— Была. Если бы я поехала в больницу раньше…

— Не надо так думать. Не терзай себя, ты ничего не знала.

— Но иначе думать нельзя, — сказала она потерянно. — Это я! Я сделала это с тобой и с Летти, а потом завернулась в свою скорбь, как в кокон. Я была такой эгоисткой. И до сегодняшнего дня не понимала, как этим тебя ранила, а теперь хочу сказать: прости меня.

— Эй! — Гай вдруг резко оборвал ее и чуть-чуть отстранился. — Беренис, полегче. Знаешь, я очень люблю женщину, которую ты так ругаешь, и должен тебе сказать, что она этого не заслуживает. — Он нежно утер ее слезы с лица. — У той Беренис, которую я знаю, нет ни одной косточки-эгоистки во всем теле, — продолжал он. — И ей не за что себя винить.

— Но почему я тогда чувствую себя так скверно?

— Потому что ты перегибаешь палку, и делаешь это очень давно.

Он откинул ей волосы с лица нежным движением руки.

— А твой глупый муж не знал, чем помочь тебе.

На это Беренис неуверенно улыбнулась.

— Из всех слов, определяющих тебя, слово «глупый» — самое неподходящее.

— Ну, не перехваливай меня, — предостерег Гай, немного поддразнивая ее. — Я ведь могу не удержаться и воспользуюсь ситуацией.

Беренис только сильнее прижалась к его груди. Его халат был уже мокрым от ее слез, и она старалась повернуться так, чтобы вместо ткани прижаться к его коже. Его тело было теплым и бесконечно уютным. Беренис глубоко вздохнула, наслаждаясь запахом его кожи.

Как же прекрасно было сидеть просто так! И как часто за два последних года она мечтала об этом!

Она проскользнула рукой под его халат и погладила его грудь, потом поднялась выше, к плечам, ощущая, как все его мышцы чуть напрягаются от ее прикосновений.

— Беренис… — Она услышала предупреждение в его голосе, но ей было не до того.

— Беренис!

— А может быть, я не против, если ты воспользуешься ситуацией, — пролепетала она. — Ради добрых старых времен. Ради сегодня…

Она не договорила, подняла голову и коснулась губами его рта. И ощутила, как мягки его губы. Он не сразу ответил на ее поцелуй, и она застонала, с трудом сдерживая давно рвущееся из самой глубины ее существа вожделение, а затем прижалась к нему еще ближе.

— Люби меня, Гай… — Ее шепот был прерывистым. — Мне так нужно твое тепло… так нужен ты…

Она поцеловала его снова, и на этот раз он страстно ответил ей. От этого она полетела в черный провал, а ниже живота образовалась раскаленная бездна, тут же наполнившаяся тяжестью неутоленного желания. Постепенно жар захватил все ее тело. Беренис едва не закричала.

Она откинулась на подушки и почувствовала, как его руки нетерпеливо развязывают пояс ее халата и резко распахивают его полы с такой яростной страстью, что внутри нее все задрожало от предвкушения.

Она больше не думала связно, она просто растворилась, позволив себе забыть обо всем. Только его прикосновения, его вкус и запах. Так давно она не чувствовала ничего подобного! Она так долго хоронила внутри себя жажду жизни, что иногда даже начинала думать, что ей уже ничего и не нужно. Но теперь она поняла, что снова ожила. И острое чувство пронзило ее, как будто в нее вошло животворное щедрое солнце после холодной, суровой зимы.

Его руки ласкали ее груди до тех пор, пока они не отвердели.

Беренис застонала и притянула к ним его голову. Стрела сладкого опаляющего огня прошла сквозь нее, когда его губы захватили сосок, а его язык коснулся нежной кожи. По ее телу будто прошла агония.

Халат был откинут прочь, освободив тело. Теперь Беренис каждой своей клеточкой ощутила Гая. Она стремилась слиться с ним, раствориться в нем, стать его частью. Извиваясь в его объятиях, она вжимала его в себя, вдавливала свои руки в его спину, тая от прикосновения к нему, от восторга, которое в ней вызывало его совершенное тело.

Когда он вошел в нее, она вздрогнула, закрыла глаза и отдалась волне чувства, которое грозило ее потопить.

Гай был искусным любовником. Он всегда знал, как ее возбудить, как добиться того, чтобы ее дыхание стало неровным, чтобы она хватала ртом воздух и требовала, требовала продолжения. Она почти забыла, как это прекрасно — быть в его объятиях, отдаваясь диким, невозможным, необузданным порывам.

Двигаясь в ней, он продолжал ее целовать, не спешил, и с каждым движением возбуждал ее все сильнее. Его ладони сжимали ее груди, а движения пальцев доводили до безумия.

— Как хорошо — шептала она и тянулась к его губам, ероша его волосы, блаженствуя от каждого прикосновения, от ощущения твердости его тела. Его поцелуи доводили ее до исступления.

Затем внезапно его движения замедлились и он вышел из нее. Ее удивление и разочарование оказались не меньшими, чем удовольствие несколькими мгновениями ранее.

— Гай… что?

— Скажи, что ты меня хочешь, — приказал он, хрипло дыша.

Она чуть приподнялась, так, что ее груди уткнулись в волосы на его груди.

— Я хочу тебя так сильно, что едва могу выдержать.

Она не хотела, чтобы он останавливался, ее тело взывало об удовлетворении, ее жажда была так велика, что затмевала собой все.

Гай снова ее целовал, чувственным, фантастическими поцелуями, которые расплавляли ее изнутри. Она откинулась назад и положила его руки себе на грудь, желая, чтобы он снова ласкал ее, снова заставил ее ощутить себя всю.

И тогда он вошел в нее снова, и его движения стали такими неистовыми, мощными, властными, что волны блаженства захлестнули ее…

Солнечный свет пробился сквозь жалюзи на окнах комнаты, где только что проснулась Беренис, и заиграл веселыми зайчиками. Не открывая глаза, она услышала, как снаружи, совсем рядом, запели птицы, а где-то вдалеке вдруг зазвучала приятная музыка…

Она не могла даже вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя такой счастливой, такой свежей. Все ее тело пульсировало и будто тихонько искрилось от радости. Беренис сонно потянулась и чуть передвинулась на кровати, желая прижаться к Гаю. Вытянула руку в его сторону, но рука не нашла ничего, кроме любимого одеяла. Беренис открыла глаза и увидела, что рядом действительно никого нет.

Она села и оглядела комнату. Где же он? Часы у кровати показывали половину десятого. Беренис уже забыла, когда вставала так поздно. Хотя что удивительного! После суматошного дня, сильных переживаний и блаженных упражнений, длившихся целую ночь… Гай поднял ее на самую вершину экстаза несколько раз, прежде чем их сморил сон и они заснули в объятиях друг друга.

Одна мысль об этом заставила ее сердце сладко заныть, а тело вновь изнемогало от чувственного желания.

Однако Беренис направила свои мысли в другом направлении. Для нее был важен их ночной разговор. Она была счастлива, что они наконец объяснились. Может быть, она и поэтому себя чувствовала такой обновленной? Пришло чувство умиротворения, ушла тяжесть. Она наконец обрела согласие с самой собой, которое так мучительно искала последние два года. Теперь ей только осталось разобраться со своими непонятными чувствами по отношению к Гаю. В этом вопросе она так запуталась, что пришло самое время расставить все по местам. Задача предстояла не из легких. Одно воспоминание о его теле, прижатом к ней, нагоняло волны чудесной дрожи.

Это была невероятная ночь, полная нежности и страсти… Но ни одного слова о любви не было сказано, вспомнила Беренис и нахмурилась. А чего она ожидала? Точно, ни слова о любви… А почему она решила, что будет как-то иначе? И не должно было быть. Гай ведь не любит ее, и она… Ну, и она давно перестала испытывать к нему это особенное чувство. Телесные удовольствия — это одно, а чувства — вещь тонкая.

Но тут она вдруг вспомнила, как Гай все-таки сказал ей этой ночью, что очень ее любит. Беренис почему-то расстроилась. Кажется, тогда это даже не показалось ей особенно важным, потому что она была в таком смятении…

— О Боже! Я что же, опять влюбилась в него? — осознала она внезапно.