Дедушка и бабушка переселились в Винсем и полностью взяли на свои плечи заботу о фермах, овчарне, птичнике, а хозяйка поместья — новоиспеченная миссис Мидволд с головой ушла в свои цветочные и садовые хлопоты.

Беатрикс действительно радовалась тому, что свалившиеся нежданно-негаданно заботы не оставляют возможности старикам задавать вопросы о ее стремительном замужестве.

— Ты всегда у нас с дедом была слишком самостоятельная. В четыре года уже стирала, в пять научилась читать, а в школу всегда ходила сама, мы тебя не провожали, — с улыбкой как-то сказала бабушка. — Ладно, если вышла замуж, не забудь на крестины позвать.

Доверительно-домашние отношения, которые царили в семье, не были испорчены тем, что дедушка и бабушка не присутствовали на свадьбе любимой внучки. Корнелиус оказался чутким зятем (или талантливо играл роль такового?), не забывал позванивать и интересовался, как вживаются его свежеиспеченные родственники в новое для себя дело. Его телефонные звонки удовлетворяли стариков, они понимали: зять — преуспевающий адвокат, чрезвычайно занятый человек. А в том, что он любит их внучку, они не сомневались. По их мнению, не любить Беатрикс было невозможно.

С утра до вечера юная миссис Мидволд пропадала в саду и парке, инструктировала рабочих, занятых обработкой плантаций тюльпанов. Вечера коротала у телевизора или сидела у камина, листая модные журналы, в том числе и по своей профессии. Но, если честно, скучала.

Взгляд ее то и дело падал на разворот одного из журналов, который она поставила на полке камина. На фоне вечереющего неба, на балконе пентхауса супругов Кампверсе стояла ослепительная пара — счастливая Беатрикс и сосредоточенный адвокат. Подпись гласила: «Бракосочетание преуспевающего адвоката Мидволда».

Бабушка и дедушка светились от радости, видя этот снимок. Они были счастливы за внучку, но сама внучка… У Беатрикс по ночам ныло сердце. Чем вся эта история с фиктивным браком закончится?

В огромном доме казалось слишком пустынно, и ей так хотелось, чтобы он, ее адвокат, ее фиктивный муж, был рядом.

Беатрикс мечтала постоянно слышать низкий неторопливый голос Корнелиуса, видеть его крупную, атлетически сложенную фигуру, смотреть в его спокойные темные глаза. И уже тысячу раз она вспоминала то, как он с ней танцевал однажды, как обнимал за плечи, стоя у окна собственной квартиры… Как сидел рядом в голубом «порше», и как взял в день их бракосочетания ее руку, вслед за чем легкое золотое колечко оказалось на ее безымянном пальце. Чего скрывать, она тайно, мучительно, сильно любила этого человека.

Однообразие пустых дней без мужа нарушило одно нешуточное событие.

Утром того дня Беатрикс позвонил Корнелиус. Он коротко поговорил с ней, пообещав, что, если сможет, то приедет ближе к вечеру. Быстро поинтересовался, как идут дела. Ездила ли она в помещение его новой конторы недалеко от Винсема, чтобы проследить за отделкой и озеленением… Молодая женщина отвечала, что дела идут хорошо, в новую контору ездила, и не раз. Там тоже все вроде бы нормально.

Корнелиус выслушал ее отчет, положил трубку. И — ни слова нежности, любви, ласки. Вот так-то! Фиктивной жене нечего рассчитывать на искренние чувства.

…Подозвав свистом собаку — огромного золотистого ретривера по кличке Спай, сразу полюбившего новых хозяев поместья Винсем, Беатрикс отправилась прогуляться перед сном.

Умный Спай, сопровождая миссис Мидволд, умел отвлекать женщину от неприятных мыслей. Он прыгал, преданно заглядывал в глаза, поскуливал, если ему что-то не нравилось. Вообще Беатрикс считала его почти что человеком, особенно после того, как заметила, что у Спая есть свои любимые телевизионные передачи. Он их смотрел, не двигаясь, шевеля носом и подрагивая ушами.

У пса была своя история… Когда прежние хозяева — управляющий и его жена уезжали в город, он спрятался, — как сквозь землю провалился. Не отзывался ни на крики, ни на мольбы. Псу не хотелось покидать поместье, которое он считал своей вотчиной.

Короче, бывшие хозяева уехали, это произошло утром, а к вечеру Спай уже появился вновь и лежал на ступенях широкого крыльца, охраняя дом.

На некоторое время мохнатый сторож оказался предоставленным самому себе. Воля! Чем кормился, никто не знал, а жил он исключительно на ступенях дома. Даже в дождь не пытался искать укрытия.

Но когда в поместье появилась Беатрикс, Спай стал ее самым преданным другом. Он сразу принял ее, подставив красивую голову под руку, мол, погладь меня, я — твой. У пса были умные темные глаза, влажный подвижный нос, изумительная шелковая шерсть цвета старого золота. Он был силен и весел, каким всегда бывает живущий на воле зверь. Хотя обитал теперь Спай в доме, ел из чистых мисок на просторной кухне, смотрел телевизор и преданно выполнял функции сторожа, лежа на специальной подстилке в холле.

Прошел короткий летний дождь, дышалось легко и свободно. Миновав по мощеной дорожке фруктовый сад, молодая женщина вышла к зарослям камыша на берегу прямого как стрела канала. Что и говорить, зашла она довольно далеко, занятая своими невеселыми мыслями о фиктивном браке. Спай весело прыгал впереди, заливисто и громко лаял.

Беатрикс осторожно ступила на дощатый настил маленькой пристани, хотела было подтянуть за канат ярко раскрашенную небольшую морскую шлюпку, как вдруг обнаружила, что канат кем-то отвязан, а в шлюпке лежат весла.

Подтянув к пристани лодочку, Беатрикс забралась в нее, вставила весла в уключины и сделала несколько легких гребков.

Хорошо было плыть теплым летним вечером по спокойной прозрачной воде, в которой отражались первые зеленые звезды. С шумом продираясь сквозь камыши и острую болотную траву, по берегу за Беатрикс бежал Спай.

Напуганные собакой, в воду с шумом бросались водяные крысы, шлепались лягушки, вспархивали из травы потревоженные бабочки и стрекозы. С гордо поднятой головой мимо лодочки проплыл уж.

Беатрикс, сильно загребая правым веслом, повернула к пристани. Заметно темнело. Огромная луна, непонятно откуда взявшаяся, повисла над Винсемом. Она была еще неспелой, неяркой. Отражаясь в воде, ночное светило тихо покачивалось на волнах, разбегающихся от лодки. Близилась ночь.

Ловко выскочив на настил, крепко привязав шлюпку, она стояла к каналу лицом. До чего чудесный вечер! Вот если бы рядом с ней стоял Корнелиус.

Вдруг молодая женщина спиной почувствовала пристальный взгляд. Ощущение было не из приятных: по позвоночнику пробежал холодок, в сердце закрался страх.

Миссис Мидволд резко обернулась — на берегу ни души, но ощущение страха не проходило. Беатрикс опустила глаза и — о, ужас! — ее глаза встретили немигающий взгляд огромной болотной гадюки.

Змея лежала на нешироком мостике, ведущем к берегу, и явно не собиралась уступать дорогу. Женщина, с трудом преодолевая страх, сделала шаг, другой и…

Нельзя быть такой неосторожной! Холодная вода разом смыла ощущение страха.

Упав между пристанью и берегом, она с головой ушла под воду. Почти сразу же резкая боль пронзила тело. Через мгновение Беатрикс поняла, что лодыжка правой ноги застряла между коряг, лежащих на дне. Слава Богу, голова ее торчала над водой, можно было дышать и звать на помощь. Что она и сделала.

— Помогите! На помощь! — как могла, прокричала она.

Примчавшийся верный Спай спугнул гадюку, та плюхнулась в воду и проплыла в метре от головы несчастной Беатрикс. Через минуту гадюки и след простыл. Наверное, та неслышно вползла в траву на противоположный берег и затаилась где-нибудь в укромном месте.

Беда была не в змее, а в корягах, которые намертво держали ногу женщины. Очевидно, на добрую милю вокруг в эту позднюю пору никого не было. После отчаянных попыток докричаться Беатрикс замолчала.

Ночь неумолимо надвигалась. Вода в канале стала почти черной. Страшно болела нога, стиснутая корягами. Поэтому о холоде Беатрикс не думала. Если ее хватятся в винсемском доме старики, им и в голову не придет искать ее у этой пристани. Да и каналов в округе находилось предостаточно, это был какой-то водный лабиринт. Все, она пропала!