноте.

Тем не менее, он не успел добраться до спальни… Саша крался, стараясь бесшумно ступать босыми ногами и огибать плотные тела предметов. Обстановка квартиры была известна ему до мельчайших подробностей. Сейчас она напоминала лабиринт с тысячами нитей, натянутых повсюду.

Каждая «нить» вибрировала с собственной частотой ужаса.

Один из гостей вошел в спальню, и мальчик сжался от страшного предчувствия. Второй направился в его комнату. В это время Саша скрючился под стулом, а ноги остановившегося человека находились в десятке сантиметров от его лица, искаженного безмолвной мукой…

Враг постоял на пороге, видимо, уверенный в том, что жертва легко доступна и совершенно беззащитна, потом подошел к кровати, все еще не зажигая света. Воспользовавшись этим, Саша бесшумно выбрался в коридор, переступая через скрипящие доски паркета. Через несколько секунд гость обнаружил его отсутствие и теперь, насторожившись, обшаривал комнату.