Не стоит встречаться с бессмертным. В Морганвилле это известно всем. Точнее, всем смертным. Еще точнее, всем смертным, кроме меня, Евы Россер, — подружки бессмертного и безмозглой нарушительницы правил. Да, я бунтарка. Но бунтарский дух не помешал замереть от ужаса. Ведь именно так случается, когда вампир смотрит на тебя жуткими красными глазами, даже если это обалденный красавец Майкл Гласс. Вообще-то, вампиров и в лучшие времена нельзя было назвать белыми и пушистыми, а уж если злятся… Невероятный Халк нервно курит в сторонке (иначе не скажешь!). Миляга Майкл стал вампиром лишь пару месяцев назад, что намного хуже: он еще не успел привыкнуть к своим новым желаниям. И в тот миг я не была уверена, что он способен себя контролировать, а я себя — и подавно.

— Эй! — шепнула я, медленно отступила и подняла руки: мол, сдаюсь. — Майкл, прекрати!

Он закрыл страшные глаза и замер. С закрытыми глазами он куда больше напоминал знакомого Майкла… Высокого, флегматичного, с копной белокурых волос, обрамляющих лицо, от которого девчонки млели, даже когда он не стоял на сцене с гитарой.

Майкл по-прежнему выглядел как человек, и этим все усложнялось. Я гадала, остаться или сбежать. И осталась лишь потому, что влюблена в него с четырнадцати лет. Да и сбегать казалось глупо: формально Майкл уже умер. Опасность мне не угрожала, — по крайней мере, я старалась себя в этом убедить. Я ведь стояла в уютной гостиной Стеклянного дома, рядом — приятели, да и Майкл монстром не был.

Формально, может, и был, а на самом деле — нет. Когда Майкл открыл глаза, они снова стали ярко-голубыми — именно того цвета, который я так любила. В следующую секунду он обеими руками скреб щеки, словно пытался что-то оттереть.

— Извини, я напугал тебя, — сказал он. — Случайно вышло, сам не ожидал.

Я лишь кивнула — дар речи еще не вернулся, — но когда Майкл протянул руку, вложила в нее свою. Это я крашу волосы в черный, обожаю черный лак для ногтей и белую пудру; это мне, с моей любовью к стилю, следовало стать клыкастой вампиршей. Майкл слишком красив и человечен для бессмертного! Порой даже обидно. И за него, и за себя.

— Тебе нужно поесть, — сказала я беззаботным голосом, который у меня прорезается всегда, если речь идет о вампирских трапезах. — В холодильнике есть диабетическая еда, могу разогреть.

Судя по выражению лица Майкла, он сгорал от стыда.

— Нет, лучше в больницу поеду, — пробормотал он. — Ева, пожалуйста, прости. Не думал, что буду привыкать так долго.

Чувствовалось, что ему впрямь неловко. В голубых глазах сияла любовь, а если голод к ней и примешивался, Майкл умело его прятал.

— Слушай, это же вроде диабета, так? В крови что-то нарушается, и нужно постоянно быть начеку, — пошутила я. — Ничего страшного, мы дождемся твоего возвращения.

— Нет, — покачал головой Майкл, — идите на вечеринку, там увидимся.

Я нежно прикоснулась к его щеке и поцеловала в губы — прохладные, холоднее, чем у большинства людей, но от поцелуя они согрелись. Клэр называет его холоднокровным. Она студентка, и в нашей четверке считается зубрилой. Вампир, девушка-гот, зубрила и будущий охотник на вампиров — все в одном доме. Свихнешься, правда? Особенно в Морганвилле, где отношения между людьми и вампирами примерно те же, как между охотниками и оленями. Даже когда вампиры не добывают пропитание, они смотрят так, будто думают исключительно о начале сезона охоты.

Хотя Майкл не такой. По крайней мере обычно.

Он поцеловал мою ладонь:

— Первый танец мой, обещаешь?

— Будто я могу сказать «нет», если ты так смотришь, соблазнитель несчастный!

Майкл улыбнулся своей фирменной улыбкой, от которой, когда он играл на гитаре, девчонки падали в обморок прямо в зале.

— На тебя я не могу смотреть иначе. Это мой фирменный взгляд «Для Евы».

Я похлопала его по руке, но Майкл не шевельнулся.

— Ну, езжай, не то на мой фирменный стервозный взгляд нарвешься!

— Страшно-страшно!

— Еще как!

— Прости, — снова шепнул он, нежно поцеловал и исчез.

Я осталась одна посреди гостиной Стеклянного дома, он же — Суперклуб Чокнутых Соседей, в узкой юбке из кожзама и в ободке с кошачьими ушками. Добавьте туфли на высоченных шпильках, маску и хлыст — получится сексапильнейшая Женщина-кошка.

Может, это костюм вызвал у Майкла приступ голода? Вообще-то, на Хеллоуин я планировала разжечь его голод, только не вампирский, а сексуальный.

На лестнице послышались шаги и голос Шейна:

— Эй, не видели мой каннибальский нож?.. Ни фига себе!

Я обернулась. Шейн застыл на ступеньках в немом изумлении. На нем был белый халат, перемазанный якобы кровью, и отвратительная маска Кожаного Лица[1], которую он тотчас снял, чтобы не мешала пялиться. Я вдруг почувствовала, что на мне надето слишком мало…

— Господи, Ева, предупреждать надо! — Шейн покачал головой, снова нацепил маску и спустился на нижнюю ступеньку. — Я не виноват.

— В том, что пялился? Виноват-виноват! — заявила я, жутко довольная, хотя ни за что бы в этом не призналась. Стоп, я же не Шейна собиралась поразить. — Еще как виноват!

— Ну, я ведь парень, а парням свойственно реагировать на женщин в обтягивающих кожаных юбках, с хлыстом в руках. Что естественно, то не безобразно. — Шейн огляделся по сторонам. — Где Майкл?

— По делам уехал. Он присоединится к нам на вечеринке, — ответила я. Совершенно необязательно объяснять Шейну, до сих пор не освободившемуся от антивампирских предрассудков, что Майкл решил раздобыть пакет свежей плазмы, чтобы не перекусывать моей. — Я… я впрямь нормально выгляжу?

— Нет!

Шейн уселся на диван и положил ноги в тяжелых ботинках на кофейный столик, так что бумажная тарелка с засохшими остатками чили-дога сдвинулась на самый край. Я схватила тарелку и, зло сверкнув глазами, поставила Шейну на колени.

— Эй, ты что делаешь?

— Твой чили-дог — ты и убирай!

— Сегодня твоя очередь убираться!

— Вот именно, убираться в доме, а не выносить за тобой объедки! Поднимай свою каннибальскую задницу, греби на кухню и выбрасывай!

Шейн захлопал длинными, как у теленка, ресницами:

— Я говорил, что ты потрясающе выглядишь? Правда-правда!

— Шейн, унеси объедки! Сию секунду!

— Честное слово! Майклу придется следить и за собой, и за другими парнями.

— Так и задумывалось, — кивнула я. — Знаешь, я долго выбирала — этот костюм или медсестры в подвязках.

— Специально так говоришь? — горестно спросил Шейн.

— На медсестер парни тоже реагируют?

— А сама как считаешь? — Он протянул тарелку с таким несчастным видом, что я не смогла не взять. — Ты только что лишила меня возможности встать с дивана!

Я невольно засмеялась. Шейн дразнил меня, но в шутку: романа у нас с ним нет, не было и не будет. Он мечтал совсем не обо мне, а я — не о нем.

На лестнице послышались шаги, и выражение лица Шейна тотчас изменилось. Он едва не прожег ступеньки взглядом. «Ну, милый, ты по уши втрескался!» — подумала я, но по доброте душевной не озвучила свои мысли. Пока.

Клэр не спускалась, а плыла по ступенькам. Наша четвертая соседка, умница-зубрила, маленькая, тоненькая, грубым словом пополам переломишь, казалась еще тоньше и воздушнее обычного.

Она нарядилась феей: длинное бледно-розовое платье, с многослойной тюлевой юбкой, розовые крылья, на лице — блестки, в волосах — синие, зеленые и розовые прядки. В таком костюме она выглядела моложе своего возраста — Клэр на год моложе нас с Шейном — и одновременно старше. Или все дело в глазах, которые становились мудрее и взрослее с каждым днем, прожитым в Морганвилле бок о бок с вампирами?

Увидев Шейна, Клэр встала как вкопанная. У нее аж челюсть отвисла — образ феи испорчен!

— Неужели впрямь Кожаное Лицо? О господи!